Депортация. Сентябрь 1941 год

 

В  степях  Поволжья  золотая  осень
и хлебной нивы необъятна   ширь,
Мне было в пору ту  лишь год и восемь,
Когда  меня  за  шкирку  и в  Сибирь.
На сборы людям дадены  лишь сутки,
Мамуля, папа, бабушка и я
В вонючих, тесных  скотовозах  жутких
В неведомые  тащимся  края.
В  составе этом с нами тоже едут
Два  брата  папиных (у старшего  семья),
У мамы  тоже  и отец и мать тут где-то,
Два брата,  сёстры… почти вся родня.
Короче,  весь народ оторван с кровью
От мест  насиженных,  обжитых испокон
За то,  что всякий  «русский немец» безусловно
Потенциальный  диверсант или  шпион?!
Как им не  быть на  нивах  золотистых!
Как не взрывать  склады и закрома!
Коль тот, что  допустил на Русь сапог фашистский,
Тут  ищет нынче  отпущения  козла.

 *   *   *
……Скольких в дороге  схоронили
Теперь уж,  как  ни  бейся, не узнать.
Как  выжили,  как  деток  сохранили,
Тому,  кто с ними не был,  не понять.
С  любимыми  жестокость разлучения
Им  суждено было в Сибири пережить…
Всем  женщинам  с детьми  на место поселенья
Без глав семейств  суждено  было прибыть
Об  этом разлучении до срока,
Конечно, им никто не говорил,
А  дикую несправедливость рока
И этот факт ещё сильней  усугубил.*


Всех  мужчин и даже  подростков  (папиному брату   Саше было 16 лет),  а  так же  бездетных  женщин  забрали  для  работы в  трудармию.   Папа  сначала попал  В Краслаг,на  ст.Решоты,  потом в Ниж.Пойму,  потом  на  Урал   -Соликамск, в Ныроблаг на  лесоповал.(см.справки)
Папин друг Якоб Шмаль, которого он спас от голода во время переселения в Сибирь, а тот потом всегда поддерживал его в  трудные минуты. В письме идёт речь о мисочке супа, отданной более слабому. На   что  способны  лишь сильные духом  люди.