Продавец рубинов. Глава 4

Он был стар, словно джинн,
и любил приглушенный свет
И сидеть на закате у дома под липовым цветом.
Навещали ученики его. Приносили инжир, щербет,
Целовали сухие руки, прося совета.
Помогали подняться, расспрашивали о вечном
И о любви, конечно.

«Если ты полюбил, – говорил он, –
то отныне считай, ты – пленник.
Человек может все. Даже вырастить жемчуг в лотосе.
Но любовь – это то, перед чем он встает на колени,
Обрезая под корень волосы.
Тебе скажут – смирение хуже порой, чем похоть.
Но смирение – это неплохо.

Полюбив, мой сын, ты научишься отдавать.
Кем бы ни был ты:
циркачом, знаменосцем, лидером,
Если просит Она сапфиры –
дай Ей сапфиры, но убедись сперва,
Что Она глаза твои видела.
В них – колодцы и бездны,
весь космос, зерцало мира.
В непогоду они синее любых сапфиров.

Можешь сколько угодно пенять на жизнь и её уклад,
Что должно случиться – неизбежно с тобой случится.
Собери хоть все золото фараонов,
Сколь бы ни был богат тот клад,
Он в итоге сгодится лишь для того,
Чтоб с тобой запереть в гробнице.
Если быть точнее – с тем, что когда-то звалось тобой.
А любовь, сынок, вот её мы берём с собой,
Всю что есть,
Запрягая свою последнюю колесницу».