5. Славянское царство

     Сказания о славных подвигах далёких предков и о былом могуществе страны (по большей части выдуманные) находят отклик у любых народов. Естественно, что время от времени появляются учёные летописцы, по крупицам собирающие исторические свидетельства ради прославления блистательного прошлого римлян, готов, бриттов, франков, венгров, шведов. Появился такой летописец и у славян – бенедиктинец из Дубровника Мавро Орбини (1550-1614 гг.). В своей книге “Славянское царство” (“Il Regno de gli Slavi hoggi corrottamente detti Schiavoni”), изданной в 1601 году, автор прославлял величие славянских народов, высказывая крамольные мысли о древности славянской истории и о единстве славянского мира. И нет ничего удивительного в том, что вскоре эта книга была запрещена Ватиканом. Ведь она открывала миру целую цивилизацию, не зависящую от воли католической церкви, она разрушала миф о всесилии германского начала. Пускай по приказу Петра I книга Мавро Орбини и была переведена на русский язык (“Iсторiографiя початiя имене, славы и разшiренiя народа славянскаго”, 1722), но и в России её забыли почти на три столетия. Иноземцам, заполонившим в то время российскую науку, такая книга оказалась страсть, как невыгодна. Лучше забыть про неё и сделать вид, будто ничего и не было. Ну хоть сейчас мы имеем возможность познакомиться с реабилитированным трудом учёного бенедиктинца (Мавро Орбини “Славянское царство. Происхождение славян и распространение их господства”, М., 2010; его же “Царство славян. Факты великой истории”, М., 2015). И всё же, независимо от учёных споров, распространялись народные рассказы о существовавшем в старину могущественном государстве, объединявшем всех славян. Вот такой рассказ записал арабский историк ал-Масуди (896-956 гг.):

     “Славяне суть из потомков Мадая, сына Яфета, сына Нуха; к нему относятся все племена Славян и к нему примыкают в своих родословиях. Это есть мнение многих людей сведущих, занимавшихся этим предметом. Обиталища их на севере, откуда простираются на запад. Они составляют различные племена, между коими бывают войны, и они имеют царей. Некоторые из них исповедуют христианскую веру по Якобитскому толку, некоторые же не имеют писания, не повинуются законам; они язычники и ничего не знают о законах. Из этих племен одно имело прежде в древности власть (над ними), его царя называли Маджак, а само племя называлось Валинана. Этому племени в древности подчинялись все прочие славянские племена, ибо (верховная) власть была у него и прочие цари ему повиновались. Затем следует славянское племя Астабрана, которого царь в настоящее время называется Саклаих; еще племя, называемое Дулаба, царь же их называется Ванджелава. Затем племя, называемое Бамджин, а царь называется Азана; это племя самое храброе между Славянами и самое искусное в наездничестве. Еще племя, называемое Манабан, а царь называется Занбир. Затем племя, называемое Сарбин; это славянское племя грозно (своим противникам) по причинам, упоминание коих было бы длинно, по качествам, изложение которых было бы пространно, и по отсутствию у них закона, которому они бы повиновались. Затем идет племя, именуемое Марава; затем племя, называемое Харватин; затем племя, называемое Сасин и племя, по имени Хашанин; затем племя, по имени Баранджабин. Названные нами имена некоторых царей этих племен суть имена известные (общепринятые) для их царей.
     Упомянутое нами племя под именем Сарбин сожигают себя на огне, когда умирает у них царь или глава; они сожигают также его вьючный скот. У них есть обычаи, подобные обычаям Гинда; мы уже об этом отчасти упомянули выше в этом сочинении, при описании горы Кабха и страны хазарской, когда мы говорили, что в хазарское стране находятся Славяне и Русы, и что они сожигают себя на кострах. Это славянское племя и другие примыкают к востоку и простираются на запад.
     Первым из славянских царей есть царь Дира, он имеет обширные города и многие обитаемые страны; мусульманские купцы прибывают в столицу его государства с разного рода товарами. Подле этого царя из славянских царей живет царь Аванджа, имеющий города и обширным области, много войска и военных припасов; он воюет с Румом, Ифранджем, Нукабардом и с другими народами, но войны эти не решительны. Затем с этим славянским царем граничит царь Турка. Это племя красивейшее из Славян лицом, большее них числом и храбрейшее из них силой.
     Славяне составляют многие племена и многочисленные роды; эта книга наша не входит в описание их племен и распределение их родов. Мы уже выше рассказали про царя, коему повиновались, в прежнее время, остальные цари их, то есть Маджак, царь Валинаны, которое племя есть одно из коренных племен славянских, оно почитается между их племенами и имело превосходство между ними. Впоследствии же, пошли раздоры между их племенами, порядок их был нарушен, они разделились на отдельные колена, и каждое племя избрало себе царя, как мы уже говорили об их царях, по причинам, описание коих слишком длинно”
                (А.Я. Гаркави “Сказания мусульманских писателей о славянах и русских”, СПб, 1870, с. 135-138)

     Название “валинана” или в переводе А.П. Ковалевского “велиняне” (В.Д. Королюк “Волыняне Абу-л-Хасана ам-ал-Масуди и “Повести временных лет” // “Античная древность и средние века”, вып. 10, 1973, с. 139-140) созвучно летописным волынянам. Добросовестность ал-Масуди подтверждают записки еврейского купца из испанской Тортосы Ибрагима Ибн-Якуба (912-966 гг.):

     “Говорит Ибрагим сын Якуба Израильтянин: страны Славян тянутся от Сирийского моря к окружающему морю к северу. И завладели племена севера некоторыми из них и обитают по сие время между ними (Славянами). Они (состоят из) многочисленных, разнообразных племен. И собрал их в былое время некоторый царь, титул которого был Маха, и был он из одного их племени, которое называлось Влйнбаба; и было это племя у них почитаемым. Потом же разъединилась их речь и прекратился их (государственный) порядок и племена их стали (отдельными государственными) группами и воцарился в каждом их племени царь. И царей их ныне четыре: царь ал-Блгарин, и Бвйслав (Брислав), царь Фраги Бвймы и Кракв-а, и Мшка, царь севера, и Накур на крайнем западе...”
                (А.А. Куник, В.Р. Розен “Известия ал-Бекри и других авторов о руси и славянах”, СПб 1898, с. 46-47)

     Основываясь на этих известиях, известный историк В.О. Ключевский сочинил теорию о промежуточной родине восточных славян, которые в VI веке будто бы все жили на Карпатах под властью дулебов, отождествляемых автором с волынянами, а с VII века стали расселяться по равнине (В.О. Ключевский “Курс русской истории”, ч. I, Петроград, 1918, с. 125-128). С таким же утверждением выступил и чешский славист Любор Нидерле (Любор Нидерле “Славянские древности”, М., 2000, с. 169-170). А.А. Шахматов древнейшим центром восточных славян считал Волынь (А.А. Шахматов “Очерк древнейшего периода истории русского языка”, Петроград, 1915, с. XIX). Б.Д. Греков механически, без критического разбора вставил версию В.О. Ключевского в свой труд (Б.Д. Греков “Киевская Русь”, Л., 1953, с. 442). Поддержали эту версию В.В. Мавродин (В.В. Мавродин “Образование древнерусского государства”, Л., 1945, с. 85-86), П.Н. Третьяков (П.Н. Третьяков “Восточнославянские племена”, М., 1953, с. 297-298), И.Е. Фроянов (И.Е. Фроянов “Начала русской истории”, М., 2001, с. 724-726), М.Б. Свердлов (М.Б. Свердлов “Домонгольская Русь. Князь и княжеская власть на Руси VI - первой трети XIII в.”, СПб, 2003, с. 92). Все фамилии известные, но одного научного авторитета недостаточно, требуются доказательства, а их-то и нет. Напротив, государство “валинана” в принципе не могло находиться на территории Руси.
     Волыняне не подходят под данное ал-Масуди определение для “валинана” как древнего народа. В летописи это народ новый, занявший земли живших там предшественников: “Бужане, зане сЪдоша по Бугу, послЪже Велыняне <…> ДулЪби живяху по Бугу, гдЪ ныне Велыняне…” (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, Рязань, 2001, с. 10,12). До появления волынян в тех краях там даже власть успела поменяться – дулебы подчинили себе бужан. В походе князя Олега на Византию в 907 году приняли участие дулебы, а о волынянах на Руси ещё не слышали (там же, с. 29). И только под 988 годом в летописи появляется сообщение о том, что князь Владимир посадил на княжение во Владимире-Волынском своего сына Всеволода: “… Всеволода Володимери…” (там же, с. 118) либо Позвизда: “Позвизда в Волиню” (Густынская летопись, ПСРЛ, т. XL, СПб, 2003, с. 46). Следовательно, известны на Руси волыняне стали не раньше времени Игоря Рюриковича. На это обстоятельство указал в своём исследовании Д.Е. Мишин: “…название волыняне появилось слишком поздно для того, чтобы считать их народом, господствовавшим в древние времена над всеми славянами” (Д.Е. Мишин “Сакалиба (славяне) в исламском мире”, М., 2002, с. 66).
     Среди соседей “валинана” названы болгары, сербы, хорваты, моравы, поляки, то есть искомое государство располагалось на территории западных славян. Упомянутое у ал-Масуди отдельное славянское объединение “Дулаба” востоковед Ф.Ф. Вестберг (Ф. Вестберг “К анализу восточных источников о восточной Европе” // ЖМНП, 1908, ч. XIII, февраль, с. 394-396) и польский историк И. Лелевель (А.Я. Гаркави “Сказания мусульманских писателей о славянах и русских”, СПб, 1870, с. 165) относили к чешским дулебам, которые в древности обитали на территории Паннонии и Богемии. Имя дулебов сохранилось там в названиях сёл и деревень (П. Шафарик “Славянские древности”, т. II, кн. II, М., 1847, с. 271-272). Археолог В.В. Седов связал дулебов с пражско-корчакской культурой V-VII веков, возникшей к северу от Карпат на основе пшеворской культуры, а затем широко распространившейся от верхней Эльбы и Среднего Подунавья до днепровского Правобережья. Лишь небольшой её регион связан с восточными славянами (В.В. Седов “Древнерусская народность: Историко-археологическое исследование”, М., 1999, с. 41).
     И в качестве третьего аргумента следует привести старинные предания восточных славян, которые рассказывали о своём прошлом совершенно иначе. Вот, к примеру, широко известное “Сказание о Словене и Русе и городе Словенске”:

     “По мале же времяни правнуцы Афетовы Скиф, Казардан отлучишася от братии своей и от рода своего от западных стран, и коснушася полуденных стран, и вселишася во Аексенопонте и живяху тамо многия лета. И от сих породишася сынове и внуцы, и умножишася зело, и прозвашася по имени прадеда своего Скифа Скифия Великая. И бысть межу ими распря и междоусобие и крамола многа тесноты ради места. Начальнии же их родители тогда княжаху единого отца дети пяточислении, им же имена суть: 1-е Словен, 2-е Рус, 3-е Болгор, 4-е Коман, 5-е Истер. От сих же племяни во время последнее и каган сыроядец искочи, яко же греческая история глаголет. Князем убо скивским Словену и Русу, мудростию и храбростию в роде своем всех превозшедшим, и начаша размышляти с подданными своими глаголюще сице: “Или только всей вселенней, иже под нами ныне, егда несть во жребии праотца нашего Афета еще части земли благии ко вселению человеком угодны, слышахом бо от отцов своих, яко благословил праотец наш Ной прадеда нашего Афета частию земли западнаго всего и севернаго и полунощного ветров. И ныне убо, братие и друзи, послушайте совета нашего, оставим вражду нашу и нестроение, иже тесноты ради творится в нас И подвигнемся убо от земли сея и поидем от рода сего нашего, и пойдем после дней света сущии во жребии прадед наших, иде же нас приведет счастие и по благословению праотца нашего Афета”. И люба бысть сия речь Словенова и Русова всем людем.
     Лета 2373 Мосох, шестый сын Афетов, внук Ноев, шедши от Вавилона с племенем своим абие во Азии и Еуропе над брегами Понтискаго или Чорнаго моря, народи московитов от своего имени, и умножшуся народу, поступая день от дне в полунощныя страны за Чорная моря над Доном и Волгою реками и над озером или отногою морскою Меотис, иде же Дон впадает, в полях широка селеньми своими распространиша.
     Лета 3099 (2409 г. до н.э.) Словен и Рус с роды своими отлучишася от Ексинопонта и от роду своего и от братии и хождаху по странам вселенныя, яко крилатии орли прелетаху пустыни многии, идуще себе места на селение; и во многих местех почивающе и мечуще, и нигде же не обретоша себе селения. 14 лет пустыя места и страны обхождаху, дондеже дошедша езера некоего великого, Моиска зовомаго, последи же Ирмер проименовася во имя сестры их Ирмеры. Тогда волхвование повеле им наследником места того быти. И старейший, Словен с родом своим и со всеми, иже под рукою его, седе на реце, зовомей тогда Мутная, последи ж Волхов проименовася во имя старейшаго сына Словенова, Волхова зовома.
     Лета 3113 великий князь Словен поставиша град и именоваша его по имени своем Словенеск, иже ныне зовется Великий Новград, от устия великого езера Ильмера по реце Волхову полтретья поприща. И от того времени новопришельцы скифы начаша именоватися словяня, и реку некую, во Илмерь впадшую, прозваша во имя жены Словеновы Шелони, во имя же меньшаго сына Словенова Волховца проименоваша Оборотню протоку, иже течет из великие реки Волхова и паки обращается в него, больший же сын Словенов Волхов бесоугодник и чародей лют бысть тогда и бесовским ухищрением мечты творя многии, и преобразуяся во образ лютаго зверя крокодила, и залегоше в реце Волхове путь водный и не покаряющихся ему овых пожираше, овых же опровержаше и потопляше. Сего ради людие тогда невегласи окаяннаго того богом нарицаху и Грома его или Перуна нарекоша; белоруским бо языком гром Перун имянуется. Постави же он, окаянный чародей, нощных ради мечтаний градок мал на месте некоем, зовомо Перыня, иде же и кумир Перун стояше. И баснословят о сем волхве невегласи, глаголюще в боги его, окояннаго, претворяюще, истинно же о сем окаянном волхве, испытано, яко зле разбиен бысть и удавлен от бесов в реце Волхове. И мечтанием бесовским окаянное его тело несено бысть вверх по оной реце Волхове и извержено на брег против Волховнаго городка, идеже ныне зовется Перыня; и со многим плачем ту от невеглас погребен бысть окаянный с великою тризною поганскою, и могилу насыпаше над ним велми высоку, яко же обычай есть поганым. И по трех днех окаяннаго того тризнища проседеся земля и пожре мертвое тело крокодилово, и могила его проседеся с ним во дно адово, иже и доныне, яко же глаголют, знак ямы тоя не наполнится. Другий же сын Словенов Малый Волховец живяше со отцем своим во граде своем Великом Словенце. И родися Волховцу сын Жилотуг. И протока проименовася во имя его Жилотуг. В ней же той утопше еще детесксый. Другий же сын Словенов Рус вселися на месте некоем разстояннем от Словенска Великаго, яко стадий 50, у Соленого Студенца созда град между двема рекама и нарече его во свое имя Руса. Реку же, ту сущую едину, прозва во имя жены своей Ипорусии, другую же реку проименова во имя дщери своей Полисты. И инии градки многи Словен и Рус поставиша и нарицаху их во имена князей своих Словены и Русии. От начала света до потопа лет 2242. От потопа до разделения язык 530 лет. От разделения язык до начала Великого Словенска, иже ныне Великий Новград, лет 341. И живяху между собою Словен и Рус в любви велицей. И завладеша тамошних краев многими странами. По них же сынове их и внуцы княжаху по коленом своим и налезоша багатства много мечем своим и луком, и обладаша же и северными странами и по всему Поморию, даже и до предел Ледовитаго моря и окрест желтовидных вод и зеленовидных и по великим рекам Печере и Выми и за высокими и непроходимыми горами во стране, рекомая Скир, по велицей реце Оби и до устия Беловодныя воды, ея же вода бела, како млеко, тамо беруще дорогою ценою звери, рекомаго дынки, сиречь соболи. Хождаху же и на египетъския страны воевати, и многое храбрство показующе во иеросалимских странах и варварских, велий страх от сих належаше. Начальницы же тогда во словянех и русех князи беша, им же имена: 1 Великосан, 2 Асан, 3 Авесхасан, кии же бяху храбрством и мудростию многих превзошедше”
                (Мазуринский летописец, ПСРЛ, т. XXXI, М., 1968, с. 11-12)

     Другое старинное предание помещено в Иоакимовской летописи, сохранившейся только в пересказе В.Н. Татищева:

     “…сынове Афетовы и внуки отделишася, и един от князь, Славен з братом Скифом, имея многие войны на востоце, идоша к западу, многи земли о Черном мори и Дунае себе покориша И от старшего брата прозвашася славяне, а греки их ово похвально алозони, ово поносно амазони (еже есть жены без титек) имяновали, яко о сем стихотворец древний Ювелий глаголет.
     Славен князь, оставя во Фракии и Иллирии на вскрай моря и по Дунаеви сына Бастарна, иде к полуносчи, и град великий созда, во свое имя, Славенск нарече. А Скиф остася у Понта и Меотиса в пустынех обитати, питаяся от скот и грабительства, и прозвася страна та Скифиа Великая.
     По устроении Великого града умре Славен князь, а по нем владаху сынове его и внуки много сот лет. И бе князь Вандал, владая славянами, ходя всюду на север, восток и запад морем и землею, многи земли на вскрай моря повоева, и народы себе покоря, возвратися во град Великий.
     По сем Вандал послал на запад подвластных своих князей и свойственников Гардорика и Гунигара, с великими войски славян, руси и чуди. И сии шедше, многи земли повоевав, не возвратишася. А Вандал разгневався на ня, вся земли их от моря до моря себе покори и сыновом своим вдаде. Он имел три сына: Избора, Владимира и Столпосвята. Каждому из них построи по единому граду, и в их имяна нарече, и всю землю им разделя, сам пребывал во Велице граде лета многа и в старосте глубоце умре, а по себе Избору град великий и братию его во власть предаст. Потом измроша Избор и Столпосвят, а Владимир прият власть на всей земли. Он имел жену от Варяг Адвинду, вельми прекрасну и мудру, о ней же многое от старых повествуется и в песнех восклицают”
                (В.Н. Татищев “История Российская”, ч. I // “Собрание сочинений”, т. I, М., 1994, с. 108)

     К русским преданиям примыкает известие из болгарской апокрифической летописи. Болгары, ведь, до прихода в свои края тоже жили в Восточной Европе и культурные связи с восточными славянами у них тогда ещё не успели оборваться. Тем ценнее для нас это полузабытое историческое свидетельство:

     “И поселил я множество людей от Дуная до моря и поставил над ними царя из их же числа. Имя же ему было Слав-царь. И царь этот заселил всю землю и города. Некоторое время жили люди эти в язычестве. И сотворил тот же царь сто курганов в земле Болгарской, и прозвали тогда его “стомогильный царь”. И было в те годы изобилие всех благ. И было сто курганов в царствие его. И был он первым царем в земле Болгарской, и процарствовал 119 лет, и скончался”
                (“Родник златоструйный. Памятники болгарской литературы IX-XVIII веков”, М., 1990, с. 181)

     Все эти известия объединяет между собой изначальная связь истории происхождения славян с их самоназванием. Нет предков, именовавшихся по-другому. Хотя произношение имени эпонима и варьируется, но оно постоянно производится от названия славян. Русские записи явно поздние: в “Сказании о Словене и Русе” упомянуты половцы (команы) и сибирская река Обь, а вандалы и бастарны из Иоакимовской летописи свидетельствуют о том, что некий книжник вздумал блеснуть перед читателями своими познаниями. Так что болгарское известие выглядит старше, к тому же, отец Слав (Slavs, Slaws, Slawus, Slavi) упомянут и в польской хронике (“Великая хроника” о Польше, Руси и их соседях XI-XIII вв.”, МГУ, 1987, с. 52). Только, ведь, и переписчики были вольны видоизменять и украшать текст по своему разумению. Но совершенно очевидно, что народ русь в исторических источниках определялся как однозначно славянский. Учёные мужи в те времена ещё не были отравлены ядом норманизма и сохраняли здравомыслие.
     Народ “валинана”, живший в окружении болгар, сербов, мораван, поляков, неизбежно должен был располагаться в районе Дуная. Его история не касалась истории Руси. В IX-XII веках существовал славянский город Волынь в устье Одера. Немцы произносили его название как Волин, Юлин, Юмна. Город был знаменитый и богатый, о нём писали Гельмольд, Адам Бременский (Адам Бременский, Гельмольд из Босау, Арнольд Любекский “Славянские хроники”, М., 2011, с. 41, 155), Саксон Грамматик (Саксон Грамматик “Деяния данов”, т. I, кн. XХ {10.2.1}, М., 2017, с. 348). Но этот город входил в состав государства поморян и его название означает лишь то, что волыняне расселялись в различных направлениях. Сведения об этом городе содержатся в записке Ибрагима Ибн-Якуба (912-966 гг.), и они не смешиваются с его предыдущим рассказом о древнем славянском государстве:

     “И на западе от этого города – племя из славян, которое называется “общиною” Авб;ба. Оно живет в болотистых местностях страны Мшки к северо-западу. У них есть большой город на окружающем море, который имеет 12 ворот и гавань. И они там имеют отличные портовые постановления. И они воюют с Мшкою и сила их велика. И нет у них царя и не повинуются они одному лицу, а правителями их бывают их старшины”
                (А.А. Куник, В.Р. Розен “Известия ал-Бекри и других авторов о руси и славянах”, СПб, 1898, с. 51-52)

     Обширное и сильное славянское государство фигурирует в немецкой “Саге о Тидреке Бернском”, составленной в XIII веке. Оно там обозначено как страна вилькинов, которой управлял конунг Вилькин (А.Н. Веселовский “Русские и вильтины в саге о Тидреке Бернском (Веронском)” // ИОРЯС, т. XI, кн. III, 1906, с. 134). Академик А.Н. Веселовский уверенно сопоставил вилькинов из саги со славянским объединением велетов или вильцев, позднее известных под наименованием лютичей, и сближал немецкие рассказы о свирепых велетабах-вильцах с русскими преданиями о великанах волотах (там же, с. 11-27). Велетов, обитавших в Южной Прибалтике, знал греческий учёный и географ Клавдий Птолемей (100-170 гг.): “Затем побережье океана у Венедского залива занимают вельты” (Клавдий Птолемей “Географическое руководство”, кн. III, гл. 5 // “Античная география”, сост. М.С. Боднарский, М., 1953, с. 321). Потому историки предпринимали попытки отождествить “валинана” с велетами: “Список по существу открывается прибалтийскими велетами (лютичами)” (Т. Левицкий “Малоизвестный западнославянский народ по описаниям ал-Масуди” // “Ближний и Средний Восток”, с. 30, М., 1962); “… отсюда весьма удачная графическая конъектура в.линана – в.л.таба, которая , к тому же, реальна, потому что под таким названием знает лютичей Ибрахим Ибн Йа’куб. Лютичи были одним из наиболее влиятельных и сильных народов региона. Более того, они составляли племенной союз, распавшийся по мнению современных исследователей, в середине IX в.; в этом можно видеть аналогию нарисованной ал-Мас’уди картине разложения единства сакалиба” (Д.Е. Мишин “Сакалиба (славяне) в исламском мире”, М., 2002, с. 66). Велетскую версию поддерживали польские историки Т. Ковальский, Г. Лябуда, Я. Видаевич, Г. Ловмяньский (Л.В. Войтович “Восточное Прикарпатье во второй половине I тыс. н. э. Начальные этапы формирования государственности” // “Rossica Antiqua. Исследования и материалы”, СПб, 2006, с. 9). Вот только велеты-лютичи никогда не господствовали среди балтийских славян и не имели того могущества, которое им приписывает “Сага о Тидреке Бернском”. Но, как следует из пролога к саге, от собственно велетов взято лишь их название, государство же там изображено намного более великое, а события охватывают добрую половину Европы:

     “Сага это починается с Апулии и идет к северу по Лонгобардии и Венеции в Швабию, Венгрию, Россию, Виндланд, Данию и Швецию, по всей Саксонии и земле франков, а на запад по Галлии и Испании. И по всем этим царствам идет эта сага, повествующая о великих делах, совершенных теми мужами, о которых рассказывают в каждой из названных стран”
                (А.Н. Веселовский “Русские и вильтины в саге о Тидреке Бернском (Веронском)” // ИОРЯС, т. XI, кн. III, 1906, с. 131)

     Не на Балтике, а на Дунае начинает славянскую историю русская летопись:

     “По мнозЪхъ же времянЪхъ сЪли суть СловЪни по Дунаеви, гдЪ есть ныне Угорьска земля и Болгарьска. И отъ тЪхъ СловЪнъ разидошася по землЪ и прозвашася имены своими, гдЪ сЪдше на которомъ мЪстЪ: яко пришедше сЪдоша на рЪцЪ имянемъ Марава, и прозвашася Морава, а друзии Чеси нарекошася; а се ти же СловЪни: Хорвате БЪлии, и Серебь и Хорутане Волохом бо нашедшемъ на СловЪни на Дунайския, и сЪдшемъ в нихъ и насилящемъ имъ, СловЪни же ови пришедше сЪдоша на ВислЪ, и прозвашася Ляхове, а отъ тЪхъ Ляховъ прозвашася Поляне, Ляхове друзии Лутичи, ини Мазовшане, ини Поморяне”
                (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, Рязань, 2001, с. 5)

     Летописное предание повествует о происхождении ляхов (предков поляков), которые, спасаясь от неких волохов, бежали от Дуная к Висле. При этом, у соседних с ними чехов тоже существовало сословие ляхов, то есть господ (П. Шафарик “Славянские древности”, т. II, кн. II, М., 1847, с. 220). Точно такое же значение имеет это слово и в рифмованной хронике Далимила (XIV век):

          “В этой земле жил лех,
          Коего имя было Чех”
                (А.С. Мыльников “Картина славянского мира, взгляд из Восточной Европы. Этногенетические легенды, догадки, протогипотезы XVI - начала XVIII века”, СПб, 1996, с. 142)

     Итак, ляхами (или лехами) называлось правящее сословие у чехов и поляков. А правителями в тех краях русская летопись называет волохов, подчинивших своей власти всех дунайских славян. Получается такая логическая цепочка: волохи-влахи-ляхи. Имя народа, господствовавшего над дунайскими славянами, постепенно перешло в название правящего сословия у тех же славян. А относительно этнической принадлежности самих волохов споры продолжаются до сих пор и версии выдвигаются самые невероятные.
     1) Франки: “Под Волохами нашей летописи разумеются Франки” (А.А. Шахматов “Волохи древнерусской летописи” // “Известия Таврической ученой архивной комиссии”, № 54, Симферополь, 1918, с. 239); “Самая мысль о том, что расселение всех славян вообще началось вследствие появления на Дунае волохов имеет, как кажется, своим основанием тот факт, что политическое раздробление значительной части славянства, раньше объединённого аварским владычеством, началось со времени появления на Дунае франков Карла Великого” (его же “Древнейшие судьбы русского племени”, Петроград, 1919, с. 26).
     2) Римляне: “В таком случае остается только одно – предположить, что в волохах, которых летописец отличал от современных ему жителей Рима, Венеции и Генуи, он видел древних римлян, в свое время покоривших дунайские славянские племена и принудившие их к переселению из прародины” (В.Д. Королюк “Волохи и славяне “Повести временных лет” // “Советское славяноведение”, № 4, 1971, с. 46).
     3) Кельты: “Историческое зерно сказания Нестора должно быть, следовательно, возведено ко времени, когда действительно имело место широкое завоевательное движение кельтских племен в дунайскую область, “где есть ныне Угорьска земля и Болгарьска”, — а эти события, по единогласному свидетельству письменных и археологических памятников, падают на время, близкое к IV в. до н. э.” (С.П. Толстов “Нарци” и “волохи” на Дунае (Из историко-этнографических комментариев к Нестору)” // “Советская этнография”, №2, 1948, с. 13); “Итак, летописные волохи, осевшие в долине Дуная, – это, скорее всего, кельты. Именно они и вытеснили славян с Верхнего и Среднего Подунавья и с Карпатских гор в глухие леса и горы Северного Прикарпатья” (В.П. Кобычев “В поисках прародины славян”, М., 1973, с. 71).
     4) Геты: “… Волохи, потомки древних Гетов и римских всельников Троянова времени в Дакии…” (Н.М. Карамзин “История государства Российского”, т. I, М., 1989, с. 47).
     Для решения вопроса о волохах следует установить хронологические рамки упоминания этого народа в русской летописи. А в летописи утверждается, что ещё до появления волохов на Дунае там поселились чехи, моравы, сербы, хорваты, хорутане. Чехи и моравы заселили свои земли к VI веку, но первое государство под властью Само (623-658 гг.) сложилось у них в VII веке (В.И. Пичета, ред. “История Чехии”, М., 1947, с. 6-7; К.А. Пушкаревич “Чехи”, М.-Л., 1942, с. 3-4). Сербы и хорваты, согласно сведениям Константина Багрянородного, пришли на свою землю при императоре Ираклии, то есть в VII веке (Константин Багрянородный “Об управлении империей”, М., 1991, с. 137, 141). Хорутане (словенцы) освоили свою территорию в начале VII века (Л.А. Кириллина, Н.С. Пилько, И.В. Чуркина “История Словении”, СПб, 2011, с. 12). Таким образом, получается, что на Дунае волохи никак не могли появится раньше VII века. А окончание их владычества в летописи датировано 898 годом:

      “Въ лЪто 6406 (898). Идоша Угри мимо Киевъ горою, еже ся зоветь нынЪ Угорьское, и пришедъше къ ДнЪпру сташа вежами; бЪша бо ходяще аки се Половци. Пришедше отъ въстока и устремишася чересъ горы великия, иже прозвашася горы Угорьскиа, и почаша воевати на живущая ту Волохи и СловЪни. СЪдяху бо ту преже СловЪни, и Волохове прияша землю Словеньску; посемъ же Угри погнаша Волъхи, и наслЪдиша землю ту, и сЪдоша съ СловЪны, покоривше я под ся”
                (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, Рязань, 2001, с. 24-25)

     Время владычества на Дунае волохов чётко устанавливается в рамках от VII до IX века. И это означает, что все приведённые версии далеки от реальности. Франки смогли подчинить себе лишь западную часть Паннонии, причём, довольно поздно (в конце VIII века) и ненадолго – уже в конце IX века их оттуда вытеснили мадьяры. С.П. Толстов справедливо критикует версию А.А. Шахматова, указывая, что “славяне вообще никогда не называли римлян или тем более германцев, resp. франков, “волохами”. В этнографии летописца достаточно четко проводится грань между “волохами” и “волхъвой”, с одной стороны, и римлянами и франками (“фрягами”), с другой <…> Никаких иных, вне летописного текста лежащих доказательств в пользу идентификации “волохи” = римляне или “волохи” = франки нет” (С.П. Толстов “Нарци” и “волохи” на Дунае (Из историко-этнографических комментариев к Нестору)” // “Советская этнография”, №2, 1948, с. 12). Но затем автор принимается убеждать читателей в кельтском происхождении волохов, не обращая внимания на то, что расселение кельтов и расселение славян – это не просто разные времена, это разные эпохи. Перипетии кельтской истории не только оставались недоступны для летописцев, но даже и не могли их заинтересовать. Тем более история римлян и гетов никоим образом не могла коснуться истории дунайских славян. Летописец однозначно дал понять, что его исторический экскурс не простирается дальше времени расселения славянских народов.
     В интервале между VII и IX веками Дунайскую область заселяли славяне и никакой другой народ там господствовать не мог. И как раз в VII веке на землях западных славян сложилось огромное государство, основатель которого известен под именем Само – знаменитый полководец, неоднократно побеждавший авар и франков. Правил он 35 лет, а после его смерти государство распалось, события очень напоминают рассказ ал-Масуди. Позднее оно возродилось примерно в тех же границах, но уже как как Великоморавская держава. В летописном сообщении о войне угров против волохов изложена история гибели моравского государства под ударами мадьяр. Но моравы всегда называются в летописи непременно моравами, так что наименование “волохи” на них перешло от предшественников. Часть мораван в Чехии именовала себя влахами (В.П. Кобычев “В поисках прародины славян”, М., 1973, с. 71). В сочинении анонимного нотария венгерского короля Белы III “Деяния венгров” (“Gesta Hungarorum”) сообщается, что, ворвавшись в Паннонию, мадьяры застали там славян, болгар и валахов (Sclavi, Bulgarii et Blachii), а также пастухов римлян (В.П. Шушарин “Русско-венгерские отношения в IX в.” // “Международные связи России до XVII века”, М.: АН СССР, 1961, с. 141). Для прояснения проблемы немаловажное значение имеет личность загадочного славянского князя. Он появился внезапно и сразу стал вровень с величайшими государями Европы. Распространилось утверждение, что Само будто по происхождению был франком. Его источник – “Хроники Фредегара”, учёный труд VII века:

     “В 40-й год правления Хлотаря человек по имени Само, по рождению франк, из Сансского пага, повел с собой многих купцов вести торговые дела в [землях] славов, прозываемых винидами. Славы уже подняли восстание против аваров, прозываемых гуннами, и их короля Кагана. Виниды были “бефульками” гуннов уже с давних пор, так что всякий раз, когда гунны отправлялись войском против какого-нибудь народа, гунны стояли около лагеря, выстроившись в боевой порядок, виниды же сражались. Если им удавалось одержать победу, гунны устремлялись вперед, чтобы захватить добычу, если же виниды бывали теснимы, то, укрепленные в силах помощью гуннов, они снова принимались сражаться. Поэтому они и были прозваны гуннами “бефульки”, ибо в битве, дважды строя свои боевые порядки, они шли в бой впереди гуннов. Гунны ежегодно отправлялись зимовать в земли славян и брали себе на ложа жен и дочерей славов; помимо других повинностей, славы должны были платить гуннам дань. Сыновья гуннов, которых они родили от жен и дочерей винидов, не могли больше выносить горести и унижения и, отвергнув власть гуннов, как упомянуто выше, подняли восстание. Когда виниды с войском шли на гуннов, купец Само, которого я упоминал выше, отправился с ними, и там он показал им такую доблесть против гуннов, что было удивительно, и великое множество из них было перебито мечами винидов. Виниды, оценив доблесть Само, сделали его королем над собой. Там он счастливо правил 35 лет. Под его началом виниды много раз вступали в битву с гуннами; его решения и умения всегда помогали одержать верх над гуннами. Само имел 12 жен из рода винидов, от которых у него было 22 сына и 15 дочерей”
                (“Хроники Фредегара”, СПб, 2015, с. 212)

     Приписывание Само франкского происхождения вызвало резкие возражения славянских историков. П. Шафарик указывал “что имя его – чисто Славянское, отнюдь же не Франкское или Романское, и что весь образ его жизни и нравы, особенно же непримиримая ненависть к Франкам, обличают в нем природного Славянина <…> Имя Сама есть Славянское, хотя оно встречается также в Пруссии и Литве. Так, второй сын знаменитого Прусского князя, Видевуда, назывался Само” (П. Шафарик “Славянские древности”, т. II, кн. II, М., 1847, с. 226-228). П. Шафарик поддержал догадку Фр. Палацкого, по которой Само “происходил из края Славян Велетов”. Главными доводами он считал вторжения дружин Само в Тюрингию и земли лужицких сербов и дружба его с Дерваном – князем лужицких сербов (там же, с. 226). Ф.И. Успенский полностью согласился с доводами П. Шафарика и с догадкой Фр. Палацкого о происхождении Само из славян велетов, а к учёному труду Фредегара он отнёсся скептически: “Его достоверность тем более сомнительна, что он имел недостатки большей части средневековых писателей: незнание, вымысел, односторонность и пристрастие” (Ф.И. Успенский “Первые славянские монархии на северозападе”, СПб, 1872, с. 13). Н.П. Грацианский добавил, что по сведениям самого Фредегара Само предстаёт закоренелым язычником, он придерживается славянских обычаев: “Это, конечно, не франк: это природный славянский вождь, действующий так, как и подобает ему действовать – в строго языческом и чисто славянском духе” (Н. Грацианский “Славянское царство Само (к критике известий хроники Фредегара)” // “Исторический журнал”, №05-06, 1943, с. 45). О том, что Само был славянином, утверждается в историческом источнике 870 года “Обращение баваров и хорутан”: “Во времена славного короля франков Дагоберта славянин некий, именем Само, проживавший у хорутан, был вождём этого племени” (там же). Впрочем, принадлежность Само к хорутанам была оспорена П. Шафариком, который достаточно убедительно доказывал, “что главное поле деяний Сама следует искать в Чехии, а не в Хорутании” (П. Шафарик “Славянские древности”, т. II, кн. II, М., 1847, с. 226). Причиной путаницы мог послужить тот факт, что соседом Само был хорутанский князь Валлух (“Хроники Фредегара”, СПб, 2015, с. 227, 387) или Валук (Л.А. Кириллина, Н.С. Пилько, И.В. Чуркина “История Словении”, СПб, 2011, с. 15). Не исключено, что это и не имя даже, а название господствующего общественного слоя – волохи.
     Многожёнство Само (а все его жёны были славянками) сближает его с русским князем Владимиром Святославичем. Одинаковый обычай. Славянское происхождение Само доказывает даже сообщение “Хроники Фредегара”. Франкский посол Сихар, пытаясь попасть на приём к князю, не желавшему его видеть, “облачился как славянин и предстал со своими людьми перед взором Само”. Переговоры проходили вполне успешно и Само даже выразил готовность дружить с франками. И тут чванливый посол сам всё испортил, нагло заявив: “Невозможно, чтобы христиане и слуги Господа могли завести дружбу с псами”. Оскорблённый князь резко ответил: “Если вы слуги Бога, а мы псы Его, пока вы неустанно против Него действуете, нам позволено укусами терзать вас”. Потом началась война, в которой франки были разбиты (“Хроники Фредегара”, СПб, 2015, с. 224-225). Оставим в стороне дурость посла, которого и Фредегар назвал глупым. Но в рассказе Само показан славянином, и он сознавал себя славянином, и посол тоже считал его славянином.
     Не мог быть купцом Само ещё и потому, что по славянским установлениям человека некняжеского рода никогда не провозгласят князем. Князь считался фигурой сакральной и случайному человеку на престоле делать нечего. За всю русскую историю произошёл только один случай, когда боярин (не какой-то купец) попытался взобраться на престол: “Володиславъ же воЪха в Галичь, и вокняжился и сЪде на столЪ <…> не есть лЪпо боярину княжити въ Галичи”. Закончилась боярская авантюра очень скверно: “… и пославъ и я Володислава в Галичи, заточи и, и въ томъ заточеньи умре, нашедъ зло племени своему и дЪтемь своим, княжения деля: вси бо князи не призряху дЪтий его того ради” (Ипатьевская летопись, РЛ, т. XI, Рязань, 2001, с. 488-489; Густынская летопись, ПСРЛ, т. XL, СПб, 2003, с. 113). Так что, выдумка Фредегара абсолютно неправдоподобна. Само был славянским князем, а его имя –это сокращение от полного имени: Самослав, Самовит или Самбор. Хотя, может быть верна догадка П. Шафарика о том, что и у пруссов, и у славян имя произносилось одинаково – Само или в переводе В.И. Кулакова – Замо (В.И. Кулаков, ред. “Восточная Пруссия с древнейших времен до конца Второй мировой войны”, Калининград, 1996, с. 64).
     В русской летописи слово “волохи” писалось и как “волоты” (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, Рязань, 2001, с. 5), а волоты – это велеты, давние обитатели славянского Поморья. Получает подтверждение версия Фр. Палацкого, согласно которой князь Само под давлением франков ушёл со своим родом к Дунаю и, обосновавшись на новом месте, начал мстить своим обидчикам. Название господствующего в его государстве рода видоизменялось в соответствии с диалектным произношением: волохи, волоты (велеты), волыняне (велыняне). Д.Е. Мишин попытался отождествить с князем Само Маджака из рассказа ал-Масуди и тут же словно сам испугался своей догадки (Д.Е. Мишин “Сакалиба (славяне) в исламском мире”, М., 2002, с. 67). Ещё раньше подобное предположение выдвигал И. Лелевель (А.Я. Гаркави “Сказания мусульманских писателей о славянах и русских”, СПб, 1870, с. 164), но поддержки в учёном мире не получил. Однако, если действовать методом исключения, то государство Само остаётся единственным, полностью удовлетворяющим критериям рассказа ал-Масуди. Другого великого государства в означенные сроки у западных славян не существовало.
     Ещё один исторический документ под названием “Баварский географ” (IX век) тоже содержит сведения о едином славянском государстве: “Сериваны (Zerivani) – это королевство столь [велико], что из него произошли все славянские народы и ведут, по их словам, [свое] начало” (“Описание городов и областей к северу от Дуная, или Баварский географ Descriptio civitatum et regionum ad septentrionalem plagam Danubii sive Geographus Bavarus” // А.В. Назаренко “Немецкие латиноязычные источники IX-XI веков [Тексты, перевод, комментарий]”, М., 1993, с. 14). Термин Zerivani трудно отождествить с каким-либо из славянских народов. По звучанию вроде бы подходят северяне (В.В. Мавродин “Происхождение русского народа”, ЛГУ, 1978, с. 68; И. Херрман “Ruzzi. Forsderen Liudi. Fresiti. К вопросу об исторических и этнографических основах “Баварского географа” (первая половина IX в.)” // “Древности славян и Руси”, М., 1988, с. 166), только вот никогда они не возглавляли крупных славянских объединений. Появилась версия, отождествляющая народ Zerivani с гипотетическими червянами, от названия Червен – один из городов Волынской земли. Предполагалось, что червяне некоторое время господствовали на Волыни. Эта версия нашла себе сторонников (А.А. Горский “Баварский Географ и этнополитическая структура восточного славянства” // “Древнейшие государства Восточной Европы”, М., 1995, с. 276-277); С.В. Алексеев “Славянская Европа V-VI веков”, М., 2005, с. 61; М.И. Жих “Восточные славяне накануне государственности”, М., 2020, с. 559). Но построена она на одних натяжках и домыслах, являясь, по сути, слегка модернизированной версией В.О. Ключевского. Нет никаких исторических свидетельств того, что когда-то существовало подобное государственное образование. Термин “червяне” взят из летописного сообщения: “В лЪто 6665 (1157). <…> И начася Володимеръ АндрЪевичь просити воевать, и пусти Гюрги, и Ъха к Червену, Червяне же затворишася в городе…” (Ипатьевская летопись, РЛ, т. XI, Рязань, 2001, с. 334). Совершенно очевидно, что червяне – это просто жители города Червена и не более того, что племени червян никогда не имелось в природе. Родился научный фантом.
     Более взвешенным выглядит подход к этой теме А.В. Назаренко. Прежде всего он отметил, что только Zerivani названы королевством (regnum). И сделал вывод, что единственная легенда, которую можно привлечь для сравнения с показанием “Баварского Географа”, это летописное свидетельство, согласно которому славяне поначалу обитали “по Дунаеви, гдЪ есть ныне Угорьска земля и Болгарьска” (А.В. Назаренко “Немецкие латиноязычные источники IX-XI веков [Тексты, перевод, комментарий]”, М., 1993, с. 34-35). Значит, опять государство Само. Название Zerivani, правда, остаётся нерасшифрованным, но, если отсутствуют исходные данные, то лучше и не гадать попусту.
     А восточнославянская государственность формировалась вдоль Днепровского торгового пути. Функции политического центра с VI века исполняло Пастырское городище на берегах реки Сухой Ташлык, впадающей в Тясмин (С.В. Алексеев (“Славянская Европа V-VI веков”, М., 2005, с. 138-139), наиболее значительное из поселений восточных славян. “Киев рубежа VII–VIII вв. по уровню социально-экономического развития никак не сравним с синхронным Пастырским городищем” (А.В. Комар “Киев и Правобережное Поднепровье” // “Русь в IX-X веках. Археологическая панорама”, Москва-Вологда, 2012, с. 314). И только с усилением хазарской опасности, после того как Пастырское городище было разгромлено в VIII веке (П.Н. Третьяков “Что такое “Пастырская культура” // “Советская археология”, №4, 1971, с. 112), первенство перешло к Киеву.
     Но всё же славяне в своих преданиях порой вспоминали о том времени, когда все они жили в едином царстве. Эти воспоминания были сходны и у западных, и у восточных славян. В изложении ал-Масуди: “Впоследствии же, пошли раздоры между их племенами, порядок их был нарушен, они разделились на отдельные колена, и каждое племя избрало себе царя” (А.Я. Гаркави “Сказания мусульманских писателей о славянах и русских”, СПб, 1870, с. 137-138). Можно подумать, что это пересказ текста из русской летописи, только своими словами: “… и почаша сами в собЪ володЪти, и не бЪ в нихъ правды, и въста родъ на родъ, и быша в нихъ усобицЪ, и воевати почаша сами на ся” (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, Рязань, 2001, с. 18). И имена легендарных князей – Словен, Славен, Слав – символизируют не региональные объединения, а всё славянство целиком. В действительности славяне никогда не бывали собраны в одном царстве, так что подобные предания отражают не историческую память, а многовековую мечту о всеобщем славянском единстве.
     По всех трёх сказаниях утверждается, что славяне будто бы вышли из Причерноморья, где размещалась легендарная славянская прародина. Но, ведь, славяне в давние века действительно населяли причерноморские земли и в немалом количестве. Этих славян называли антами. Византийский писатель VI века Прокопий Кесарийский рассказывал про “бесчисленные племена антов” (Прокопий из Кесарии “Война с готами”, кн. IV(VIII). 4.9, М., 1950, с. 384). Потомки антов назывались уличами и тиверцами и о них русская летопись сообщала: “Улучи и Тиверьци сЪдяху по ДнЪстру, присЪдяху къ Дунаеви, бЪ множьство ихъ, сЪдяху бо по Днестру оли до моря, и суть гради ихъ и до сего дне, да то ся зваху отъ Грекъ Великая Скуфь” (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, Рязань, 2001, с. 12). Одна неувязка – разрозненные политические образования антов так и не сложились в единое царство. И всё же существовало в Причерноморье сильное, обширное и знаменитое государство, его создателями стали гунны.
     Господствующее в науке мнение отождествляет гуннов с азиатским кочевым народом сюнну, создавшем в III веке до н. э. обширное государство, простиравшееся от Енисея до Манчжурии (А.Н. Бернштам “Очерк истории гуннов”, Л., 1951; Л.Н. Гумилев “История народа хунну”, М., 2010; О. Ивик, В. Ключников “Сюнну, предки гуннов, создатели первой степной империи”, М., 2014; О. Ивик, В. Ключников “Гунны”, М., 2015; В.П. Никоноров, Ю.С. Худяков “Свистящие стрелы Маодуня и Марсов меч Аттилы”, М., 2004). Только единственным аргументом для такого отождествления до сих пор остаётся сходство в названиях. А оно ничего не доказывает, на таком основании можно путать Швецию со Швейцарией или Австрию с Австралией. В китайских хрониках сюнну упоминаются до IV–V веков (А.Н. Бернштам “Очерк истории гуннов”, Л., 1951, с. 126; О. Ивик, В. Ключников “Сюнну, предки гуннов, создатели первой степной империи”, М., 2014, с. 145). А ведь античные авторы уже во II веке знали о гуннах в Восточной Европе. Древнегреческий географ из Александрии Дионисий Периегет, живший во II веке, сообщал: “Первые – скифы, которые населяют побережие возле Кронийского моря, по устью Каспийского моря; потом унны…” (Дионисий “Описание населенной земли” // В.В. Латышев “Известия древних писателей о Скифии и Кавказе” // ВДИ, 1948, М.-Л., № 1, с. 366-377). Похожее известие записал римский учёный из Александрии Клавдий Птолемей (90–168 гг.): “Между бастарнами и роксоланами живут хуны” (Клавдий Птолемей “Руководство по географии” // М.С. Боднарский, сост. “Античная география”, М., 1953, с. 321). Армянский историк V века Мовсес Хоренаци упоминал гуннов, рассказывая о событиях III века: “… вся рать обратилась в бегство. Трдат, преследуя ее, гнал до Страны гуннов” (Мовсес Хоренаци “История Армении”, Ереван, 1990, с. 130).
     Археолог С.С. Миняев пришёл к выводу, что сюнну никуда и не уходили, что они остались жить на прежних местах, постепенно смешиваясь с окружающими народами. В IV–V веках, когда европейцы уже испытали на себе военные удары гуннов, сюнну, разделившиеся на отдельные орды, послужили основой для усиления других племенных группировок. Судьба сюнну связана только с Центральной Азией, а западнее Саяно-Алтайского нагорья нет ни одного памятника сюнну (С.С. Миняев “Сюнну” // “Исчезнувшие народы”, М., 1988, с. 113-125; его же “Сюнну” // “Природа”, 1986, №4, с. 42-53). Теория миграции так и не получила ни материальных, ни письменных свидетельств прихода гуннов в Европу из Сибири, оставаясь на уровне предположений. Притом, что древние авторы воспринимали гуннов как один из европейских народов, смешивая их со скифами, сарматами, аланами и иными народами: римский поэт IV века Авзоний: “Среди оружия свирепых Хунов и вредных грабежами Савроматов…” (В.В. Латышев “Известия древних писателей о Скифии и Кавказе. Том II. Латинские писатели”. Вып. 2, СПб, 1906, с. 315); римский историк IV века Аврелий Виктор: “…Фракией и Дакией владеют словно своими родовыми землями Готы и Таифалы, а также Гунны и Аланы, которые хуже всякой другой беды…” (там же, с. 318); римский географ IV века Юлий Гонорий: “Какие племена живут в областях восточного океана: Скифы Людоеды, … Скифы Уны, … Гелоны, Массагеты…” (там же, с. 441); церковный историк Филосторгий (368-439 гг.): “Гунны эти, очевидно, те самые, которых древние называли неврами, жившие у подножия Рифейских гор, откуда берет начало Танаис, вливающий свои воды в Меотийское болото. Итак, переправившись на римскую территорию, эти скифы поначалу вели себя с римлянами благоразумно, но вскоре принялись разбойничать, а затем и вовсе без объявления начали войну” (В.В. Латышев “Известия древних писателей о Скифии и Кавказе. Том I. Греческие писатели”, 1890, с. 741); византийский историк V века Зосим: “…на жившие выше Истра скифские племена напало некое варварское племя, раньше не известное и тогда внезапно появившееся. Их называли Уннами, остается неизвестным, следует ли называть их царскими скифами, или признать за тех курносых и бессильных людей, которые, по словам Иродота, жили по Истру, или они перешли в Европу из Азии. Я нашел и такое известие, что Киммерийский Боспор, занесенный илом из Танаида, дал им возможность перейти сухим путем из Азии в Европу” (там же, с. 800-801).
     В результате появились научные версии, рассматривающие гуннов в качестве аборигенов Европы. В сочинении А.Ф. Вельтмана собраны многочисленные предания о гуннах (по преимуществу книжные), оттого созданная им история гуннов получилась фольклорной и далёкой от реальности (А.Ф. Вельтман “Аттила и Русь IV и V века. Свод исторических и народных преданий”, М., 1858). Ю.И. Венелин лихо переименовал гуннов в болгар (Ю.И. Венелин “Древние и нынешние Болгаре в политическом, народописном, историческом и религиозном их отношении к Россиянам”, М., 1856). Безусловно, болгары связаны своим происхождением с гуннами: они вышли из тех же мест, куда скрылись гунны после крушения их державы, но не найдено никаких доказательств их генетической преемственности. Можно говорить о культурном влиянии и некоторых родственных связях. Конечно, очень лестно числить себя потомками знаменитого народа, так ведь современные болгары сформировались уже в своей стране, сформировались из многих этнических компонентов и от древних болгар сохранили лишь самоназвание, да отрывочные предания. И.Е. Забелин поддержал рассуждения Ю.И. Венелина о тождестве гуннов и болгар и о славянстве их. Со ссылкой на Прокопия Кесарийского он считал гуннов и болгар потомками киммерийцев, и резонно отметил, что если бы гунны пришли в Европу с востока, то римские авторы непременно должны были бы знать об этом (И.Е. Забелин “История русской жизни с древнейших времен”, ч. I, М., 1876, с. 318-420). Намного серьёзнее исследовал проблему известный русский историк Д.И. Иловайский (Д. Иловайский “Вопрос о народности руссов, болгар и гуннов” // ЖМНП, ч. CCXV, 1881, май, с. 1-34; Д.И. Иловайский “Пересмотр вопроса о гуннах” // “Русская старина”, т. XXXIII, 1882, март, с. 717-736). Историк последовательно разбирал доводы сторонников азиатского происхождения гуннов и доказывал их несостоятельность.
     Эти доводы действительно притянуты за уши. Указания на кочевой образ жизни гуннов совершенно бессмысленны. Образ жизни не связан с этносом, кочевниками были и достоверно европейские народы: киммерийцы, скифы, сарматы.
     В качестве другого довода используется описание внешности гуннов, приведённое у двух латинских авторов – Иордана и Аммиана Марцеллина: “… их [гуннов] образ пугал своей чернотой, походя не на лицо, а, если можно так сказать, на безобразный комок с дырами вместо глаз <…> Ростом они невелики, но быстры проворством своих движений…” (Иордан “О происхождении и деяниях готов”, ВБ, СПб, 1997, с. 85); “Члены тела у них мускулистые и крепкие, шеи толстые, они имеют чудовищный и страшный вид…” (Аммиан Марцеллин “Римская история”, АБ, кн. XXXI.2, СПб, 2000, с. 491). Вот, казалось бы, очевидный довод – гунны изображены низкорослыми и непохожими обликом на европейцев. Но оба автора затем поясняли свои слова – гунны сознательно уродовали свои лица, начиная с детского возраста: “Детям мужского пола они рассекают щеки железом, чтобы раньше чем воспринять питание молоком, пробовали они испытание раной. Поэтому они стареют безбородыми, а в юношестве лишены красоты, так как лицо, изборожденное железом, из-за рубцов теряет своевременное украшение волосами” (Иордан “О происхождении и деяниях готов”, ВБ, СПб, 1997, с. 85); “Так как при самом рождении на свет младенца ему глубоко прорезают щеки острым оружием, чтобы тем задержать своевременное появление волос на зарубцевавшихся надрезах, то они доживают до старости без бороды, безобразные, похожие на скопцов (Аммиан Марцеллин “Римская история”, АБ, кн. XXXI.2, СПб, 2000, с. 491). Народные обычаи встречаются разнообразные и порой, на наш взгляд, совершенно дикие. Вот у гуннов был обычай резать свои лица, чтобы приучить организм к жестокой боли. Пускай они теряли при этом природную красоту, но умение переносить боль могло спасти им жизнь в бою. А понятие о красоте у разных народов могло и не совпадать. О том, что гунны приучались воспринимать физическую боль как игру, писал Клавдий Клавдиан (370-404 гг.), римский поэт греческого происхождения:

          “Племя в Скифии есть, обращенной к крайню востоку,
          Мразна на том берегу Танаиса; племени с худшей
          Славой Аркт не питал. Обличье угрюмо, и гнусны
          Взору тела; во тяжком труде душа не истомна;
          Брашно им лов, им Церера чужда; рассекать им потеха
          Лица, и клятися им отцами убитыми лепо.
          И тучеродных самих двутелов срастило не крепче
          С конями двойственно их естество; и чужда порядку
          Бурная их быстрота, и нечаянны их возвращенья
                (“Против Руфина” // Клавдий Клавдиан “Полное собрание латинских сочинений”, СПбГУ, 2008, с. 89-90)

     Относительно малого роста гуннов с Иорданом не согласен галло-римский писатель и поэт V века Аполлинарий Сидоний:

     “Их земля, обычаи и происхождение таковы. Там, где падает с Рифейских скал белый Танаид, несущийся с Иперборейских гор, под осью Медведицы, живет племя, грозное духом и телом. Даже лица детей внушают особый ужас. Над круглой массой тела поднимается узкая голова; под челом в двух щелях есть зрение, но нет глаз; проникающий во вместилище мозга свет, едва доходит до впалых глазных яблок, однако не закрытых; ибо через малые своды они видят большие пространства, и зоркие точки в глубоких впадинах возмещают больший орган зрения. Далее, для того чтобы над щеками не выдавались две трубки носа, обвязанная кругом тесьма сдавливает нежные ноздри, чтобы они могли входить под шлемы. Так материнская любовь обезображивает детей, рожденных ради битв, ибо растянутая площадь щек становится шире, если посредине не возвышается нос. Остальные части тела у мужчин отличаются красотою: широкая грудь, могучие плечи, подтянутый под кишками живот. Рост у пешего средний, но если видишь их на коне, он становится высоким, если смотреть на всадников: так они часто кажутся высокими, если сидят. Едва отнятый от груди матери ребенок встанет на ноги, тотчас звонконогий конь подставляет ему спину; можно подумать, что туловища лошадей срощены с мужскими: так крепко сидит вечно на коне всадник, как бы прикованный к нему; другое племя носится на хребте рогоногих и живет на них. На сердце у них округленные луки и дротики, у них страшные и верные руки, наносящие меткими копьями неизбежную смерть, и ярость, умеющая грешить непогрешимыми ударами. Это племя, внезапно вырвавшись и переехав на колесах через замерзший Истр, пришло на нас, и колея прошла по сухим водам”
                (В.В. Латышев “Известия древних писателей о Скифии и Кавказе. Том II. Латинские писатели”, вып. 2, СПб, 1906, с. 420-421)

     Гунн высокий, когда он сидит на коне, а у пешего рост средний. Тут тоже всё очевидно: гунны были рослыми людьми, но от постоянной езды верхом ноги у них искривились, и гунны казались ниже реального их роста. То есть, опять-таки никаких малорослых монголоидов.
     Иордан в своём сочинении рассказал про облик самого знаменитого из гуннов – Аттилы. При всей своей ненависти к нему автор не подметил в этом облике никаких азиатских черт: “Он был горделив поступью, метал взоры туда и сюда и своими телодвижениями обнаруживал высоко вознесенное свое могущество. Любитель войны, сам он был умерен на руку, очень силен здравомыслием, доступен просящим и милостив к тем, кому однажды доверился. По внешнему виду низкорослый, с широкой грудью, с крупной головой и маленькими глазами, с редкой бородой, тронутой сединою, с приплюснутым носом…” (Иордан “О происхождении и деяниях готов”, ВБ, СПб, 1997, с. 95-96). Совершенно заурядная внешность, если такой человек пройдёт по улице, то на него никто и внимания не обратит. Правда нос у Аттилы приплюснутый, но Аполлинарий Сидоний пояснял, ведь, что у гуннов полагалось сдавливать нос, чтобы он входил под шлем. А так, никаких отклонений от европейского облика. И, кстати, на лице у Аттилы не обнаруживается шрамов. Похоже, что не все гунны уродовали свои лица, а лишь часть их. И в подтверждение этой мысли можно привести слова Аммиана Марцеллина: “Почти все аланы высокого роста и красивого облика, волосы у них русоватые, взгляд если и не свиреп, то все-таки грозен; они очень подвижны вследствие легкости вооружения, во всем похожи на гуннов, но несколько мягче их нравом и образом жизни” (Аммиан Марцеллин “Римская история”, АБ, кн. XXXI.2, СПб, 2000, с. 494). Гунны ничем не отличаются от аланов, только менее цивилизованы, а уж аланы изображены автором настоящими европейцами. Византийский дипломат V века Приск Панийский, непосредственно видевший гуннов, называл их царскими скифами (Г.С. Дестунис “Сказания Приска Панийского” // “Ученые записки второго отделения императорской академии наук”, кн. VII, вып. 1, СПб, 1861, с. 19-21). Будь гунны монголоидами, Приск никогда бы так не поступил, облик скифов был хорошо известен. Один из случайно встреченных Приском таких скифов неожиданно оказался греком (там же, с. 52). То есть, Приск не мог отличить подданных Аттилы даже от своих соотечественников. Случайно найденный скифский меч, Аттила постоянно возил с собой как священную реликвию (там же, с. 66; Иордан “О происхождении и деяниях готов”, ВБ, СПб, 1997, с. 96), тогда выходит, что повелитель гуннов не считал скифов чужими для себя.
     Говоря о происхождении гуннов Иордан выводил их от связи неких колдуний со злыми духами (там же, с. 84). Понятно, что Иордан стремился как можно сильнее унизить ненавистный ему народ, но главное, что он не считал их пришедшими из далёких краёв. Пусть по воле злых духов, но сформировались гунны у нас, в Европе.
     Советский историк А.Г. Кузьмин тоже считал гуннов европейским народом, но отнёс их к фризам – древний народ, живший на территории Нидерландов и Германии (А.Г. Кузьмин “Начало Руси”, М., 2003, с. 152-154; А.Г. Кузьмин “Правильная постановка вопроса и есть его решение” // “Славяне и Русь: Проблемы и идеи”, М., 1999, с. 432). При этом, он ссылался на английского историка Т.У. Шора, который одно из фризских племён – хунсинги – сопоставил с гуннами. Гунны были типичными кочевниками и уже поэтому их связь с фризами абсолютно исключена.
     Но вот в чём прав советский историк, так это в том, что в европейских преданиях вождь гуннов Аттила всегда считался своим, европейским персонажем: в “Саге о Тидреке Бернском” Аттила представлен в качестве конунга Фрисландии, лишь позднее подчинившим себе ещё и гуннов (А.Н. Веселовский “Русские и вильтины в саге о Тидреке Бернском (Веронском)” // ИОРЯС, т. XI, кн. III, , 1906 с. 145-146); у Саксона Грамматика Атила (Atyla) – это знатный дан (Саксон Грамматик “Деяния данов”, т. I, кн. VIII {8.6.2}, М., 2017, с. 287); в древнеанглийской поэме “Видсид”, записанной в IX веке, Аттила перечисляется в ряду европейских королей: “Этла правил гуннами, Эорманрик готами” (“Древнеанглийская поэзия”, ЛП, М., 1982, с. 15); в скандинавских преданиях Атли – могущественный конунг и брат валькирии Брюнхильд (“Сага о Вольсунгах”, М.-Л., 1934, с. 175); в немецких преданиях правитель гуннов Этцель показан королём Венгрии, типичным европейским монархом, у которого одно время гостил Зигфрид (“Песнь о нибелунгах”, ЛП, Л., 1972, с. 134-162). Разве татары в русских былинах когда-нибудь становились своими? Подобное даже представить немыслимо. Нет, татары в русском фольклоре всегда чужие, всегда враги. И мавры, обосновавшиеся в Испании, изначально враждебны европейцам, хотя их нашествие даже отдалённо не сравнить с тем, что вытворяли у нас татарские орды. В глубинах Азии сложился свой мир, не совместимый с миром европейским. Татары, продвигаясь на запад, включали в свой состав азиатские народы, увеличивая тем самым свою численность, а с европейцами так поступать не вышло, несмотря на все усилия. Европейцы их отторгали. А гуннов они не отторгали, гуннам служили и готы, и гепиды, и аланы. Так что, гунны европейцами воспринимались как свои, пусть жестокие завоеватели, но свои.
     Имя самого знаменитого из гуннов в разных вариантах известно в Европе с незапамятных времён. Вот несколько примеров: Аттал – это имя носили три царя Пергама, учитель Сенеки, правитель маркоманов, римский сенатор (“Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона”, т. II, СПб, 1890, с. 442-443); Атилий – распространённое римское имя, из них наиболее известен полководец Регул Марк Атилий (Полибий “Всеобщая история”, т. I, СПб, 2005, кн. I, с. 164-169); Гатал – сарматский царь, живший во II веке до н. э. (там же, т. II, кн. XXV, с. 411); Тотила – вождь остготов, живший в VI веке (Прокопий из Кесарии “Война с готами”, кн. VII (III), М., 1950, с. 266); Итал – мифический царь, по имени которого названа Италия (Дионисий Галикарнасский “Римские древности”, т. I, кн. I.XII.3, М., 2005, с. 21); Уацилла – бог-громовержец в осетинской мифологии (Е.М. Мелетинский, ред. “Мифологический словарь”, М., 1991, с. 560) – очень похоже на имя Этцель из “Песни о нибелунгах”. И, наконец, частное мнение известного советского лингвиста и литературоведа В.М. Жирмунского, считавшего, что Аттила носил готское имя, означавшее “батюшка” (“На сессии ООН АН СССР (октябрь 1938 г.)” // ВДИ, 1938, №4(5), с. 260).
     Отцом Аттилы был Мундзук, по крайней мере так произносил его имя Иордан (Иордан “О происхождении и деяниях готов”, ВБ, СПб, 1997, с. 95). Ближайшая параллель этому имени – Маджак из сочинения ал-Масуди. Его пытались отождествить с такими славянскими правителями, как Мусокий, Мезамир, Мешко (М.И. Жих “Образ славянского правителя Маджка и возглавляемого им “рода” В.линана в сочинении ал-Масуди “Золотые копи и россыпи самоцветов” // “Вестник удмуртского университета. История и филология”, 2011, вып. 1, с. 65), но эти фигуры слишком мелкие, никто из них не может претендовать на роль верховного повелителя славян. Убеждённость в том, что такой повелитель непременно существовал, вытекает из собственных исторических воззрений ал-Масуди: “Рассмотрев культуры практически всех известных в его время арабам мусульманам народов, Масуди пришел к выводу о том, что в процессе развития человечества происходит его упадок” (Д.В. Микульский “Арабский Геродот”, Vita memoriae, М., 1998, с. 110). Ал-Масуди уверял, что когда-то древние греки, византийцы, славяне, франки и северные народы составляли один народ, у них был единый язык и общий правитель (Т.М. Калинина “Восприятие времени и пространства арабским ученым X в. ал-Мас’уди” // “Древнейшие государства Восточной Европы. 2006. Пространство и время в средневековых текстах”, М., 2010, с. 401). Следовательно, и славянская история должна развиваться от единства к разобщённости. Но вот детали – народ валинана, правитель Маджак – ал-Масуди не мог придумать, он должен был взять их из народных преданий. А объединение многих народов под властью гуннов как раз и укладывалось в схему ал-Масуди.
     У французского хрониста Альберика под 1141 годом упомянут король Руси Мусух (А.Г. Кузьмин “Сведения иностранных источников о руси и ругах” // “Откуда есть пошла русская земля”, т. I, М., 1986, с. 675). Исторического князя с таким именем на Руси никогда не было, а это означает, что имя взято из фольклора. А что героем фольклора стал Мундзук, а не Аттила, так люди стабильную и обеспеченную жизнь ценят куда дороже, чем громкие завоевания.
     Существует такое понятие, как страна, то есть территория, население которой в силу исторических причин тесно объединено политическими, экономическими и культурными особенностями, и существует такое понятие, как государство, то есть общественная структура, предназначенная для упорядочения жизни населения и контролируемая привилегированной группировкой. Эти два понятия не только не тождественны, они вообще не совпадают. Провокаторы постоянно меняют эти понятия местами, чтобы запутать людей и навязать им ложные приоритеты. Если нас принимаются уверять, что после определённых событий мы теперь живём в другой стране, то это злонамеренный обман. Страна не появляется и не исчезает по желанию кучки временщиков, захвативших рычаги власти, она формируется на протяжении тысячелетий, и попытка расчленить её приводит к большой крови, а страна, противодействуя расчленителям, всё-таки опять стремится восстановить своё единство. На территории одной страны можно провозгласить несколько государственных образований, но это всё равно, что клопы будут делить между собой тело хозяина. А тело проигнорирует амбиции клопов и останется целым. У нас уже сколько государств сменилось – Древняя Русь, Императорская Россия, Советский Союз, Российская Федерация, а страна всё живёт назло демократизаторам.
     Если рассмотреть ситуацию применительно к гуннам, то в Причерноморье обитали славяне анты ещё до появления на свет гуннского государства, а после его крушения они же продолжали обитать на своих прежних местах. Готы в страхе бежали перед гуннами, но анты не пострадали. Напрашиваются два вывода:
     — готы не могли господствовать в Восточной Европе, потому что славяне были сильнее их;
     — гунны не рассматривали антов как врагов, отношения между ними скорее можно считать союзными.
     Действительно, ни один исторический источник не сообщает о покорении антов гуннами, Аттила уходил в далёкие походы, вполне доверяя антам, и, когда государство гуннов распалось, анты не участвовали в его добивании. Косвенно подтверждает участие славян в политических и военных акциях гуннов летописное свидетельство:

     “Иже и преже Рюрикова пришествiя въ Словенскую землю не худа бяше держава Словенскаго языка, воинствоваху бо и тогда на многiя страны и на Селунскiй градъ и на Херсонь и на прочихъ тамо, ако же свидЪтельствуеть нЪчто мало отчасти въ чюдесЪхъ великомученика Димитрiя и святого архiепископа Стефана Сурожскаго, ова же инде. И яко же вышеречено, иже и на самый Царьградъ многажды прихожьжаху; еще же древле и царь Феодосiй Великiй имЪяше брань съ Русскими вои, его же укрепи молитвою великiй старец Египтянин именемъ Иванъ Пустынникъ. ПослЪди же и при Ираклiи цари ходиша Русь и на царя Хоздроя Персьскаго”
                (Книга Степенная царского родословия, ч. 1, ПСРЛ, т. XXI, СПб, 1908, с. 63)

     Силы и возможности для подобных походов имелись только у гуннов. Самих гуннов насчитывалось не так уж много, но из народов, которых они собрали в своём государстве, можно было выставить огромное войско. В этом войске находилось место и для славян. А кое-какие исторические свидетельства позволяют усмотреть и славянское влияние на жизнь гуннов. Вот, к примеру, дворец Аттилы: “Он был выстроен из бревен и досок, искусно вытесанных, и обнесен деревянною оградою, более служащей к украшению – нежели к защите. После дома царского, самый отличный был дом Онигисиев, также с деревянною оградою; но ограда эта не была украшена башнями, как Аттилина. Не далеко от ограды была большая баня…” (Г.С. Дестунис “Сказания Приска Панийского” // “Ученые записки второго отделения императорской академии наук”, кн. VII, вып. 1, СПб, 1861, с. 50-51). Ну никакого отличия от русских построек. Так как гунны были кочевниками, то учится создавать долговременные дома должны были у оседлого населения. Хотя, славяне среди аборигенов были не единственными, жили там фракийцы, скифы и другие народы. Кстати, встреченный Приском соотечественник был взят гуннами в плен, но получил свободу и хорошо устроился на новой родине. Он женился, завёл хозяйство и не желал возвращаться, потому что здесь ему жилось намного лучше. Это же точно славянский обычай: “Пребывающих у них в плену они не держат в рабстве неопределенное время, как остальные племена, но, определив для них точный срок, предоставляют на их усмотрение: либо они пожелают вернуться домой за некий выкуп, либо останутся там как свободные люди и друзья” (Маврикий “Стратегикон” // “Древняя Русь в свете зарубежных источников”, т. II, М., 2010, с. 95). Или вот ещё сведения о языке аборигенов: “Скифы, будучи сборищем разных народов, сверх собственного своего языка варварского, охотно употребляет язык Уннов, или Готов, или же Авсониев в сношениях с Римлянами” (Г.С. Дестунис “Сказания Приска Панийского” // “Ученые записки второго отделения императорской академии наук”, кн. VII, вып. 1, СПб, 1861, с. 52). А.Д. Чертков утверждал, что тот туземный язык, который местные жители употребляли наряду гуннским, готским и латинским, должен быть непременно славянским (А.Д. Чертков “Очерк древнейшей истории прото-словен”, М., 1851, с. 52). Но и тут можно возразить, что Приск упоминал разные народы и поэтому подданные гуннов говорили на многих языках. Однако же, записанные очевидцами конкретные слова, употребляемые гуннами, действительно оказались славянскими: “В селениях отпускали нам в пищу – вместо пшеницы – просо, вместо вина, так называемый у туземцев медос. Следующие за нами служители получали просо и добываемое из ячменя питье, которое варвары называют камос” (Г.С. Дестунис “Сказания Приска Панийского” // “Ученые записки второго отделения императорской академии наук”, кн. VII, вып. 1, СПб, 1861, с. 46); “После того, как он был оплакан такими стенаниями, они справляют на его кургане “страву” (так называют это они сами), сопровождая ее громадным пиршеством” (Иордан “О происхождении и деяниях готов”, ВБ, СПб, 1997, с. 110).
     Хмельной напиток “медос”, заменяющий вино – это мёд, напиток из ячменя “камос” – это явно квас, а “страва” – это поминальный пир. Все три слова распространены именно среди славян и в их славянской принадлежности нет никаких сомнений, о чём и сообщали историки: “Почтенный наш Автор, кажется, не расслышал имени сего последнего ячменного напитка, который есть квас, и который ему прислышался Кмасом, а на бумаге излился Камасом” (Ю.И. Венелин “Древние и нынешние Болгаре в политическом, народописном, историческом и религиозном их отношении к Россиянам”, т. I, М., 1856, с. 122); “Гунны позаимствовали у них некоторые обычаи и названия, пили напр. сделанный из меда напиток “медос”, над могилой устраивали поминальные пиры, называвшиеся “стравой” (Любор Нидерле “Человечество в доисторические времена”, СПб, 1898, с. 524). В результате, некоторые историки (А.Ф. Вельтман, Ю.И. Венелин, И.Е. Забелин, Д.И. Иловайский) не устояли перед соблазном и причислили гуннов к славянским народам. Но ведь логика подталкивала именно к этому решению.
     Известный советский лингвист О.Н. Трубачёв кроме ираноязычных жителей Причерноморья выделял ещё индоязычных. Ираноязычными были скифы и сарматы, а индоязычными – синды, меоты, киммерийцы, тавры (О.Н. Трубачёв “INDOARICA в Северном Причерноморье”, М., 1999, с. 9-75).Тут можно вспомнить сведения византийского писателя VI века Прокопия Кесарийского, который, рассказывая о болгарах, упорно называл их гуннами и при этом и тех, и других считал потомками киммерийцев. Он даже где-то обнаружил легенду о происхождении болгар:

     “В древности великое множество гуннов, которых тогда называли киммерийцами, занимало те места, о которых я недавно упоминал, и один царь стоял во главе их всех. Как-то над ними властвовал царь, у которого было двое сыновей, один по имени Утигур, другому было имя Кутригур. Когда их отец окончил дни своей жизни, оба они поделили между собою власть и своих подданных каждый назвал своим именем. Так и в мое еще время они именовались одни утигурами, другие кутригурами. Они все жили в одном месте, имея одни и те же нравы и образ жизни, не имея общения с людьми, которые обитали по ту сторону “Болота” и его устья (Керченского пролива), так как они никогда не переправлялись через это воды, да и не подозревали, что через них можно переправится”
                (Прокопий из Кесарии “Война с готами”, кн. IV(VIII). 5.1-4, М., 1950, с. 385)

     Потом Прокопий приводит рассказ о том, как киммерийцы обнаружили проход через “Меотийское Болото”, полностью аналогичный рассказу Иордана о гуннах (там же, 7-10, с. 386). Конечно, Прокопий мог причислить гуннов к киммерийцам просто потому, что они поселились в киммерийской стране. Но нет никаких доказательств прихода гуннов в Европу из Азии, ничто не указывает на то, что они перепрыгнули огромные территории, оставшись невидимыми для прочих народов, проживавших на этом пути, и не оставив по дороге материальных свидетельств своих передвижений. А если гунны ниоткуда не приходили, то обязательно должны были впитать в себя жившие здесь ранее народы. И киммерийцы не могли исчезнуть бесследно, их потомки вошли в состав наследников киммерийской страны. Значит, генетическая преемственность между киммерийцами и гуннами неизбежна. Получается, что гунны были индоязычны. Именно этим и объясняется их благосклонность к славянам. И пускай индийский язык не входит в число славянских, он всё же ближе к ним, чем все прочие языки. И древние болгары в качестве наследников гуннов тоже были индоязычны, лишь впоследствии они подверглись некоторой тюркизации. Вот поэтому болгары сравнительно безболезненно смешались со славянами.
     Причерноморье населяли анты, но государство там создали гунны – гуннское государство в славянской стране. Гунны покорили многие народы, но они нуждались в добрососедских отношениях со славянами, обеспечившими им прочный тыл. По сведениям Приска под властью гуннов людям жилось намного лучше, нежели в “цивилизованных” государствах. А Приск был очевидцем, сообщал только о том, что сам видел, да и не стал бы он выгораживать гуннов, которых считал врагами. Зачем же славянам вредить государству, жить в котором и безопасно, и прибыльно? Конечно, на окружающие страны оно наводило страх, но государство и не обязано заботиться о посторонних народах, его главная задача – обеспечить безопасность и достаток для соотечественников. Если государство расширяет свои границы, то тем самым оно отодвигает военную угрозу от центральных областей. И пусть соседи сколько угодно рыдают о своих попранных правах, они-то сами с чужими интересами считаться не намерены. Единственный критерий легитимности государства – действует ли оно с пользой для страны или же вредит ей. Не следует придавать значение пустым условностям, на то они и условности, чтобы выдавать миражи за реальность. Пресловутые вопли о свободе всевозможных украинствующих и белорусствующих свидошлёпов – это очередной такой мираж. Никто не в силах объяснить, каким образом мелкие и бессильные этнические образования дадут людям больше свободы, чем единое и мощное государство? И в чём должна состоять эта самая свобода? Люди живут в обществе и расширение возможностей для одной из его частей неизбежно вызовет ограничение для остальных людей. И свои привилегии элита не уступит никому. Так что “свобода” сводится к бесконтрольной власти и полной безответственности для местечковых правителей. Мечта паразита. А что получат люди? Государства существуют не в пустоте, их окружают другие государства со своими устремлениями и неуёмным аппетитом. Слабая и безответственная власть не обеспечит соотечественникам защиту, да и не пожелает этого делать. Поневоле населению придётся содержать за свой счёт не только зажравшуюся “элиту”, но и обнаглевших соседей. Вот поэтому жизнь под защитой великой и могущественной державы люди вспоминают как Золотой Век.