10. Болшево

Покидали мы лагерь 29-го или 30-го июля, 1-го уже заезжала третья смена. Не помню, как мы ехали, кажется, всё-таки опять на военных грузовых машинах до Москвы. Встретила нас тётя Шура, и мы все – Рудик, Валера, Галя и я, поехали с ней в Болшево, где снял на лето дачу (небольшую комнату с терраской и отдельным входом) дядя Боря с семьёй, и где уже была бабушка с маленьким Борей. Кажется, в этот же день тётя Шура уехала, забрав Борю и Галю. Им предстоял отъезд на север, домой. Валера остался с нами. Ему исполнилось семь лет, надо было идти в школу, а в Хальмеръю школы не было. Родители не хотели отправлять ребёнка в интернат. У Валеры были проблемы со здоровьем, он во время войны, кажется ещё на Дальнем Востоке, переболел менингитом, было осложнение на глаза – заметное косоглазие и снижение остроты зрения.
Дней через десять приехала усталая и озабоченная мама. Остановилась она, наверное, на Якиманке, в бабушкиной комнате. Я была так рада маминому приезду! Но мама сказала, что мне придётся ещё пожить с бабушкой на даче дней десять. Она забрала Рудика и они уехали. Надо было собирать и провожать Рудика в Ташкент, в Суворовское училище, надо было оформляться на работу, получить в Поварове жилплощадь, оформить и осуществить перевозку вещей на новое место жительство. В Москву из Абези мама приехала в теплушке вместе со всеми вещами, и теплушка пока стояла в тупике какого-то вокзала.   
Семья дяди Бори состояла из трёх человек (он, его жена и шестилетний сын Вова). Все они спали в комнате, а мы – бабушка, Валера и я – на терраске. Вечером бабушка сдвигала в угол обеденный стол, протирала на терраске пол и стелила на пол три матраса, на них простыни и одеяла с подушками, и мы ложились спать. Было довольно жёстко и не удобно, тем более, что меня мучили фурункулы и на спине, и на животе, было больно лежать. В довершение моих несчастий, у меня начал на руке нарывать палец. Бабушка завязывала мой палец бинтом с подорожником и уговаривала не плакать, когда палец очень больно дёргало.
При доме имелся небольшой зелёный участок земли, где росли какие-то деревья и кусты. Кроме того, на участке стоял вкопанный деревянный стол с лавками около него. Мы с Вовой и Валерой за этим столом часами играли в карты, нас научил Вова. Мне это времяпровождение не очень нравилось. Ещё мы ходили гулять.
Совсем недалеко от дома, где мы жили, рос симпатичный чистенький сосновый лесок, через который протекал прозрачный ручей, шириной, наверное, 50-70 сантиметров, по берегам заросший травкой. На траву и на воду часто садились стрекозы, за ними было интересно наблюдать. Я  любила одна бегать к этому ручью, любоваться стрекозами и бабочками, смотреть на струи текущей воды, ходить между стройных золотистых сосен и гладить их немного шершавые стволы...
В воскресенье мы с дядей Борей ходили  гулять. Зашли на железнодорожную станцию. Посмотрели, как маневрируют по путям паровозы. Пришёл пригородный поезд. Я смотрела, как выходят пассажиры, и ждала – а, вдруг, сейчас появится мама. Но мама не появилась…
Мама приехала за мной в конце августа в начале дня. Она привезла какой-то подарок для тёти Кати. Они с бабушкой о чём-то довольно долго говорили. Потом мама быстро собрала мои вещи, и мы пошли на станцию. Скоро подошёл поезд, и мы вошли в вагон. Ехали, наверное, около часа и приехали в Москву. Там было два больших вокзала рядом. Мы пошли ко второму вокзалу, немного подождали и опять сели в поезд. На втором поезде мы ехали дольше, чем на первом и вышли на небольшой станции.