О рыбаке и рыбке

О рыбаке и рыбке
Сказ о маленькой деревне,
Коих и сейчас как прежде,
Без охраны и заборов
Из богатства лишь узоры
Ставни, флюгер, да земля,
Что кормилицей была.
На нее тогда молились,
Больше, чем на короля.
Если рядом была речка,
Не скупали тонной гречку,
Не тряслися над вощиной,
Именованной рублем.
Ближе к делу перейдем.
На прибрежье океана,
В центре острова Буяна,
Жили дед, а с ним старуха,
Иль скорей наоборот,
Так как у него житуха,
Не житуха - эшафот.
Вроде складно все выходит,
Если смысл упустить,
Нет любимей той старухи,
А иначе смысл жить.
Жили бедно, ели мало,
Из событий лишь скандалы,
Ссоры, своры и упреки,
Язвы и полунамеки,
Оскорбления, побои,
В общем, он пошел на море.
Помню, помню океан
И для рифмы круассан.
Я продолжу повесть нашу
Только не для рыбохран.
Наш старик, собрав что было,
По сусекам поскребшись,
Сеть связал для ловли рыбы.
«Бабка хоть ты об орись!
Я добуду пропитанье,
Чтоб концы с концом свелись.»
Вот у берега наш старче,
Кинул невод раз, второй,
Оба раза наградивши,
Сеть капустою морской.
Поумерьте пыл веганы,
Дед был к пище старовер,
Ждал хотя бы там ропанов
Или карпа, например.
В третий раз летит с размаху
В водный мир капкан судьбы,
Рвите недруги рубаху,
Есть ингредиент ухи!
В сети бьется что есть мочи
Аль осетр, может лещ?
Дед расправил свои очи,
И вцепился словно клещ.
В голове представил ужин,
Стол, ломящийся от яств,
Но, к несчастью, с этой лужи
За напастью, вновь напасть.
Вместо воблы грамм на триста
Или щуки на пятьсот,
Чуть поболее мизинца
Рыбка золотая, вот.
Охнул дед, взглянув на рыбу,
И потупив в море взор.
«Может в Антананариву?
Чтобы избежать позор.
Где укрыться под защитой?
Где помощников штабы?
Я как принц с огромной свитой
Из превратностей судьбы.»
Вдруг из челюстей улова,
Человечья речь звучит,
Молвит рыба: «Дед, здорова!
Отпусти мол», - говорит.
«Я как над дверьми подкова
Счастье буду приносить.
Хош богатсва, хош удачу,
Хош здоровьем награжу.
Для меня мечту исполнить
Эт рас плюнуть, не жужжу.
Только отпусти на волю
Очень я ей дорожу.»
Дед слегка привстал с коленок
Удивился и сказал:
«Я таких еще расценок
За свободу, не встречал.
Не возьму с тебя я плату,
Отпущу и так, плыви.»
И побрел к себе на хату
Рыбка в след ему: «Мерси».
Возвернувшись в свои сени,
И окончивши рассказ,
Над избой сгустились тени,
И затрясся весь каркас.
«Дурачина, простофиля, -
Доносилось битый час, -
Как тревогу объявили
Или бомбанул фугас»
Бабка все не унималась:
"Ты вернись к ней и проси,
Чтоб корыто нам досталось, -
Память ведь секунды три.
А без оного в хозяйстве
Не прожить, - так и скажи, -
Наше раскололось судно,
Как корабль моей любви.
Я не знаю, что придумать?!
Там по месту собрази!"
Старче вздохом молчаливым
На сие ответил ей,
И побрелся к водоему.
В след кричали: «Поскорей!»
В водной глади беспокойство,
Легкой рябью встречен он.
«Эх сейчас бы мне в посольство
И скорее за кордон…»
Но собравшись крикнул в волны:
«Эй добыча, выходи!
Извини за эту грубость,
Если честно, довели.»
«Что случилось, друг мой, старче?
Ты чего повесил нос?
У какой твоей задачи
Нет ответа?» «Есть вопрос.
Можно ль для моей старухи,
Обновить домашний скарб?
Её крики в мои уши
Я воспринимать уж слаб.
Не хватает сил на ссоры,
Мне все лучше тишина,
А сегодня как уколы:
«Где корыто, ты, балда!»
То есть просит, умоляет,
Обновить его для нас!
Аж из дома выгоняет
От меня поклон.» «Раз, раз!
Как меня там слышно, друг мой?
Ты давай-ка не хандри,
Возвертайся быстро к дому,
И обновку оцени.»
Дом стоит, пред ним старуха,
А у ног ее лежит
Не корытце, а КОРЫТО!
И от солнца всё блестит.
«Ба, гляди, вот это чудо», -
Молвил с радостью старик.
Но в ответ его супруга
Из под брови говорит:
«Молодец, ты дурачина!
Простофиля – мо-ло-дец!
Это ж как слону дробина,
Как без хрена холодец.
Ты ступай-ка вновь к рыбешке,
И потребуй мне избу.
Обстоятельно, без спешки
Я с фундаментом хочу.
Ну а я пока в корыте
Наши вещи замочу.»
Путь опять лежит на берег,
Помутился синий цвет,
Водной глади нет в помине,
Да и настроенья нет.
Кличет рыбку снова дед наш,
Приплыла к нему она,
Ровным голосом спросила:
«Что случилось, старина?»
«Пуще прежнего бранится,
Говорит проси избу.», -
Еще ниже поклонился, -
«Не узнать мою жену,
Все не то, и то и это.
Я так больше не могу.
Ты не гневайся златая…»
«Я не злюсь, я помогу.
Ты ступай скорей обратно,
Будет, будет вам изба.»
Кланяюсь тебе стократно
«А с фундаментом она?»
«Ой не зли ты старче рыбку,
Ты ступай, ступай, ступай,
А то сделаю ошибку,
В чертежах, и бах сарай.»
Дед идет к своей землянке,
А ее уж след простыл.
Думал: «Может что со зреньем?
Поворот свой пропустил?»
Нет, его, его хоромы,
С длиной белою трубой,
Прямо замок вместо дома
И с фундаментом. «Постой!», -
Говорит ему старуха, -
«Дурачина ты – друг мой,
Не хочу я быть крестьянкой,
А дворянкой столбовой.
Ты сходи, дорогу знаешь,
Поклонись там, как всегда.
Как и что ты ей там скажешь,
Мне не важно. Все пока.»
С пола поднял старче челюсть,
Промолчал и в этот раз.
Лишь листвы зеленой шелест
Радовал и слух, и глаз.
Море снова неспокойно,
Волны выше, больше брызг,
На его брегу, безвольно,
Выполняет дед каприз.
Кличет рыбку, та явилась.
«Что случилось?», - Говорит.
Он опять свою пластинку:
«Бабка там меня бранит,
Пуще прежнего вздурилась!
Хает, на чем свет стоит.
Снова я попал в немилость,
Как сосед весь день сверлит.
Говорит, проси дворянство,
Быть крестьянкой не по мне.
Я ей про фундамент, зря все,
Как слепому про пенсне.
Знала б ты как неудобно,
Мне просить об этом в слух,
Кланяюсь тебе покорно.
Просьб старухиных пастух.»
«Не печалься, в путь, спокойно,
Возвращайся в дом к себе.
Он с фундаментом, напомню.
И к чему ты про пенсне?»
Дед назад, у дома бабка,
Соболя с главы до пят.
«Здравствуй барыня, дворянка!»
А брильянты все слепят.
«Что, теперь душа довольна?»
Свыше опустился взгляд,
Медленно спускался, душно,
А уста и говорят:
«Послужи-ка на конюшне!
На конюшне!», - говорят.
День прошел, за ним неделя,
Дед заправский конюх стал,
А у бабки вновь идея!
Мал для бабки пьедестал.
Деда звать, ему заданье:
«Ты ступай опять к воде,
Рыбку дерни из пучины,
Отыщи ее везде!
Быть хочу теперь царицей,
Править вольно, щас в гнезде!
Понимаешь? Вольной птицей!
А не бегать по земле…»
«Бабка, ты совсем объелась,
Белены и прочих трав?!
Что в дворянках не сиделось?
Ну какой из тебя граф?
Ты ж все царство опозоришь,
Дай тебе немного прав.»
Тут старуха не сдержалась,
И с размаху в тот же миг,
На щеку ладонь нарвалась,
Акт насилия возник.
«Спорить вздумал, смерд пред мною?!
Ты давай-ка напрямик,
Топай быстрым шагом к морю!
Или нужен проводник?!»
По проторенной дороге,
Шаг за шагом, наш герой
Волочет, уставши, ноги
«Может в омут с головой?
А то скоро мне приставит,
С автоматами конвой.»
Почернело сине море,
Волны вдоль бегут стеной.
Дед кричит, а водный житель,
С пресловутою ленцой,
И с толикой раздраженья,
Вопрошает: «Что старик?»
Мнется, мямлит заикаясь,
Побелел в лице, устал,
И, упавши на колени,
Со слезой в глазах сказал:
«Пожалей меня, акула.
Ты - царица вод морских.
Но терпеть свою старуху,
Сил уж больше никаких.
Ей теперь наряд дворянский,
Не пришелся ко двору.
Честно, выучу испанский,
В Сарагосу убегу.
По законам тирании,
Жить я больше не могу.»
«Так чего же она хочет,
В толк пока что не возьму?»
«Нужен ей костюм царицы,
Одеянье для палат,
Что-то там еще про птицу.»
«Ничего себе расклад.
Ладно старче не кручинься,
Возвращайся снова в «зад»,
Будет дома ждать диктатор
Ну, а родину закат.»
Пробираясь сквозь охрану,
Мимо страж, бояр, дворян
За столом та сама птица,
С опахалом из крестьян.
Ест икру, чаи гоняет,
В общем знай себе, царит,
И корону поправляет,
Та все съехать норовит.
Взявши слово, вторит старче:
«Как душа твоя теперь?
Больше птица не кудахчет?»
Тут проснулся страшный зверь.
«Как посмел сказать такое?
Жизнь твоя, моя лишь воля,
Если чем-то недоволен,
Вон проследуй со двора!»
«Всем спасибо, мне пора!»
Кинуть камень в деда хочет
Чуть не каждая рука.
Детвора во след хохочет,
Жалко стало старика.
Под всеобщие насмешки,
Улюлюканье толпы,
Закрывалось королевство,
От любви и доброты.
Через месяц, может больше,
К старику спустилась власть,
Говорит: «Явиться должен,
Такова царицы страсть!»
Сильно вилы помогали,
Всем сомнениям отпасть.
«Слушай мой приказ невежа!», -
С трона бабка говорит, -
«Тесно стало мне в кортежах,
И народ как паразит.
Дуй-ка брат к своей селедке,
Передай что ей пора,
Подбирать за мной ошметки,
С королевского стола.
Волны ей сменю на плетки,
Мне прислуживать должна.
Я владычица морская!
А не эта,          скумбрия!»
«Нету больше сил перечить,
Словно в стену говори,
Если власть и не увечит,
То снаружи, не внутри.
А достойных среди оных,
Может, человека три.»
«Буря мглою небо кроет» (с)
Море черное как черт,
Снова на границе двое,
Сей процесс похож на спорт.
«Я спрошу тебя как прежде», -
Рыбка деду говорит, -
«Что случилось друг мой старче?
Печень, почки иль гастрит?
Или может к какой дате,
Приурочен Ваш визит?»
«Ты прости, мне не до смеха,
Я опять к тебе с мольбой,
У старухи вновь утеха,
Быть владычицей морской!
Ты разжалуйся в прислугу,
Поводок на шею кинь,
Ведь на всю твою округу,
Не должно быть двух богинь.»
Рыбка золотого цвета,
Повернулась, уплыла.
Долго ждал старик ответа,
А ответом тишина.
Он к старухе, та в землянке
Старенькой своей сидит,
А в руках ее корыто,
Каплями, как дробью, мстит.

И в конце, как подобает,
Вам мое моралите.
Жизнь не гнет и не сгибает,
Пуст внутри – ты в нищете.