Триумф

       После двух почти бессонных ночей я летела по знакомой и разбитой катафалками центральной дороге «нашего» кладбища. Однако впервые за много лет цель моего приезда сюда была необычной.

       Слева и справа от меня мелькали десятки, сотни, тысячи памятников и надгробий, за которыми можно спрятаться и остаться незамеченным, и я понимала, что, скорее всего, моя затея обречена на провал. Но и ничего не предпринимать было уже просто невыносимо...

       Стояли удивительно тёплые и живописные дни второй половины октября. С листопадом, серебряными паутинками, нежарким солнцем и синим глубоким небом. Именно та, почти летняя, погода толкнула меня на поступок, аморальность которого так долго не давала мне рассказать эту историю.

       Дорога уткнулась в поле, засеянное озимыми, и я впервые свернула не на тропинку к могилам родных, а в противоположную сторону — в перелесок, цепляясь лёгонькими лаковыми ботиками за спутанные травы, спотыкаясь о бугры и проваливаясь в какие-то многочисленные ямки.

       Вскоре я очутилась перед глубоким лесным оврагом, на краю которого и замерла, боясь поверить своим глазам. Поперёк оврага, на самом его дне, лежало старое поваленное дерево. Вернее, то, что от дерева осталось — ветхий почерневший ствол. Вдоль него, распластавшись на животе и вытянув в струнку хвост, белела моя кошка Киса. Она была совершенно неподвижна, и я не могла понять, жива зверушка — или нет.

       Взбудораженная тем, что на таком огромном массиве удалось найти её сразу, я чуть не кубарем скатилась вниз, крича срывающимся голосом: «Киса, Киса, Киса!!!» Ноги не слушались, а сердце колотилось то ли в горле, то ли в висках. Душу заполнил ужас от того, что мне, быть может, придётся сейчас взять в руки остывшее тельце. Впрочем, это было предусмотрено (я вычитала где-то, что домашние питомцы живут на улице не больше недели), и в большой сумке у меня лежали резиновые перчатки, пакет и огромный нож, чтобы выкопать ямку…

       Киса так и оставалась недвижимой. Глаза её были раскрыты, но взгляда в них не было: в уголках прилипли какие-то грязные земляные соринки, а зрачки превратились в крошечные точки. Через мгновение я заметила, что её бока вздымались — она дышала! Лихорадочно и непрерывно разговаривая с ней, я протянула руки. Вдруг кошка сорвалась с бревна и побежала наверх, из оврага. Это было полной неожиданностью. Почему-то мне представлялось, что Киса прильнёт ко мне, обрадованная, и начнёт урчать…

       Тогда я мало что знала о шоковых состояниях животных, потому решила, что кошка от страха обезумела. Ведь она всю свою жизнь провела исключительно в квартире.

       Неловко раскинув лапы, Киса неумело вскарабкалась на сосну и неудобно устроилась на нижней корявой тонкой ветке. Никогда в жизни не приходилось ей лазать по деревьям, и ею руководил в тот момент исключительно инстинкт самосохранения.

       Я беспрерывно звала её, пытаясь сманить с дерева привезённым с собою кормом. Ножом разрезала вдоль взятую из дому пластиковую бутылку от минералки, и в получившуюся «лодочку» налила воды из другой бутылки. Кошка глядела и облизывалась, но с дерева не спускалась. Она стояла на ветке. Под передней лапой заметно свисала опухоль…



       За полгода до этого молоденький ветеринар, желая блеснуть своей квалификацией, вдруг решительно сказал: «А сюда, наверное, уже метастазы пошли!» От неожиданности у меня на глаза навернулись слёзы: «Вы хотите сказать, что у кошки онкология?» Он кивнул головой и добавил участливо: «Ну, не надо так расстраиваться! Вы же понимаете, что никто не живёт вечно!»

       В том, что никто не живёт вечно, я окончательно перестала сомневаться, когда на этом вот кладбище один за другим очутились все члены моей семьи, от 97-летней бабушки до 20-летней дочери...

       Масла в огонь подлила соседка по подъезду, подробно описав страдания своей собаки с таким же диагнозом. А как мучительно много лет назад помирала от онкологии моя мать, и вспоминать страшно…

       Я стала с ужасом ожидать ухудшений. Кошка всегда была злая и агрессивная. А после гибели Олеси оказалась мне совершенно ненужной. Я устала за ней ухаживать и отдавать ей последние силы. Она мешала мне горевать по моей девочке.

       С наступлением октября Киса начала зычно орать и выкручиваться в ритуальных танцах «за котами», так что совершенно не давала спать ночами.

       А тут это сказочно тёплое бабье лето…

       Я упросила бывшую сотрудницу выпустить в кладбищенском перелеске эту надоевшую мне, стареющую и больную кошку. Ночи ещё без заморозков, рядом — дома частного сектора. Кто-нибудь заберёт во двор, или просто будет подкармливать… Не пропадёт!

       И вот два дня назад мы приезжали покрасить кресты и столик с лавочкой возле могил моих родственников. В пластиковом контейнере сидела притихшая и сжавшаяся в комок Киса…

       На обратном пути приятельница меня успокаивала: «Не переживай! Разные ситуации случаются в жизни! Я тебя понимаю. Тут не до кошки… Я её в траву посадила, так она от страха даже на меня не оглянулась! Может, она уже от инфаркта померла, и больше не мучается!»

       Дома я убрала с глаз долой все кошачьи мисочки и облегчённо вздохнула. Всё! Больше не будет белой шерсти на моих траурных одеждах. Не будет бесконечных походов за кормами и камушками для лотка, ежедневных уборок, кормлений, посещений ветеринаров, воплей «за котами» и т.д. Теперь я сколько угодно буду горевать по своей дочке, не отвлекаясь!

       Ночью я безуспешно пыталась уснуть, вздрагивая от каждого звука. Пружина скрипнет — гляжу, не Киса ли запрыгнула ко мне на диван?.. Ах, да, Киса осталась на кладбище, где-то на самом его краешке… Я распахнула окно в кухне, на горизонте виднелся лес. Темно… Холодно… Туман… Жива ли она ещё?.. Что она сейчас делает?.. Призывно кричит «за котами»?.. Спит калачиком где-нибудь в траве?.. Бежит по лесочку?.. Крадётся между могил?.. Нашла ли оставленный ей корм?.. Не напала ли на неё собака из тех, что бегают по кладбищу?..

       Вспомнилось вдруг, каким очаровательным маленьким котёнком она была. Как совершенно случайно отец моей дочери принёс её с базара «поиграться», купив у какой-то бедняги за 50 копеек… (Котов мы никогда не держали, возражал дедушка, и мы оставили её тайком, долгое время закрывая на веранде…) Как выводили ей блох… Как долго пытались придумать ей имя с медицинской тематикой, потому что дочка училась в медицинском, а кошечка была беленькая: как вата, как марля, как бинты… Да так и не смогла придумать. Пускай будет Киса, просто Киса. Киса… Я предала тебя…

       Назавтра, зарёванная и измученная, я решила ехать на кладбище искать кошку. Но автобуса не было так долго, что начало вечереть, и я вернулась с остановки домой. Следующая ночь прошла ещё мучительней.



       И вот я стояла под большой сосной в полной растерянности: я здесь, я приехала, я нашла кошку, она жива, и я не могу её поймать!!

       А солнце неумолимо катилось к закату. На большом кладбищенском массиве не было ни души, и мне становилось немного не по себе. В отчаянии я плакала возле дочкиного памятника: «Прости меня, Олесенька! Я погубила твою кошку! Помоги мне, я не знаю, что делать!»

       Решив уехать домой и вернуться завтра с новыми силами, я напоследок всё же свернула к сосне. Киса осторожно пробиралась по ветке к её краю. Вдруг она потеряла равновесие, беспомощно повисла на передних лапках, и от страха на опавшую листву из неё потекла струя мочи… Сердце сжалось от сострадания — и от стыда за свой поступок. Сейчас на моих глазах она разобьётся. Ведь она квартирная, домашняя… Киса сорвалась с высоты, ударилась всем телом, но тут же вскочила и убежала к соседнему дереву, прижалась к его стволу.

       Я осторожно придвинула к ней еду и питьё. Она с опаской стала кушать и лакать воду. У неё так и не было взгляда, зрачки были не больше точек, и казалось, что передо мною зомби. Тут я попыталась накрыть её сверху специальной сумкой для переноски животных, которую привезла с собой. Киса дико взвыла, взвилась вверх, сбросила с себя сумку и перебежала к другому дереву. Я повторила попытку. На это раз кошка оставалась накрытой, но страшно выла и билась. Понимая, что мне нужен в помощь ещё один человек, я решила забрать сумку и поспешить на автобус. Но кошка выпрыгнет и вопьётся мне когтями в лицо! Тогда я нашла длинную ветку и осторожно подцепила ею ручки. Уплотнённая поролоном и стоящая кверху дном, сумка неожиданно завалилась на бок. Кошка неподвижно оставалась внутри, громко завывая. Я быстро наступила ногой на верхний край и застегнула его на «молнию». Не веря себе самой, взялась за ручки и выпрямилась. В закрытой наглухо сумке находилась Киса.

       Это был настоящий триумф!! Я смогла, я сумела! Я поймала её, причём, когда уже и не надеясь! Мне удалось исправить свою ошибку!

       Я стояла в небольшом лесочке на краю «нашего» кладбища, одна на огромной территории, под высокими соснами, в пожухлой траве октября. Никогда в жизни я не испытывала такой радости победы! И как же это было кощунственно… В каких-то трёхстах метрах лежали в ряд мои дедушка, бабушка, дочка, мать с отцом… Но я поняла вдруг, что в эти минуты близкие люди, ушедшие в Небытие, радуются за меня, поддерживают и оберегают. Потому возле знакомой тропинки я громко сказала в сторону дочкиного памятника: «Спасибо тебе, Олесенька, что помогла!»

       Смеркалось. Я летела к автобусной остановке по разбитой катафалками кладбищенской дороге. В моей душе всё пело и ликовало. На меня смотрели с недоумением десятки, сотни, тысячи памятников, крестов и надгробий. Но за ними теперь не могла спрятаться и остаться незамеченной моя кошка!

       Маршрутный автобусик последнего вечернего рейса уже начал разворачиваться в сторону города, когда я вышла из леса на дорогу. Я побежала к нему навстречу, отчаянно размахивая водителю свободной рукой.

      В тот раз я оказалась единственным пассажиром, и потому не сдержалась и так возбуждённо рассказывала шофёру о ловле Кисы, что он улыбнулся и посоветовал: «Приедете домой — выпейте грамм сто водочки… Вам надо успокоиться…»

       После перенесённых приключений я проболела недели две. А Киса, выпущенная из сумки, десять минут походила по квартире, всё обнюхала и принялась яростно навёрстывать упущенное, привлекая громкими воплями и танцами женихов-котов!



       Годом позже кошку прооперировали. Я добросовестно её выхаживала. Спустя некоторое время Киса стала толстая, жалкая и немного неряшливая. Требует теперь ещё большего ухода. Она, как и прежде, пытается не укусить, так поцарапать, но очень ко мне привязалась. Теперь Киса вызывает во мне щемящее сострадание. Конечно, она не помнит, как её вывезли в овраг. И не знает, с каким диагнозом её прооперировали…

       Но я знаю, и всё помню. И благодарна кошке за то, что эта некрасивая история не только окончилась благополучно, но ещё позволила мне испытать такие сильные эмоции и яркое осознание ТРИУМФА.



                ПОСЛЕСЛОВИЕ

       Примечательно, что описанные мною события произошли 19-21 октября. Именно в эти три дня в октябре 2013 года по назначению врачей я давала Олесе максимальные дозы самого мощного нейролептика, в уколах и в таблетках одновременно. После такой терапии она продержалась всего 12 дней. Уже значительно позже мне довелось узнать, что высокие дозы провоцируют тот страшный финал, к которому она пришла. Быть может, именно Олеся помогла мне тогда, на кладбище, когда я плакала у её гранитной Книги, и не дала Кисе погибнуть...



       Фото: Киса в послеоперационной попонке.


       PS: После описанных событий Киса прожила ещё 4 года. 13 сентября 2023-го её усыпили. Онкология так и не остановилась...