Часть третья 730 дней служба в армии

После смены встречаемся с братом Володей на улице Советской, в центре города, нам обоим примерно равное расстояние от проходной заводов. Спускаемся в пивной ресторан «00»(народное название того времени – “на нулях»). Ресторан очень похож на аналогичный в Одессе «Гамбринус», что на Деребасовской. Там подают самое свежее пиво с Николаевского пивзавода «Янтарь», но в свете «борьбы с пьянством», только с закуской. Мы берём два вяленных хека и четыре пива. Садимся за столик, ждём, когда принесут и наслаждаемся атмосферой БАРА. У меня не хватает писательского опыта, для описания того таинства и разнообразия чувств, чтобы описать предвкушение свежайшего пива, с пенной шапкой на бокале, которая держится так долго, что выпив первую кружку, берешь вторую, а пена на ней ещё стоит… На тарелочке две тушки завяленного, сморщенного и ужасно солёного хека, но это атрибут борьбы с пьянством, без этого нельзя!
Пьём пиво с хеком, наслаждаясь напитком, предвкушая следующие выходные. И решаем, нужно ещё продолжить праздник завершения рабочей недели в каком-нибудь другом заведении. Идём по улице Советской до набережной, мимо вечного огня в сквере Ольшанцев, мимо памятника Ленину, смотрим на яхт клуб с высоты набережной. И возвращаемся назад к проспекту Ленина.
Посреди перехода через проспект стоит бар Садко.
Мы поднимаемся на второй этаж, там атмосфера приятная и располагает к  общению, берём два коктейля «Огни Буга», садимся за столик и читаем друг дружке свои стихи (мой брат Вова тоже сочинял стихи, и часто мне читал, что написал в последнее время).
2часа ночи, троллейбусы уже не ходят, такси так же трудно поймать. Я предлагаю идти пешком, как я делал в юности не раз, Володя долго спорил, но альтернативы не представилось, и мы шли домой, до «сортировки» пешком, на ходу сочиняя стихи о нашей прогулке по ночному городу, и читая друг другу наперебой. Довольные и счастливые, не подозревая о том, что это наша последняя прогулка по ночному Николаеву вдвоём.
Придя домой уже под утро, уставшие и счастливые (лифт ночью не работал, а мы жили на 9м этаже),
находим повестку из райвоенкомата о прибытии на сборный пункт в связи с призывом в ряды Советской Армии призывника Ю.Лазовского.
До утра мы уже не ложились…

Дальше всё как в тумане. Увольнение с завода, с обещанием после службы вернуться. Сборы, проводы, распределительный пункт в Октябрьском.
Очнулся когда привезли в воинскую часть. Город Николаев, Ракитная Роща, ракетный дивизион, взвод связи, должность старший радиотелефонист.
 Первый день.
Повели в солдатскую столовую. Длинные столы на десять человек. На столе бочёк с перловой кашей (дробь №16), заправленной комбижиром, подливка с «мясом Белого медведя» (варёное сало с тонкими прожилками и мутная водичка), чайник с чаем (так же неизвестного сорта), пайка чёрного хлеба, белого хлеба, масло сливочное, два куска сахара рафинада.
Кроме хлеба с маслом и сахаром – остальное без привычки есть не возможно. Но как потом, будучи уже лётчиком нас учил инструктор по выживанию:
- Нет несъедобных продуктов, есть разная степень голода!
Так и есть, через неделю службы ели всё подряд, ещё добавки просили.
Потом повели в баню на проспекте Ленина, напротив проходной Дормашины, где работал брат Володя.
Помылись в бане, переоделись в солдатскую форму. Портянки я умел мотать с детства, сказалось детство в военном гарнизоне, и сапоги я любил, так что мне в этом отношении было легче, чем другим пацанам, которые сапоги с портянками только в кино видели.
Назад в часть возвращались уже строем, как настоящие солдаты. По пути сунул какой то девушке записку с номером телефона и адресом родителей, попросил чтоб позвонила и сказала что я в Николаеве. Мать рассказывала, что правда звонила  неизвестная девушка и сообщила, что видела меня. Если вдруг она когда-нибудь прочитает всё это и вспомнит. Большое ей спасибо! Успокоила родителей.
 
Курс молодого бойца. Утром подьём, зарядка, умывание, заправка постели, осмотр старшины (подворотничок чистый, сапоги и бляха ремня блестят, ХБ отглажено), дальше завтрак. После завтрака изучение уставов и строевая подготовка. Обед, устройство и чистка личного оружия, стрельбы в тире на территории части. Ужин, два часа личного времени, подготовка к завтрашнему дню, 21.00 – просмотр программы Время. Отбой. И так целый месяц… На Присягу пришли родители. После Присяги первая увольнительная в город, до 22часов.
Всё, теперь стал настоящим солдатом.
Служба потекла своим чередом. Про «дедовщину» я слышал, но сам не сталкивался. Конечно старослужащие уже многое умеют, и знают где можно сочкануть, а молодой солдат всё постегает методом проб и ошибок. Если провинится, то клеймо на весь коллектив, всех наказывают. Конечно виновнику достаётся больше. Но ведь это справедливо. А кто привык, что за него всё делает мама, тому трудно и обиды на весь мир, и срывы.
«Солдат должен стойко переносить все тяготы и лишения военной службы» статья из устава внутренней службы.
Летом случается ЧП в гарнизоне. Солдат ушел с поста с автоматом. Поднимают все регулярные части в Николаеве, и посылают прочёсывать отдельные районы. Нам достался участок от аэропорта до Соляных. Шли по пахотным полям цепью. Вдруг вдалеке из посадки, услышали выстрел. Все залегли, и короткими перебежками стали приближаться к этой посадке. Было страшно, но повинуясь «стадному инстинкту», медленно, но уверенно мы приближаемся к тому месту, где услышали выстрелы. Раздалась автоматная очередь и вопль сзади меня. Наверное в кого-то из наших попал. Тут чувство страха пропадает, и я готов за своих убить любого попавшегося на пути. Вскидываю автомат, нажимаю на курок, и бегу вперёд. Боковым зрением ощущаю поддержку товарищей, и чувство страха исчезает напрочь. В одно мгновение врываемся вглубь посадки, видим «бойца» с автоматом в руках, сбиваем его с ног, и не знаю, что бы было потом, не окажись рядом наш старшина. Он остановил нас, сказав, что все живы, здоровы, и не нужно устаивать самосуд.
Это было своего рода боевое крещение. Я понял, что за правое дело можно идти в бой не думая о собственной жизни. После этого задержания мне объявили благодарность от командующего округом
«За самоотверженное выполнение боевой задачи».
Летом выезжаем на полигон Широкий Лан. Разбиваем лагерь, ставим палатки, маскируем машины.
Кстати я уже стал старшим радиотелеграфистом радиостанции Р-118, и получил звание «ефрейтор». Некоторые этого звания стесняются. Не пойму почему. Заслужил – носи! Всем подряд не присваивают.
Жизнь в летних лагерях трудная, но интересная.
Та же боевая учёба, политзанятия, и учебные стрельбы в полевых условиях. Мы, взвод связи, прокладывали линии телефонной связи между батареями и командным пунктом, устраняли порывы после прохода танков, в реальных полевых условиях. В классах части это выглядит совсем по-другому.
Питались не в столовой, а из полевой кухни. В этом была своя маленькая прелесть. Пайку не ложили на общий стол, как в столовой, а давали каждому в руки.
«Дедушка» не мог выбирать лучший кусочек, каждый ел, что дадут. Все были на равных! Лагеря обучают реальным боевым действиям, и сплочённости коллектива. Какая может быть «Дедовщина», если от действия каждого зависит выполнение задачи всем подразделением. Я считаю – в боевых частях «Дедовщины» быть не может. Это издержки тыловых частей со слабым руководством. Наши Командиры были лучшие, чего стоит один старшина - прапорщик Костов. Я от него многому научился, а он ещё и войну прошёл…
Осень. Посылают на картошку, для нужд округа.
Грузимся в эшелон с теплушками, как в войну, с нарами и печками «буржуйками», на платформах машины грузовые. Выдали сухой паёк на неделю (каша с мясом в консервах, сухари и хлеб). Едим около недели в Закарпатье, выгружаемся, нам выделяют пионерский лагерь для расквартирования.
Оборудуем кухню и ночлег. Утром на работу. Студенты из стройотрядов собирают картошку в поле, наши водители на своих машинах подвозят её на станцию, а наша задача погрузить мешки с картошкой в вагоны по 60тонн в каждый. Первый день как на каторге. Вечером приходим в лагерь, ужин и спать без задних ног. Утром вставать невозможно, сержант каждого уговаривает, кого и силой сбрасывает с кровати. Ужас. Но человек такая «скотина», что ко всему привыкает быстро. Через пару дней уже нормально вставали, а через неделю и на танцы бегали в соседнюю деревню, где жили студенты, которые собирали картошку для нас.
В обед уже научились печь картошку в ведре, а тушенку, от сухого пайка меняли на самогон у местных. Разводили костёр, как прогорит, ставили на угли ведро с картошкой вверх ногами, получалось вроде духовки, обкладывали ведро дровами, и ждали, пока всё прогорит. Получалась печёная картошка, очень вкусная, только соли добавить и квашеной капусты нам местные приносили. До сих пор люблю печёную картошку с капустой и солёными огурцами.
Приходит письмо от Паши Третьяка, пишет, что он закончил КИИГА и на военной кафедре получил звание младший лейтенант. Хочет поехать служить на родину в Хабаровск. Я ему немного завидовал, тоже хотел, как отец служить в авиации, но судьба меня привела в ракетчики. Хотя понимал – жизнь длинная, Земля круглая, люди время от времени расходятся, а потом обязательно встречаются. Буду и Я летать, как отец, или даже больше!
Убрали всю картошку, приехали назад в часть, и пошла служба дальше своим чередом.
Осень прошла незаметно, зима, и опять тревога.
Выезд дивизиона по тревоге. Куда? Зачем? Опять в лагеря на Широкий Лан. Те же учения, но уже в зимний период. Печку в палатке топим по очереди, дневальный не спит, а следит за печкой. Полевая кухня выдаёт порцию – нужно есть сразу, или замёрзнет. Связь протянули, порыв – ползи по снегу, соединяй провода, восстанавливай связь в любую погоду, в мороз, под дождём, в грязи или в снегу, ни кого это не волнует. Связь должна быть постоянно!
Это и есть школа мужества.
Вернулись с полигона, увольнительная в город. Николаев стал родным, знаешь каждую улочку, каждый камешек на тротуаре. В самоволочку, ни один патруль не поймает, уйду такими проулками, которых ни кто не знает. Жизнь вроде удалась, но служить ещё год.
Друг решает жениться, позвал меня быть свидетелем. Я соглашаюсь, нужно помочь другу. Нас отпускают в увольнение по случаю женитьбы аж на трое суток. Подруга невесты Валентина Свид, мы с ней женим молодожёнов, и сами немного знакомимся. Она обещает меня ждать после армии, я не против…
На летние лагеря едим в Капустин Яр (Казахстан),
боевые стрельбы. Всё как обычно в лагерях, палатки, траншеи, связь между батареями и вычислительным центром, полевая кухня… Среди обычных учебных пусков был один не похожий на сотни других. С ночи не хотелось спать. Тревога как обычно, но чувствуешь, что нужно делать всё крайне тщательно, точно выполнять команды командира взвода. Сзади слышится жуткое шипение, тишина пугающая своей пустотой… и грохот выворачивающий все кишки наизнанку, хлопок, вспышка, поворачиваюсь к звуку и вижу как ракета медленно сходит с направляющей пусковой установки, поднимает столбы пыли, отрывается от кабелей связи и устремляется в небо, пропадая за облаками.
Боевые пуски наша батарея провела на «отлично».
Грузимся на эшелон и отправляемся обратно в Николаев.
В увольнении встречаюсь с Валентиной. Гуляем по городу, идём в кино, на танцы в садик Петровского, там Серов поёт на летней площадке, девушки любят под его песни танцевать. А мне от садика до части 5минут дворами, и Ракитная Роща. Если увольнительная – на проходную, если самоволка – через забор и в казарме.
Возвращаясь назад замечу про армию и «дедовщину».

Я там постиг великое искусство – мытьё простых некрашеных полов.

В наказание за провинность заставляли после отбоя мыть парадную лестницу на третий этаж сапожной щёткой с мылом, смывать чистой тряпкой с водой, НО, начиная снизу… Когда моешь верхнюю ступеньку, вода с пеной капает на нижнюю, и начинаешь вытирать сначала. Затем становишься на вымытую ступеньку, оставляешь следы от сапог намазанных кремом (перед отбоем вечерняя проверка, там нужно стоять подготовленным к завтрашнему дню, бляха и сапоги начищены, подворотничок подшит чистый) и начинаешь всё сначала. Так продолжается пока вся лестница не будет чистой и сухой. Потом подшиваешь новый подворотничок, чистишь сапоги, полируешь бляху ремня, и ложишься спать, если остаётся время.

Но это всё для злостных нарушителей дисциплины, как правило обходились нарядом вне очереди на кухню или на свинарник.
В наряде на свинарник я был один раз, это незабываемо. Днём кормишь свиней и убираешь навоз. Это ерунда. Главное пережить ночь.
Ночью толпы крыс доедают всё, что осталось от свиней, и норовят загрызть маленьких поросят. Задача дневального сохранить количество поросят до утра, и сдать смене столько, сколько ты получил при заступлении. Война с крысами всю ночь это незабываемое впечатление.

Осенью меня назначают аккумуляторщиком, на замену ушедшему на дембель «старику». Я работаю в автопарке, у забора. Аккумуляторы могут заряжаться по несколько суток. За ними необходимо следить, а так как это возле забора, я могу незаметно уйти в самоволку и вернуться под утро совершенно спокойно. Никто не кинется меня искать, и конечно все знали, что я местный, искать бесполезно, утром всё равно приду.

Ноябрь 1980года, прослужив уже более 18месяцев, я подаю рапорт командованию на поступление в школу прапорщиков, на должность бортрадиста.