экология реального и изображений тоже

--
штудируя с2 (сью сонтаг) `о ф` (`о фотографии`).
(~ # 1о ).


~~
и, собств., начиная соотв., небольш. блоком, от с2 (сью сонтаг),
ее след. эссе `мир изображений` , в книжке `о ф` (о фотографии).

--
начало цитирован.

>>

Мир изображений

Реальность всегда интерпретировали через образы, и философы, начиная с Платона, пытались ослабить на­шу зависимость от образов, отыскивая норму пости­жения реальности, не связанную с образными пред­ставлениями. Но в середине XIX века, когда такая норма казалась наконец достижимой, отступление старых религиозных и политических иллюзий под на­тиском гуманистической и научной мысли не приве­ло — как ожидалось — к массовому переходу на сторо­ну реального. Наоборот, новый век неверия укрепил привязанность к образам. Доверие, которого лиши­лись реалии, понимаемые в форме образов, было оказа­но реалиям, понимаемым как сами образы, иллюзии. В предисловии ко второму изданию (1843) «Сущности христианства» Фейербах отмечает, что «наше время предпочитает образ самой вещи, копию — оригиналу, представление — действительности, видимость — сущ­ности», причем сознательно. В XX веке его предостере­жение превратилось в популярный диагноз, согласно которому общество становится «современным», ког­да одно из главных его занятий — производство и по­требление изображений, когда изображения, обладаю­щие исключительной способностью определять наши требования к реальности и сами ставшие желанной за­меной непосредственного опыта, жизненно необходи­мы для здоровья экономики, политической стабильно­сти и стремления к счастью.В словах Фейербаха — написанных через несколь­ко лет после изобретения камеры — читается пред­чувствие революции, которую произвела фотогра­фия. Изображения, которые приобрели фактически безграничный авторитет в современном обществе, — это в основном фотографические изображения, и об­ласть, где действует этот авторитет, определяется особыми свойствами изображений, полученных с по­мощью камеры.

Такие изображения поистине способны узурпиро­вать реальность, прежде всего потому, что фотосни­мок не только изображение (в отличие от картины), интерпретация реальности; он также и след, прямо отпечатанный на реальности, — вроде следа ноги или посмертной маски. Тогда как картина, даже такая, которая отвечает фотографическим стандартам сход­ства, — всего лишь заявленная интерпретация, фото­графия, помимо всего, — зарегистрированное излу­чение (света, отраженного объектом), материальный остаток предмета, каким не может быть картина. Если вообразить, что Гольбейн Младший дожил до времен Шекспира, написал его портрет и камера была изобре­тена тогда же, большинство поклонников Барда пред­почли бы его фотографию. И не потому только, что ги­потетическая фотография показала бы, как на самом деле выглядел Шекспир — пусть это будет даже вы­цветшая, едва различимая, пожелтелая тень, — мы всеравно, наверное, предпочли бы ее очередному шедевру Гольбейна. Получить фотографию Шекспира было бы все равно что получить гвоздь от Распятия.