Бальзамины

Яков Есепкин

Палимпсесты

Бальзамины

Девятый фрагмент

Привидения замков пустых
Нам волшебную ночь обещают,
Пышен хором емин золотых,
Нег картены альковниц смущают.

Сколь чудесны ваяния тьмы,
Как еще и царевны беспечны,
Их плененны аурностью мы,
В тонких фижмах юнетки всемлечны.

Ах, восстой и следи, цвет ночной
С локнов злых герцогинь совлечется,
И под миррой свечниц ледяной
Кровь на раменах дев запечется.

Двадцать седьмой фрагмент

Млечный август горит, исполать
Брашну щедрому, нежным цевницам,
Не устанут обводки пылать,
По каким тьма лиется к цветницам.

Виждь тлеющихся вишен сурьму,
Нощно их ко столам заносили,
Аониды чадную тесьму
Весть по ним див успенных просили.

Иль очнемся от нощи и сна:
Вновь оне перевиты сурьмою,
И юдоли пожар, и стена
В сени вишен с траурной каймою.

Тридцать второй фрагмент

У Аида виньетки темней
Смертных вишен с обводкой червовой,
Се, оне  всечерны и теней
Царств юдольнее в млечности новой.

Вновь цевницами гои спешат
Нас восчествовать, камерный ужин
Уготовив, еще не решат,
Как подать к хлебу морок жемчужин.

И не плачьте, не плачьте одно
Юродные, лишь чая надмирность,
Мы искали златое руно,
А нашли черных вишен порфирность.



Пятьдесят первый фрагмент

Се, запалые волки летят
По всерайской надсводной целине,
Сколь царям узы черни претят,
Выявляться ей с миррой о глине.

Это, Господе, нас берегли
Иродицы, а днесь убивают,
Идам тем расточиться вели,
На демонов оне ль уповают.

И к столам, воском тьмы совитым,
Поднесут отходные емины,
И над чадом сием золотым
Станут нощно тлееть бальзамины.

Шестьдесят четвертый фрагмент

Всеувеченный мрамор аллей
Фей страшит, лики их темновейны,
Мы ль скульптур херсонесских белей,
Антикварные пьем ли рейнвейны.

Дождь по битым стучит кирпичам,
Зри, Иосифе, тусклую млечность,
Мгла угодна альковным свечам,
А веселым каменам беспечность.

Во разорном саду прецветут
Маки смерти, очнемся у Гебы –
Вместе пить, яко звезды сочтут,
Вить червицей маковые хлебы.

Эрато и Гранатовая шкатулка

Седьмой фрагмент

Маскерад, звездный бал в серебре
И под миррой шары с огонями,
Поклонимся Волшебной горе,
Балевать нам одесно с тенями.

Вновь серебро фиады лиют
На ваянья и пышные столы,
О бисквитниках узы виют,
Юдиц лядвия чают престолы.

Снимут маски черемные фри,
Темных камор лепнина взовьется,
Ах, Эрато – гадай и смотри,
Кто из царичей первым убьется.

Девятнадцатый фрагмент

Сумрак ночи Цитера вспоет,
Феи белые фижмы сонимут,
Кринолины их вечность взовьет,
Яко девы бессмертие имут.

Иль шкатулки гранатовой тьма
Сех ларцов кипарисовых стоит,
Пироваем и с нами Чума –
Бледных граций ли небо покоит.

И блуждают в сумрачном лесу
Наши тени, превитые мглою,
И всеславит богиня красу
Нимф, под звездной уснувших иглою.

Двадцать пятый фрагмент

Талый снег Рождества, золотой
Неотмирно сияет, фиады
Из крюшонниц льют морок свитой,
Мгла чарует царевн променады.

Ват серебро легко, хлад виньет
На готическом рдится фарфоре,
Где Циана зефирность виет
Для пеющих во ангельском хоре.

Ах, чудесные эти пиры
Нас еще соберут о каминах,
Золотя млечной цветью шары
И русалок тая в бальзаминах.

Тридцать первый фрагмент

Воск хрустальный одесно горит,
Нимфы млечной Фессалии плачут,
В тени амфор сольем лазурит,
Пусть оне цветь небесную прячут.

Спи, Эрата, жемчужные сны
Одеон феям царств навевает,
Аониды ль урочно темны,
Лона их шелк дьяментный скрывает.

Антикварного неба покров
Истончится звездами свечными,
И падет на серебро муров
Тьма с шелками сех див ледяными.