Глава 35. Вокруг Парижа

О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ
(И книги "О людях и ля людей")

Глава 35. ВОКРУГ ПАРИЖА.

Но наибольший интерес,  живейшее любопытство и участие к нам проявляла наш французский экскурсовод Марина Калинина. Особенно за эти  две недели, что  мы пробыли с ней, мы как-то сдружились с ней, почувствовав в ней свою соотечественницу. И  она со своей стороны чувствовала наш живейший интерес к Франции и к её истории, это ей нравилось,  и потому старалась показать её с лучшей стороны, всё рассказать и показать. Но всё же, при этом я заметил, что она  как-то выделяла меня из общей группы экскурсантов, чувствуя видимо, мои большие познания в этой области и потому старалась наиболее полно ответить на все мои вопросы. Мы даже не только всей группой, но и лично вместе  с ней сфотографировались однажды на улицах Парижа, но как я уже сказал, этим фотографиям не суждено было появиться на свет.  Зато у меня до сих пор, как память о Франции, сохранилась её визитная карточка, где на белом поле кусочка плотной бумаги, без всяких украшений и выпендрёжа,  написано мелким шрифтом: «MARIE KALININE». И ниже, ещё более мелким шрифтом: «GUIDE INTERРRЁTE ACCOMPAGNATRICЕ» .  Ей наверное  не было и сорока лет, она была довольно симпатична и обаятельна, прекрасно говорила на русском языке,  являлась потомком первой волны русской эмиграции начала теперь уже прошлого двадцатого века. И в последний день нашего пребывания в Париже, перед нашей отправкой домой, она старалась подольше пробыть с нами, шутила, очень заразительно и искренне смеялась, говоря  при этом: «Вот теперь я понимаю, что такой русский народ и что такое русская душа…». Это я услышал от неё,  когда после осмотра Монмартра мы в небольшом там кафе или, может быть, ресторане устроили свою  «прощальную гастроль». Мы, прощаясь с Парижем и Францией,  достали из своих саквояжей последние остатки запасов взятой с собой «Столичной» водки и напоили хозяина этого ресторанчика. Он до того  разошёлся и расчувствовался, что стал  уже из своих личных запасов угощать нас шампанским. А затем, взобравшись на небольшую эстраду-возвышенность, вместе с нашим  юмористом и никогда не унывающим  Славой  Мареевым, начал петь под пианино какую-то песенку на французском языке, в которой мы понимали одно лишь слово «Наполеон». И затем, обнявшись с ним, наш Слава, в унисон с  французом, старательно пел: «Ну и пусть лежит на поле он…». Наша Мария понимала всё, что пел один, что пел другой, и видно это было настолько забавно, что она смеялась до слёз.
К слову сказать, нам было разрешено взять с собой за рубеж по две бутылки водки. У нас в стране она стоила тогда смешные деньги, всего 4 рубля 12 копеек, а за рубежом наша водка очень высоко ценилась и котировалась, так что любители утончённого лёгкого вина и шампанского от неё не отказывались. К примеру, не помню, в каком уже ресторане и в каком городе, мы так напоили гарсонов, что они чуть ли ни начинали терять посуду. Потихоньку мы им наливали в чистые стаканы под столом,  и они быстренько её выпивали. Наверно тогда у них не было в ресторанах видеокамер, но они чрезвычайно боялись быть замеченными в этом.  Опять же, к слову сказать, у них в ресторанах не пьют крепких напитков, но и не поют:  и потому в ресторанах нет певцов и оркестров. А это нам казалось немножко скучновато. Здесь всё чинно, смирно, благородно, они приходят сюда покушать и отдохнуть, а не веселиться. Единственное развлечение в таких ресторанах – это телевизор на полке на стене или подвешенный под потолком. Или же, как в нашем  небольшом камерном  ресторанчике, где мы провели свой последний вечер в Париже, имеется шансонье. И он,  исполняющий какую-нибудь негромкую песню, является  шансонье, то есть, певцом.  Одновременно поющим и играющим  на каком-нибудь музыкальном  инструменте.  На пианино или  гитаре, скрипке, быть может, и на аккордеоне. Или, как в нашем случае, на обыкновенном бубне или барабане. Все наши встречи с французами проходили просто замечательно, дружески, тепло и сердечно. Но, тем не менее, в одном из городов, что мы посетили, сейчас уже и не помню в каком,  произошло небольшое недоразумение, даже с шумом и скандалом. Однажды  в том городе, куда мы прибыли и собирались уже поужинать, а ужинают во Франции довольно-таки  рано, к нам обратились с предложением о встрече (а  возможно, это было и заранее запланировано программой нашего путешествия), представители, как нам сказали,  общества «Франко-Советской дружбы». Ну, что же, мы всегда «за», всегда готовы подружить и погулять, пообщаться. И в этом  ресторане  неожиданно раздвинулась стена, а за ней оказался ещё один зал с длинным столом. На длинном этом столе стояли уже столовые приборы,  а также вёдра с водой и льдом, в которых охлаждалось шампанское, и в которые мы тут же сунули и свои бутылки с  водкой. Не привыкли мы угощаться за чужой счёт, задарма, так сказать, и «на  халяву».  А вот с закуской на столе было, увы,  слишком бедновато.  Хотя мы и предлагали администрации ресторана совместить наш ужин с данным мероприятием и подавать нам ужин в открывшееся нашим глазам неожиданное  помещение. Но мы были не у себя  дома, где всегда могут пойти навстречу, это была другая страна и здесь другие законы, и потому это наше предложение не прошло, оно во Франции оказалось совершенно невозможным. А вот у нас оно могло бы, как я думаю,  легко и  вполне пройти. Так, что поужинав, мы перешли в другой уже зал и наш ужин  продолжился, но уже с шампанским и водкой, и с представителями общества дружбы двух стран. Но вернёмся к самому инциденту. Вначале всё было довольно официально, нормально и пристойно. Ну, а потом, как водится,  после всяческих речей и тостов о дружбе и уважении друг к другу, в конце уже самого вечера, вдруг разразился шум да гам. Одна подвыпившая французская молодая пара, что-то очень шумела и кричала на своём языке. Эта пара находилась  на противоположном от меня конце стола. Так что мы и не сразу могли понять, что же случилось, чего они хотят, и кто их обидел, и чем они недовольны?!  Вроде бы, всё было дружелюбно, вполне нормально и весело? Как потом выяснилось, что  эта пара чрезмерно настойчиво и навязчиво начала приставать к одной из наших молодых девушек, пытаясь почти насильно увести её куда-то, объясняя, что они хотят показать ей своё жилище, и в каком комфорте  они там живут. А вот она этого не захотела, оказаться одной и очутиться вне группы. Время было позднее, и их навязчивого приглашения она испугалась и потому обратилась к руководителю  нашей группы за помощью, чтобы он оградил её от настойчивых тех предложений. На что французы разразились криком и шумом, выразив, таким образом, своё недовольство. И почему-то в их речи часто проскакивало слово «Троцкий»
Но это был всего лишь единственный такой случай, эпизод,  в течение всего времени нашего путешествия и пребывания во Франции.  А оно, это путешествие,  только начиналось. И нам ещё предстояло провести в этой прелестной стране две трети времени нашего туристического путешествия.  После Реймса мы, по-моему, оказались в Сен-Дени. То есть в той самой деревне и в том  доме, где жила много веков  назад легендарная Жана де Арк.  Девушка-крестьянка, девушка-воин,  ставшая военачальником и спасшая Францию от нашествия англичан. В отличие от наших тёплых деревянных бревёнчатых изб, её жилищем был средневековый каменный, большой и пустынный, холодный даже летом дом. По крайней мере, он таким  показался нам – холодным и пустым, без совершенно никакой мебели, с высоким потолком.  Словно побывали мы  в каком-нибудь огромном  амбаре. И это, видимо, типичный крестьянский дом средневековья, в котором, возможно, и в холодные дни вместе с людьми находились  животные.  А вот Фонтебло и Версаль пленили нас красотой, они утопали в блеске и в роскоши, в удивительной и изысканной  красоте.  Недаром ведь, что  Людовик четырнадцатый  именовал себя  королём-солнцем.
Но вот и город Труа, в котором  я чуть не потерялся и не отстал от своей группы. Представляете, что это значило в то время? Даже страшно подумать, что могло бы быть со мной?  Оказаться в чужой стране одному и совершенно без ничего – без денег, вещей, без советского паспорта, без знания языка? Но и здесь мне просто отчаянно повезло!  Не успел я даже как следует испугаться, как ситуация сама собою разрешилась, всё произошло слишком быстро, удачно для меня и даже интересно.
А.Бочаров.
2016.