Дегуста. ру 7-2021

Седьмой номер критико-литературного журнала "ДЕГУСТА.РU".
Подборка стихов из книги «ДЫМ ИМПЕРИИ». Выбор Ольги ДЕВШ:

Из книги Яна Бруштейна «Дым империи», вышедшей в издательстве «Русский Гулливер» в прошлом году, я собрала подборку, которая в семи стихотворениях похожа на пройденную неоднократно историю.  Знакомую многим. Та, в которой человек идет, падая и поднимаясь, чтобы помнить свою родину.

Бруштейн, Ян. Дым империи : Стихи. — М.: Русский Гулливер ; Центр современной литературы, 2020. — 192 с. (Поэтическая серия).

Коврик с лебедями

Вот коврик: лебедь на пруду,
Русалка на ветвях нагая,
И я там с бабушкой иду,
Тащить корзину помогая.

Меня пугает Черномор,
И рота витязей могучих,
Когда они тяжёлой тучей
Встают из вод, стекают с гор.

Дымит фашистский танк вдали,
Копьём уже пробит навылет.
Бегут бояре столбовые
Со вздыбленной моей земли.

Но сквозь разрывы, сквозь беду
Я вижу: кот идёт упрямо,
И пирожками кормит мама
Его, и птицу на пруду.

И сказки он кричит навзрыд,
И песни он поёт, каналья,
И цепь его гремит кандально,
И дерево его горит!

Дворовый романс

Ветер северный, жестокий: головная боль с утра.
Он приносит злые строки — память нашего двора.
Там живут башибузуки, отвратительно крича.
Эти сладостные звуки маму будят по ночам.
Мне туда бы, в эти лужи, я тогда бы дал огня…
Но я толстый, неуклюжий, маме страшно за меня.
Пусть росли они бурьяном, с жёлтой пылью в волосах,
Им не надо фортепьяно колотить по два часа.
Им не надо быть примером, им привычно бить под дых…
Исключат из пионеров их, чудесных, золотых.
Где вы? кто вы? память стёрта, во дворе другой разлив,
И разорвана аорта, землю кровью раскалив.
Где вы, пьяницы и воры?.. В сладком дыме анаши
Как же ваши разговоры были злы и хороши!
Вы остались в том пространстве, в очистительном огне.
Но с завидным постоянством вы приходите ко мне.
Костя, Юрка, Валя, Света — из того смешного дня…
Без возврата, без ответа, без меня вы. Без меня.

Холодная весна

Пахнет весной. Но учти:
Что-то сломалось в пространстве!
Снова шевелятся в ранцах
Маршальских жезлов стручки.
Снова железу невмочь
Мучится жаждой вампирьей.
Нынче взъерошили перья
Птицы, несущие ночь.
Милая, крепче прижмись!
Как бы тебя ни укрыл я,
Что наши слабые крылья
Слово, и вера, и мысль?..
Утро как будто во сне.
Мир отражается в луже.
Снова молюсь неуклюже
Этой холодной весне.

* * *

из дома замкнутого как дот
из дома выветренного как мол
любовь безжалостно уведёт
туда куда я и раньше шёл
и будет жизнь ещё хороша
и будет в горле комок дрожать
и будет праздничная душа
стихи мальчишеские рожать

* * *

Ныряющий с моста бескрыл, печален, вечен.
Взлетающий из вод — хитёр и серебрист.
И встретятся ль они, когда остынет вечер,
Когда забьётся день, как облетевший лист?
Ныряющий с моста, крича, протянет руки,
Но унесёт его резины жадной жгут,
Туда, где у воды дебелые старухи
Намокшее бельё ладонями жуют.
Взлетающий из вод без видимой причины
Застынет, закричит, затихнет и умрёт:
Его стреляют влёт солидные мужчины,
Там, где летит к земле горящий вертолёт,
Где непослушный винт закатом перерезан,
Где не узнаешь зло, и не найдёшь добро…
Ныряющий с моста стоит, до боли трезвый,
И смотрит, как река уносит серебро.

* * *

Солнце бедных просыпается раньше всех,
Чай пьёт наскоро, в сумку кладёт бутерброды,
И ещё до рассвета выходит с рабочим народом
В дым дешёвого курева, ругань и смех.

Ну, а солнце богатых — оно никуда не спешит,
Разве что посветить на бездушной ночной вечеринке.
Или в клубе, где солнце бедных бьётся на ринге,
Растворяя в крови неподсудный остаток души.

Ночь бездумна, безумна, лицо после драки горит,
Солнце бедных смывает пылищу, хватает спецовку,
И — опять на работу, шагнёт широко и неловко.
Держит небо, и с грешной Землёй говорит.

* * *

На закате, пока разминается лес,
Ожидая похода во тьму,
Между тучами — красного теста замес,
Но на хлеб я его не возьму.
Потому что возню начинающий бес —
Не давать же мне имя ему! —
В этот замерший мир основательно влез,
Неподвластный суду моему.
В этот миг, в этот час я душою ослаб,
Чуя сладкую кровь на губах,
Но оранжевый пёс, не боящийся зла,
Побеждает сгустившийся страх,
И на небе следы остаются от лап,
Словно клочья цыганских рубах.