Дьявол на Кубе

 Четыре бутылки светлого рома...
Если только она благополучно доберётся до Гаваны, устроится с жильём и с работой, если мама выздоровеет, и отец вернётся, и брата выпустят из  тюрьмы, и она встретит хорошего парня, и второй брат бросит пить и найдёт работу, и... четыре бутылки это очень много... и пусть сдохнет тот гад, который украл её деньги, и соседка - ведьма, если только это она подкинула к её дверям ту дрянь...

Она дала этот обет, когда закрыла за собой калитку,  впервые покидая деревню. У неё был небольшой старый рюкзак и ещё маленькая красивая сумочка.
Светало, чернели контуры гор, просыпались птицы, начинали розоветь облака. Мисделис помедлила, глядя на горы. Четыре бутылки это так много...

- Но почему дьяволу?! Почему не твоей Африканской Королеве? Почему не Очун, не Обатала, не Бабалу Айе? Почему не Элегуа, если уж на то пошло, с его злой ипостасью Ешу? В сантерии вообще нет дьявола!

- У Маруфины есть ром и сигары и монетки, Очун я налила чашку мёда, а других богов у меня дома нет, ты же знаешь. Но перед отъездом я была у сантеро и мыла голову кровью, и на мне всегда крестик с Исусом Христом, и потом я убила чёрную курицу для Элегуа... А дьявол...  Ну так, на всякий случай. Чтобы иметь поддержку с обеих сторон. И к тому же это было первое, что я увидела, закрыв калитку, на столбе у соседки. Она вообще-то хорошая женщина, хотя мне не очень нравится, что она ведьма.

Старый, растрескавшийся от солнца и дождей коровий череп, прибитый к дереву. Один рог чёрный, другой белый, между ними огарок свечи. Краски давно потускнели.

- Но ведь он же ничего тебе не дал...
- Что-то всё-таки дал, - она отворачивается, пряча улыбку.

Мы стоим перед ним, держась за руки. Дьявол смотрит на нас чёрными пустыми глазницами.