Расстрел

Дочь сжимает матери руку,
В темноте подвала сырого,
Шепчет, страшно ей, и дышится трудно,
Отвечает ей мать, уже скоро!

Скоро смолкнут снарядов разрывы,
Прекратят песни петь злые пули,
Не сдадут наши города фрицам,
Мы останемся, дочка, живые!

Да, надежда, пристанище крайнее,
Для людей, в этом темном подвале,
Наверху сейчас плавится улица,
Если выживут-не узнают...

Ад на город обрушился утром,
Когда мирные жители спали,
Самолеты с крестами на крыльях,
Жизнь людей на двое разорвали...

И сидят они в темном подвале,
Повезло же, успели, попрятались!
Сколько тех, что в развалинах зданий,
Наверху там, навечно, остались...

Нету  разницы в национальностях,
Нету разницы в том, во что верили,
Все теперь они люди несчастные,
Вместе здесь, русские и евреи.

Открывается крышка подвальная,
И гортанная речь, незнакомая,
Впрочем ясно, приказ выбираться,
И понятно, что требуют, скоро!

И девчонка цепляется в юбку,
Своей в смерть перепуганной мамы,
Это слово, понятное- юден,
И прикладом удар, автомата!

Их толкают к стене без разбора,
Ужасом перекошены лица,
Мама просит дочь успокоиться,
Верит, что ничего не случиться.

Ведь не могут же люди культурные,
В форме серо-зеленой, красивой,
Что то страшное сделать с ребенком!
Штурмбанфюрер смеется счастливо.

И опять речь гортанная, быстрая,
И опять слово страшное-юден!
И понятно-теперь все закончится,
И все ясно-пощады не будет...

У стены, чудом в бой устоявшей,
Им пришлось с жизнями расставаться,
Автомата немецкого очередь,
Ни за что жизнь людей оборвала!

И лежит там еврейская мама,
И к себе прижимает девчушку,
Это вспомнишь ты, герр штурмбанфюрер!
Когда русскую пулю, получишь!!!