Мне больше ничего не остаётся, как писать

Мне больше ничего не остаётся, как писать.
И этот мир, я чувствую, погибнет вскоре.
На нас уже поставили печать
И наш корабль тихо погрузили в море.

Оно бесшумно, смутно в глубине,
И ничего я не смогу там слышать.
Лишь души тихо мечутся на дне,
И волны наверху качаясь дышат.

Пока умею плавать хорошо,
Поверхность мне видна, как солнца блики.
Но души, что на темном дне лежат
Так тусклы, так безмолвны,и так дики...

И, может быть, готова я забыть
Там где-то плавно потухающие звёзды,
Но знаю: не смогу себе простить,
Если для этих душ вдруг станет слишком поздно.

Потом услышала я голос в голове,
Который стал вдруг мне совсем понятен.
Я ведь не с душами застряла в глубине.
Это Сирены в своих тонких черных платьях.

И лунный свет их лица отразил,
И сделалось мне жутко поневоле.
Когда ты в этом мире вдруг один,
Твои огни, как звезды: их не станет вскоре.

Я выбралась на тихий бережок,
Откашлялась и оглядела остров.
Он был, как дикий сумасшедший огонек!
Он был мне послан во спасение просто!

И я лежала, я дышала, я жила.
Я поняла, что чуть меня не стало!
И мою душу, взяв к себе, Луна
Была огонем предпраздничного бала.

Она открыла все ворота мне,
Сказала:"Больше нечего бояться."
И этих неминуемых Сирен
Я больше не смогла бы испугаться .

Я не могла остаться с нею навсегда.
Хотя она меня просила и хотела.
Но вспомнив про людей, я не могла.
Я не могла оставить начатого дела.

И мне пришлось очнуться и глядеть.
И, боже, как мои глаза устали.
В них не было ни страха, ни тоски
В них уже даже не было печали.

Я поняла, что нахожусь в воде,
И подо мной все ползают те души-тени
И я, к ним приближаясь в темноте,
Вдруг сделала рывок.. и поднялась с постели!

О, я очнулась! Я ещё жива!
И солнышко мне светит уж в окошко.
Да, у меня болела голова!
Но я, хоть, поживу ещё немножко!