Хорошего вечера!

   В девяностые годы передачи местного радио в райцентре выходили в эфир три раза в неделю — понедельник, среду и пятницу. Эфир был не «прямой», «пятнадцатиминутки» записывались на магнитофонную пленку, а потом их относили на радиоузел, откуда и происходил «выход» передачи в свет.  Поскольку отводилось для этого утреннее время, то запись готовили в предшествующий день.
   В этот раз записывать надо было в воскресенье. Редактор радио находился в отпуске и его временно подменял корреспондент районной газеты Виталий Кричалкин, который текст передачи подготовить мог, а вот произвести запись на магнитофон было для него делом безнадежным, так как уже второй день у него ощутимо болело горло. Вот и решил позвать на помощь коллегу по работе — Сеню Чернявского, который слыл парнем толковым, расторопным во многих отношениях. Правда, при этом имел распространенную в народе слабость — водил весьма крепкую дружбу со спиртными напитками.
   В 14-30, на полчаса раньше назначенного времени,  расторопный Сеня уже стоял возле входной двери редакции радиовещания и ожидал прихода Кричалкина. Поскольку день был выходной, Сеня еще с утра посвятил его активному отдыху, «приняв на грудь» грамм четыреста-пятьсот самогонки. Доза привычная, но все же после  такой нагрузки и тренированный организм требовал некоего расслабления.
   Не имея ключа от здания, Сеня постоял минут пять и решил пойти навстречу желаниям организма: разложил на крыльце имевшуюся в кармане газету и улегся на нее в надежде подремать несколько минут, чтобы хотя бы частично восстановиться перед выполнением ответственного задания.
   Желания организма оказались, однако, сильнее Сенькиных намерений, и  через короткое время Чернявский уже не дремал, а крепко спал, подсунув ладошку под голову.
   Вскоре к зданию уверенным шагом подошел и Кричалкин. От неожиданности увиденного он сначала оторопел, но, узнав в спящем на газете мужике Сеню, быстро осознал ситуацию. «Ну, будет сейчас морока!» — с досадой промолвил про себя и начал тормошить похрапывающего коллегу.
   Коллега спал бдительно и проснулся быстро. Нимало не смущаясь, поднялся, сложил газету.  «Ну, ч-ч-что… Григорьич, будем з-а-а-а-писывать…» — заплетающимся голосом промолвил Виталию, которого, конечно, никак не радовал именно такой ход событий. Но деваться было некуда — надо готовить передачу.
   В комнате записи Сеня включил микрофон и магнитофон, настроил нужный уровень громкости . «С-с-с адись… Виталий, при-и-и-ступаем к работе», — не то сказал, не то пропел, обращаясь к Кричалкину. Виталий с трудом сглотнул, и сдавленным голосом прохрипел:
    — Слушай, Сеня, у меня горло не в порядке, садись перед микрофоном ты, а я буду вести запись, — стараясь быть спокойным, сказал Кричалкин
— Н-н-нет про-о-о-блем, — расплывчато ответил коллега и сел перед микрофоном, взяв в руки еще вчера подготовленный Виталием текст.
   Как всегда, начиналась передача с приветствия.
   — Дорогие радиослушатели, с добрым утром! — собравшись с внутренними силами, довольно четко произнес Сеня. Лицо Кричалкина в это время озарилось счастливой улыбкой — пошло хорошо!
   — Достопримечтатель…. достопричитатель… достомпричмо… — Сеня изо всех сил пытался произнести слово «достопримечательностью», но не мог. Язык никак его не слушался, уводил куда-то в сторону, находя звуковые сочетания, которые не складывались в нужное слово.
   Виталий вынужден был остановить запись.
— Сеня, ну, что ты простого слова выговорить не можешь?! Соберись...
   Сеня потер лицо руками, как бы стараясь этим придать себе бодрости, и опять застыл перед микрофоном. Кричалкин отмотал пленку обратно. Нажав на «пуск», махнул рукой — мол, давай, дружище, начинай сначала.
   — До-сто-при-ме-ча-тель-ностью нынешнего дня, — не без проблем, но Чернявский выдавил из себя необходимое слово и, воодушевленный микропобедой , продолжил, — стал успех хлеборобов агрофирмы «Приволье», участу... учасвую.. .участву-ю-щих в уборке…
   — Стоп, стоп, стоп! — резко прозвучал голос Виталия, — так не пойдет. Переписываем сначала.
   К «сначалу» пришлось обращаться трижды, пока наконец-то Сеня не совладал со злополучной фразой об уборке урожая. Впрочем, дальше дело шло схожими темпами, так как в тексте присутствовали и такие труднопреодолимые слова как «предшествовавшие», «сельскохозяйственный», «частнопредпринимательский» и ряд других, после попыток произнести которые у Сени происходило в мозгах короткое замыкание, а у Виталия начинался нервный тик.
   Битых два часа два друга-журналиста ожесточенно трудились над записью шести-семи предложений, пока наконец-то с первой частью новостей было покончено — необходимая информация зафиксировалась на магнитофонной ленте.
— Фух, — выдохнул Кричалкин, довольный хотя бы малым успехом. — Переходим к новостям спорта.
   Сказав это, он быстро скользнул взглядом по тексту и с ужасом увидел слово «одиннадцатиклассница», которое необходимо было преодолевать Чернявскому. Быстро взял авторучку и исправил текст, заменив «одиннадцатиклассницу» менее сложным, хотя и более длинным «ученица старших классов». Заглянул в  текст поглубже — наткнулся на «армрестлинг».Произнести такое он и сам мог бы с трудом, а куда уж Сене в его нынешнем состоянии. Слово было заменено на «борьба на руках». Пробежавшись взглядом по написанному, Кричалкин исправил, как ему казалось, все, на чем Сеня мог бы споткнуться при чтении.
   То делая ненужные паузы, то чрезмерно растягивая слоги и слова, Сеня делал попытку за попыткой, дабы осилить теперь уже упрощенный текст. Но даже и в таком виде сделать это было сложно, Виталий начал сокращать фразы, чтобы язык Чернявского не успевал запутываться в частоколе плывущих перед ним букв.  Это дало результат — пусть и медленно, но предложение за предложением удавалось-таки фиксировать на пленке.
   Когда дошли до поздравлений, Сеня героически бился над словом «пятидесятипятилетие», с которым коллеги одного из предприятий поздравляли своего начальника. После не то седьмой, не то восьмой попытки, и эта дикторская высота была взята. На улице начинало смеркаться, наступал вечер.
   Кричалкин облегченно вздохнул, работа была сделана. Пленку он занес на радиоузел и уставший, но довольный конечным результатом возвратился домой. Поужинав, со спокойной душой лег спать, а утром, собираясь на работу, включил трансляцию, чтобы прослушать записанную вчера передачу.
   «Даже не заметно, что Сенька пьяным был», — думал про себя, вслушиваясь в знакомый голос  сослуживца. — Небольшие шероховатости, конечно, ощущаются, но идеального в мире ничего нет». Пока пил кофе, с удовольствием слушал информацию, которую, пусть и с немалыми потугами, удалось записать и притом на весьма на хорошем уровне.
   Виталий подошел к окну, взглянул на поднимающееся над горизонтом солнце. Настроение было отличное, утро «вступало в свои права». А в это время из небольшого радиоприемника послышались заключительные слова передачи:
— На этом наша передача окончена, до свидания, хорошего вечера!
   Голос Сени прозвучал победно и торжественно, а лицо Виталия перекосило от изумления — утро, солнце над горизонтом и… «…хороший вечер»! Он не успел до конца осмыслить услышанное, как в соседней комнате зазвонил телефон. Подошел, взял трубку, «на проводе» была третий  секретарь райкома партии София Аркадьевна:
— Виталий Григорьевич?
— Да, — растерянно ответил Кричалкин.
— Жду Вас в восемь утра в своем кабинете…
Гудки в телефонной трубке показались звуками похоронного марша.  Впереди предстоял серьезный разговор об отличиях утра и вечера…