К Дню поэзии Колумбийские переводы

Sa;l G;mez Mantilla. C;cuta, 1978. Profesional en Estudios Literarios. Especialista en Creaci;n Narrativa. Docente y Promotor de lectura. Dirige la editorial alternativa ;pica Ediciones.
Ha publicado los libros de poes;a: Ideas de Viaje, 2003; Lecci;n de Olvido, 2007; Rostro que no se Encuentra, 2009. El amor y la palabra, 2012. ;risod paisajes de la memoria (antolog;a, 2017); Otro Intento de vac;o, 2018.
Ha publicado las antolog;as de poes;a: OPNI: J;venes Poetas de C;cuta, 2002; La sombra y el rel;mpago: poes;a viva de Norte de Santander, 2011. Palabras como cuerpos: poemas en memoria de Edwin L;pez, Gerson Gallardo y Tirso V;lez, 2013. Toda piedra fue una estrella: 100 a;os de poes;a en Norte de Santander, 2019.
Los cuadernillos conmemorativos: No pudo la muerte vencerme, Jorge Gait;n Dur;n 50 a;os de ausencia, 2013.  Sue;os Cotidianos, Eduardo Cote Lamus, 50 a;os, 2014.
Reconocimientos: II Concurso Nacional de Poes;a Joven, XI Festival Internacional de Poes;a de Medell;n, 2001; Premio Estimulo a la Joven Poes;a Colombiana, XVI Festival Internacional de Poes;a de Medell;n, 2006; Postulado por Colombia ante la UNESCO al Premio Mundial de Poes;a Puentes de Struga, Rep;blica de Macedonia, 2010; Premio Nacional de Poes;a Carlos H;ctor Trejos Reyes. 2019.

Саул Гомес Мантилья. Кукута, 1978. Профессионал в литературных исследованиях. Специалист по созданию повествования. Преподаватель и промоутер чтения. Он возглавляет альтернативное издательство Epic Editions.
Он опубликовал книги поэзии: Идеи путешествий, 2003; урок забвения, 2007; лицо, которое не найдено, 2009. Любовь и слово, 2012. ;risod пейзажи памяти (антология, 2017); Еще одна попытка пустоты, 2018.
Он опубликовал антологии поэзии: OPNI: молодые поэты Кукуты, 2002; тень и молния: Живая поэзия Северного Сантандера, 2011. Слова, такие как тела: стихи в память об Эдвине Лопесе, Герсоне Гальярдо и Тирсо Велесе, 2013. Каждый камень был звездой: 100 лет поэзии в Северном Сантандере, 2019.
Памятные тетради: не могла смерть победить меня, Хорхе Гайтан Дюран 50 лет отсутствия, 2013. Повседневные мечты, Эдуардо кот Ламус, 50 лет, 2014.
Награды: II Национальный конкурс молодых поэзий, XI Международный фестиваль поэзии в Медельине, 2001 год; премия молодых колумбийских поэзий, XVI Международный фестиваль поэзии в Медельине, 2006 год; кандидат от Колумбии при ЮНЕСКО на Всемирную премию поэзии мосты в Струге, Республика Македония, 2010 год; Национальная премия поэзии Карлоса Эктора Трехоса Рейеса. 2019.

  Sa;l G;mez Mantilla


Los poetas
han sido paridos por la desesperaci;n
y su para;so
crece como las piedras junto al r;o.

(Ideas de Viaje)

Поэты
были рождены отчаянием,
и его рай
растет, как камни у реки.

(Идеи путешествий)


POST-CASABLANCA

En esas malas calles debe haber un hombre
que no sea malo, que no est; manchado
ni tenga miedo.
Raymond Chandler

Ni t; mismo sab;as
que la amabas tanto
y te quedaste solo
para oler en cada mujer
su aroma,
para ver sus l;grimas
cuando te ahogas en alcohol
cada diciembre.

Ahora s;lo te queda una canci;n
y el remordimiento
de haber hecho lo correcto.

Son los aviones los que te enferman
sabes que de ellos bajar; un d;a,
ya anciana, no tan bella
y con un premio Oscar en las manos.

(Ideas de Viaje)

ПОСТ-КАСАБЛАНКА

На этих плохих улицах должен быть человек,
который не плох, не запятнан и
не боится.
Рэймонд Чандлер

Ты и сам не знал,
что любишь ее так сильно,
и выбрал одиночество,
чтобы почувствовать в каждой женщине
ее запах,
увидеть ее слезы,
когда тонешь в алкоголе
каждый декабрь.

Теперь у тебя осталась только одна песня
и сожаление о том,
что поступил правильно.

Эти самолеты… Именно они делают вас больными.
Ведь вы знаете, что в один прекрасный день
сойдете с них уже пожилая, не такая красивая
и с Оскаром в руках.

(Идеи путешествий)


OFICIO DIVINO

a Armando Rojas Guardia

Leer es empezar a sangrar.

Creer que el camino
est; al abrir la puerta

en los ojos
de quien en la calle
pide una moneda.


(Rostro que no se encuentra)

БОГОСЛУЖЕНИЕ

Армандо Рохас гвардия

Чтение – это начало кровотечения.

Верить, что путь  – это
открытие двери

в глазах того,
кто на улице
просит монету.


(Лицо, которое не найдено)


D;AS DE MAYO

a Ana Rossetti

Yo tambi;n te cre; muerto coraz;n m;o
te cre; olvidado
extinto
no te esperaba tan cerca
que llegaras en un rostro que lee atentamente
la programaci;n de un concierto.

Te esperaba entre maderos
ba;ado de rocas
y no fr;gil
cambiando de color al paso de las horas.

Te imaginaba colgado entre nubes
mirando ciudades sin ingresar en ellas
no como canto que despierta
como recuerdo que llega
para robarse la alegr;a.

(Rostro que no se encuentra)
МАЙСКИЕ ДНИ

Анна Россетти

Я тоже считал тебя мертвым, мое сердце,
я считал тебя забытым,
вымершим,
я не ожидал тебя так близко,
не ожидал,
что ты вдруг шагнёшь в лицо,
которое внимательно читает
расписание концерта.

Я ждал тебя среди деревьев,
усыпанных камнями,
едва ли хрупкими,
меняющими цвет с течением времени.

Я представлял,
как ты паришь среди облаков,
разглядывая города,
не входя в них,
и старался не думать о твоём пении,
которое всегда рождает
воспоминание,
приходящее,
чтобы украсть мою радость.

(Лицо, которое не найдено)


EL HEREJE

a Giordano Bruno

Una g;ndola me lleva entre las aguas hacia mi muerte,
conocida d;a a d;a en medio de mis dudas,
de mi divina b;squeda hacia el amor.

El fuego me espera.
Llamas que seguir;n ardiendo
en medio de la lluvia
y el silencio.

En esta celda
abandonado a mis desdichas
pienso en los hombres que como yo
seguir;n sofocando con el paso del tiempo.

Y como ellos afirmo:
;C;mo puede arrepentirse el sol de arder
y de su canto las aves!

(Rostro que no se encuentra)

ЕРЕТИК

Джордано Бруно

Гондола несет меня меж вод к моей смерти,
живущей изо дня в день среди моих сомнений,
моего божественного стремления к любви.

Огонь ждет меня.
Пламя, которое будет гореть
среди дождя
и тишины.

В этой клетке,
отказавшись от моих несчастий,
я думаю о мужчинах, которых, как и меня, будут
удушать неволей, душить и душить с течением времени.

Но как они утверждают:
Как может сожалеть солнце о том, что оно горит.
И птицы – о его огненной песне!

(Лицо, которое не найдено)


DE LAS COSAS COTIDIANAS

La costumbre
es el hambre diaria,
cortes de luz
y recibos apilados en cajones
a manera de papel higi;nico.

Esta es la vida que te ofrezco
sencilla
natural
como de flores en el pavimento.

(Rostro que no se encuentra)

ИЗ ПОВСЕДНЕВНЫХ ВЕЩЕЙ

Повседневность  –
ежедневное желание
отключения света
и квитанции, сложенные в ящики
в виде туалетной бумаги.

Эта жизнь, которую я предлагаю вам,
проста,
естественна,
как цветы на тротуаре.

(Лицо, которое не найдено)

*
La poes;a
placebo en el tiempo del dolor
en los ojos
en la boca
en todo lo que se pudre en el cuerpo.

*
Поэзия – это плацебо,
кода всё болит:
глаза,
горло,
всё, что уже разлагается в теле.

*
La m;sica
zumbido que roza las paredes
atardecer entre notas
en el desespero de una voz ronca
muerta
que pervive en pl;stico.

*
Музыка,
жужжащая,
рубящая стены
между аккордами
отчаяния
мертвого хриплого голоса,
извивающегося в пластике.


*
Despertar
abrir los ojos
y ver que el d;a se repite

que sol
monta;as
y bullicio
no sorprenden los parpados
cansados.

*
Просыпайтесь,
дабы открыть глаза
и увидеть,
что день повторяется,

как восход солнца над горами,

и суета
не удивляет
утомлённых век.

*
Lo in;til
un cuerpo fr;gil que no se entrega
palabras que no hallan eco
brazos y piernas a las que el hueso
ni siquiera espera.

*
Бесполезное
хрупкое тело, которое не отдает себя
словам. Их суть не отзывается эхом
в руках и ногах,
пытаясь достать до самой кости,
которая их уже не ждёт.


*
La edad
una mentira que se arrastra
que corroe cada sue;o
calle donde se oculta la l;grima
y el recuerdo no encuentra
casa donde reposar.


(Lecci;n de olvido)

*
Возраст – ползучая
ложь,
которая разъедает любую
улицу мечты,
где ещё скрыта слеза,
и память не находит себе
дома, где можно прикорнуть.

(Урок забвения)


II


Cada una de las letras que forman este poema surge de un encuentro con el pasado, con lo que se desea olvidar. Por ello, las acciones que no tienen cabida en la palabra, se encuentran bajo estas l;neas.

El poema es un canto al dolor, por ese pasado que fue bloqueado, que se ha perdido a lo largo de los a;os y parece no volver.

En cada silencio de este poema, un ni;o huye y sue;a, no desea descansar, solo correr hasta all;, donde, tal vez por la distancia, olvide qui;n es.

(Otro intento de Vac;o)

II


Каждая из букв, образующих это стихотворение, возникает из встречи с прошлым, с тем, что вы хотите забыть. Поэтому действия, которые не умещаются в словах, живут меж строк, внутри них, над ними, а чаще  под…

Стихотворение – это пение боли того прошлого, которое было заблокировано, которое было потеряно с течением лет и, казалось, уже не вернётся.

В каждом мгновении тишины этого стихотворения ребенок убегает за мечтой, нет, не для того, чтобы отдохнуть, а, чтобы там, вдалеке, попытаться забыть, кто он.

(Еще одна попытка вакуума)



VIII


Para hacer realidad mi obra, para acercarme al objeto de mi escritura, debo sumergirme en el alcohol, pasar los d;as en la taberna y las noches volcado sobre el papel.

La embriaguez permite dar v;a libre a macabros sucesos, fuera de toda moral y arrepentimiento, es el vino quien libera al poeta que vive en m;.

Ya no importan amigos y familia cuando se acerca el final de una novela, ser;n estos personajes los habitantes de mi hogar, compa;eros entre trago y trago, de este divagar entre las letras.

(Otro intento de Vac;o)

VIII


Чтобы воплотить свою работу в жизнь, приблизиться к объекту моего письма, я должен погрузиться в алкоголь, проводить дни и ночи в таверне, опрокидываясь на бумагу.

Пьянство позволяет дать свободный выход жутким событиям вне всякой морали и сожаления, именно вино освобождает поэта, живущего во мне.

Больше не имеют значения друзья и семья, когда приближается конец романа, будут ли его персонажи обитателями моего дома или спутниками меж первым и вторым глотком этого блуждания меж слов.

(Еще одна попытка вакуума)


XVI


Todos los escritores tienen un nombre, Seymour, aquel personaje solitario y anal;tico viene a ser, tarde o temprano, la imagen que devela la escritura.

Sea en un diario, una novela o un poema, el ejercicio sobre el lenguaje tiene un nombre propio que se desconoce, que surge de forma imprevista, cuando al leer se manifiesta el ser que escribe.

Seymour lo sab;a, por ello su silencio, su negativa a publicar, a darse a otros ojos que juzgasen como mezquino, marginal, desencajado, a quien se atreve a poner en palabras el alma oscura de los hombres.

Cada escritor tiene un espejo, cada creador se ve reflejado en otro, sabe que le ha sido confiado, seg;n una labor, trazar un camino para alguien que tomar; aquella luz y la verter; sobre el papel.

(Otro intento de Vac;o)

XVI


У всех писателей есть имя. Сеймур – это одинокий аналитик и одновременно персонаж, который рано или поздно становится образом, который раскрывает письмо.

Будь то дневник, роман или стихотворение – упражнение в языке всегда имеет собственное имя, которое до поры не известно, которое возникает непредвиденно, когда при чтении проявляется существо, которое пишет.

Сеймур знал это. Отсюда его молчание, отказ публиковать написанное и отдавать его чужим глазам, которые способны судить его лишь как подлого, маргинального, разочарованного, осмелившегося выразить словами всю темноту людских душ.

У каждого писателя есть «зеркало», каждый творец отражается в другом, он знает, что ему поручено, завершая свою работу, хотя бы наметить путь тому, кто возьмет этот свет и выльет его на бумагу.

(Еще одна попытка вакуума)


XXXIV


La forma del poema devela al ser que lo escribe, m;s que su contenido, m;s que sus palabras, es la imagen visual lo que queda en nosotros. Esos caminos plagados de silencios, aquellos saltos y olvidos, llenan al lector, cubren sus necesidades, sin que ;ste las perciba.

Un largo silencio entre palabra y palabra es un salto al fondo del poema, un largo aliento para retomar la lectura, sumergirse en las im;genes, ahogarse en aquellas p;ginas que  como un espejo van develando un rostro.

Al terminar el libro, entre tanto vac;o, algo ha sido robado, un verso, tal vez una palabra, ha sido tomada por la mirada.

(Otro intento de Vac;o)

XXXIV


Форма стихотворения раскрывает существо, которое его пишет, больше, чем его слова, больше, чем само содержание. Это визуальный образ, который остается в нас. Эти пути, пронизанные молчанием, эти скачки и забвения, наполняют читателя, удовлетворяют его потребности, никак не воспринимая их.

Долгое молчание между словом и словом – это прыжок на дно стихотворения, долгий вздох, чтобы возобновить чтение, погрузиться в образы, утонуть в тех страницах, которые, как зеркало, раскрывают заглянувшее в него лицо.

В конце книги, являющейся чем-то большим, чем её содержание, что-то всегда украдено, стих, может быть, слово – взято чужим взглядом, чувством.

(Еще одна попытка вакуума)


X

En la tierra est;ril
a cada paso transitado
las marcas del rencor permanecen
en las piedras,
se dejan las huellas
de una traves;a y un regreso
de la huida y la a;oranza,
in;til buscar ese rastro
cuando en las manos
caben todos los sue;os
del pasado.

(Grietas a la noche)

Х

На бесплодной земле
при каждом пройденном шаге
следы обид остаются
на камнях,
остаются следы
пересечения и возвращения,
бегства и тоски.
Бесполезно искать этот след,
когда в руках
умещаются все мечты
из прошлого.

(Трещины в ночи)



XIV

Qu; lugar es ;ste, Xibalba o Comala
Santa Mar;a o Macondo,
acaso es un barco naufragado
que atraviesa la monta;a
en busca de otros r;os,
que creando un nuevo cauce
se eleva hac;a la sierra
para divisar el horizonte
y all;, ebrio de esperanza
se hunde en el mar
para ser historia cantada
un borroso recuerdo
de quienes vieron lo imposible
atravesar sus hogares
para dejar algo de fantas;a
dormida bajo sus camas.

(Grietas a la noche)

XIV

Что это за место, Шибальба или Комала,
Санта-Мария или Макондо, –
это кораблекрушение,
которое, пересекает гору
в поисках других рек,
тех, которые, создавая новое русло,
поднимаются к горам,
чтобы увидеть горизонт.
И там, опьяненный надеждой,
он тонет в море,
чтобы
стать историей, воспетой
размытым воспоминанием, о
тех, кто видел невозможное,
чтобы
прошедшим через свои дома
осталась некая тайная фантазия,
спящая под их кроватями.

(Трещины в ночи)


XXVI

Todo abandono
surge de una conversaci;n
donde las palabras
se pierden entre el bullicio y la nada
de una antigua noticia
que nadie recuerda,
ha esculpido
en el cuerpo de cada ser
un sello
para reconocer los cabellos
que fueron cortados
antes de la primavera.

(Grietas a la noche)

XXVI

Все пренебрежение к нему
возникает из разговора,
где слова
теряются среди суеты и небытия
старых новостей,
которые уже всеми забыты.
Он вырезал
на теле каждого существа
печать,
чтобы распознать волосы,
которые были подстрижены
до весны.

(Трещины в ночи)


XXVII

Como un nido
tejido o mara;a
que se extiende sobre un camino
jam;s transitado
algunos rostros
miran desde lo lejano.

Extra;as figuras levantan la mirada
para hacer de sus ojos
peque;as luci;rnagas
que marcan una senda
una herida que permanece.

(Grietas a la noche)

XXVII

Как сплетенное гнездо
или клубок,
простирающийся над
никем не пройденной дорогой,
некоторые лица
смотрят издалека.

Странные фигуры поднимают взгляд,
чтобы сделать из его глаз
маленькие светлячки,
которые наметят путь к
ране, которая останется навсегда.

(Трещины в ночи)


XXVIII

Negro es el color
que resguarda la vida
oscuros son los pasos
cuando el d;a llega
y la calma se desvanece
en el cantar de un gallo
ausente
negras son las manos
y negro es el color de la esperanza
sobre ;l
todo miedo es pasajero.

(Grietas a la noche)

XXVIII

Черный – это цвет,
который защищает жизнь
от темных шагов,
когда наступает день
и спокойствие исчезает
в пении
отсутствующего петуха.
Черные руки
и черный цвет надежды
на него
делает наш страх – мимолетным.

(Трещины в ночи)



XLVII

En mi principio est; mi fin
palabras que revolotean
y se instalan
se agolpan y arrastran
todo comienzo.
Entre el cielo y la tierra
queda sembrar el dolor
para cosechar otros frutos,
nuevas historias
que se alimenten
de un presente
que por lo lejano
y esquivo
deba ser perseguido.

(Grietas a la noche)
XLVII

В моем начале есть и мой конец,
слова, которые трепещут
и оседают,
толпятся и тащат
моё начало.
Между небом и землей
оно остается сеять боль,
чтобы пожинать другие плоды,
новые истории,
которые питаются
настоящим,
а оно, в свою очередь,
всегда преследуется далеким и неуловимым.

(Трещины в ночи)



MELANCOL;A

Este extra;o mapa que dibuja un alma
posee una rara geograf;a
r;os y monta;as parecen huir
abandonar el centro y moverse a los extremos.

Peque;os fragmentos se desmiembran
como islas vagan en el interminable vac;o.

En su centro un rostro emerge
resignado
contempla la disoluci;n de s; mismo.


(Presencias)

МЕЛАНХОЛИЯ

Эта странная карта, которую рисует душа,
обладает редкой географией
рек и гор. Кажется, они убегают
из центра и уходят за край.

Крошечные осколки мира рассыпаются и,
как острова, блуждают в бесконечной пустоте.

А в его центре появляется смиренное лицо,
созерцающее растворение себя.


(Присутствия)


CORTEZA

Al ;rbol del Cuj;
Tal vez por la agresiva textura de su tronco
las formas caprichosas de sus ramas
y sus peque;as hojas
es que este ;rbol
ha ido creciendo en mis recuerdos.

Se impone en ;ridos paisajes
donde el agua solo lo cubre como lluvia.

Parece haberse sembrado a s; mismo.
como rebel;ndose a la naturaleza y al hombre
sin fruto alguno
ni sombra que lo atesore.

Este ;rbol, extra;o y deforme
semeja un viejo sabio
un ermita;o
que con su presencia
nos impele a la terquedad
como afirmando
solo aquello que es esquivo
vale la pena ser perseguido.
(Presencias)

Саул Гомес Мантилья


КОРА

К дереву Куджи…
Возможно, из-за агрессивной текстуры его ствола,
причудливой формы его ветвей
и маленьких листьев.
Это дерево
растет в моих воспоминаниях.

Оно навязывается памяти
в засушливых ландшафтах,
где вода, если и присутствует,
то лишь в виде дождя.

Кажется, оно само себя посеяло,
как восстание природы и человека
без какого-либо плода
или тени, которая бы дорожила им.

Это дерево, странное и деформированное,
семенит старым мудрецом отшельником,
побуждающим нас самим своим присутствием
к постоянному упрямству,
явно утверждая, что
только неуловимое
стоит преследовать.

(Присутствия)



Yorlady Ruiz L;pez, Pereira, 1979. Poeta y artista pl;stica.  Magister en Est;tica y Creaci;n de la Universidad Tecnol;gica de Pereira. Hace parte del colectivo Magdalenas por el Cauca donde exploran trabajos colaborativos desde el performance, la pintura y la instalaci;n alrededor de la desaparici;n forzada y la violencia en Colombia. Premio Nacional en artes visuales a nuevas pr;cticas art;sticas Ministerio de Cultura de Colombia, 2014. En el a;o 2012 fue ganadora del Premio de Poes;a Colecci;n de Escritores Pereiranos con el libro Diarios ;ntimos.  Premio Ministerio de Cultura Pasant;as Nacionales 2006, Premio Nacional de Poes;a XII Festival de Poes;a de Medell;n en el a;o 2002, en ese mismo a;o obtuvo el premio de Arte Talentos Carlos Drews Castro en la Ciudad de Pereira. Ha publicado los libros de poes;a Versos para tu fresca alborada (1998), Novela inconclusa (2001),Poemas para Juno (2009), Diarios ;ntimos (2019).

Йорлади Руис Лопес, Перейра, 1979 Год. Поэт и художник. Магистр эстетики и создания Технологического университета Перейры. Он является членом коллектива Магдаленас по Кауке, где они исследуют совместную работу по перформансу, живописи и инсталляции вокруг насильственных исчезновений и насилия в Колумбии. Национальная премия в области изобразительного искусства за новые художественные практики. Министерство культуры Колумбии, 2014. В 2012 году он был лауреатом премии поэзии коллекции Переиранских писателей с книгой интимные Дневники. Премия Министерства культуры Национальная интернатура 2006, Национальная премия поэзии XII Фестиваль поэзии Медельин в 2002 году, в том же году он получил премию искусств талантов Карлоса Дрюса Кастро в городе Перейра. Он опубликовал книгу поэзии «Стихи для вашего свежего буйства» (1998), незавершенный роман (2001), стихи для Юноны (2009), интимные Дневники (2019).


Yorlady Ruiz L;pez


SEREZHADA
Cada noche, 
entre el cuchillo y la silueta de su esposo ausente
Serezhada narra entre risas el desespero
hunde
una,
dos,
tres veces,
hiere la duda,
hiere el silencio,
hiere su obediencia.
Unge la sangre derramada sobre su piel
Y luego zurce las s;banas rotas.


Серезада (перевод)

Каждую ночь,
меж ножом и силуэтом ее отсутствующего мужа
Серезада со смехом отчаянья
тонет и раз,
и два,
и три.
Ранит сомнение,
оскорбляет молчание,
оскорбляет его теперешнее послушание
и кровавые полоски на смуглой спине…
А потом она до утра штопает сломанные простыни.




DEL SABOR DE LA CARNE

Se alz; un olor.
Cualquiera que pasara fuera sentir;a invasivo el ambiente de grasa y pimienta,
alguna especia, quiz; tomillo y un tris de ajo.
Jam;s pens; que esa carne fuera tan parecida a la de un cerdo.
en cada chirrido de la sart;n sent;a alivi;,
la tranquilidad que a;or; tantos a;os con la espera paciente y el esmero de ser una buena mujer.
La casa parec;a m;s grande, incluso los platos por primera vez le parecieron bellos, los restos de comida dibujaban paisajes, formas de vida.
De pronto presinti; juventud y sus ojos traspasaron el vidrio del espejo, tuvo la sensaci;n de inocencia en los pies.
No le import; que el colch;n transformar; las flores rosas en un lila profundo, aquel cuerpo al fin, dormir;a todo su sufrimiento, los gritos se detuvieron como pasados sobre los viejos trastos de la casa, la marca de grasa y mugre detr;s de la silla a;n dibujaban ese cuerpo.
El silencio fue su reino, no probo bocado, pero lav; los platos.


ОТ ВКУСА МЯСА (перевод)

Какие ароматы….
Любой, шагнувший наружу, всё ещё будет чувствовать навязчивые запахи жира, перца
и ещё некоторых специй, возможно, тимьяна и Трис чеснока.
Он никогда не думал, что собственное мясо так похоже на мясо свиньи.
В каждом скрипе сковороды, наконец, чувствовалось облегчение, спокойствие,
которого он жаждал столько лет с терпеливым ожиданием и старанием быть хорошей хозяйкой.
Дом вдруг стал больше, даже посуда впервые показалась ему красивой, а остатки еды рисовали пейзажи и красочные образы жизни.
Внезапно он ощутил молодость, и его взгляд будто пронзил зеркальное стекло, а в ногах появилось забытое ощущение молодой невинности.
Ему было все равно, что матрас превратит розовые цветы в глубокую сирень и
это тело, наконец, прекратит все его страдания.
Наконец, его стоны умолкли, будто пролетев над старыми снастями дома,
но жирная и грязная метка за стулом все еще рисовала контур его тела.

Тишина была его царством, он не пробовал перекусить, всё ещё мыл посуду.

AMITA

La que fue crucificada, muerta y sepultada
regres; de los infiernos,
bajo a la ciudad,
fue a plazas y
camino en las calles.

La que fumo tabacos y pregono extra;os futuros,
la que fue ultrajada, viuda y desgraciada.
la que lav; ropas ajenas en r;os y ca;os,
la que vi; manchar las s;banas con la sangre de sus hijos,

Se sienta ahora a la diestra y a la siniestra
de todos nosotros,
muda,
casi transparente,
regresa al fuego fatuo de la noche moribunda
y cierra los ojos para abrir los nuestros.


Амита (перевод)

Та, которая была распята, убита и похоронена,
вернулась из преисподней,
спустилась в город и медленно пересекла площадь…

Я иду по улицам и молюсь за всех встречных.

Та, которая курила табак
и предвещала будущее каждого,
униженная и несчастная вдова,
которая стирала чужую одежду в реках и канавах,
и не раз видела кровь своих детей на простынях…

Теперь она сидит по правую руку от меня
и зловеще смотрит на всех,
постепенно возвращаясь к огню умирающей ночи,
немая,
почти прозрачная,
и закрывает глаза, чтобы открыть наши.


PIEDRA DOMADA

Eunice no sab;a leer,
pero aprendi; a escribir en las piedras con sus manos.
Ella que no alberg; en su vientre la continuidad de su especie
(para no condenarla al lavadero y la cocina),
cri; seis hijos ajenos
y machac; con la piedra d;a a d;a sales y especias
entre m;s de 5840 almuerzos, por m;s de 16 a;os.

No sab;a leer, pero le;a las cartas y el tabaco,
as;, entre bruja,
nana y cocinera
con el paso de los a;os, me heredo una piedra
con la huella de su mano izquierda:
tesoro encontrado y revelado,
piedra recorrida desde la Divina Providencia hasta Alejandr;a.
Los barrios que viv; y donde le cont; a la piedra mis secretos,
forz;ndola a mi diestra,
resisti;ndola golpe a golpe.

Piedra cocinada,
domada,
amoldada,
pulida,
canto rodado entre la mano y el ajo,
piedra de la rabia y el silencio.
Piedra desnuda, arena tras arena,
cuerpo de Eunice revelado en su origen.


ПРИРУЧЕННЫЙ КАМЕНЬ (перевод)

Юнис не умела читать,
но научилась писать на камнях руками.
Она, которая не позволила своему чреву продолжить род,
(дабы не обрекать потомство на прачечную и кухню),
воспитала шестерых чужих детей,
растирая камнем изо дня в день соль и специи
для более чем 5840 обедов в течение 16 лет.

Я не умел читать, но читал письма и табак,
и от карликовой кухонной ведьмы
с годами унаследовал камень
с отпечатком левой руки:
сокровищница найдена и раскрыта,
камень от Божественного Провидения – до Александрии.
Кварталы, в которых я жил и где я рассказывал камню свои секреты,
понукая его своей яростью,
помогали мне сопротивляться удару за ударом.

Камень приготовленный,
прирученный,
отформованный,
отполированный,
поющий меж рукой и чесноком,
камень ярости и тишины.

Голый камень, песок за песком…
Тело Юнис было раскрыто у истоков его происхождения.


NO ESPER; CRECER

Poco a poco med;a la fuerza de mis manos enterrando el machete en el platanal,
Paf, paf, sonaba y ca;a la mancha que oscurec;a la ropa,
mientras mi mente hilaba mitos sobre esas formas extra;as que dejaba la mancha: caminantes, brujas, muertes, nunca fui buena para ver el lado positivo de la vida…
No supe absolver sus manos de mi cuerpo
No supe quitarme la mancha del recuerdo

Я НЕ ОЖИДАЛ, ЧТО ВЫРАСТУ (перевод)

Руки его постепенно слабели, хороня  мачете в "platanal",
звучало паф, паф, и тёмным пятном ниспадали сумерки, как чьи-то изношенные одежды.
Тем временем его разум всё ещё прял мифы и странные путанные формы.
Что они несли с собой: пешеходов, ведьм, чьи-то смерти?..
Он никогда не был хорошим, чтобы видеть другие стороны жизни.

Я не знал, как высвободить своё тело из его рук.
Я не знал, как снять это пятно с памяти.
Я не ожидал, что вырасту.


ESTEBAN

Al regreso vino la carro;a
Un grupo de puntos negros oscurec;an el cielo
Instalando sus alas sobre la cobija del aire.
Su cuerpo regres; vac;o de ojos,
Sin l;neas en las manos,
Su vientre expuesto y roto.
Volvi; en las manos de los pescadores
Que como rescatando a su hermano del agua
Lo acunaron entre costales para ponerlo en la orilla
Imagino ese viaje de regreso.
Imagino esa visi;n del horror mientras da;aban su cuerpo.
;Qu; recuerdo le llevaste a Caronte?, sin paga, con las cuencas vac;as, desnudo y desterrado,
sin familia, sin nombre, sin tierra en la boca.
Regreso a la tierra despu;s de navegar y ver el cielo,
despu;s que el sol se reflejara en su melancol;a y la luna se mirara en la ignominia,
Regreso a la tierra de quienes le mataron,
 testigo,
 esquel;tico,
deambula en silencio sobre nuestra verg;enza.


ЭСТЕБАН (перевод)

По возвращении их встретила падаль…
Сонмы чёрных точек заслоняли небо,
мельтеша над воздушным одеялом.
Его тело вернулось пустым, без глаз,
без линий на руках,
его живот был обнажен и вскрыт.
Он вернулся в руки рыбаков,
не раз достававших тела из воды.
Его скрепили меж рёбер, чтобы поставить на берег.
Я представляю себе это возвращение.
Я представляю этот ужас, когда они повреждали его тело…
Что же я помню?..
Как он взял с собой Харона, не заплатив ни гроша,
как долго плыл меж земных берегов и странствовал в небесах
с пустыми глазницами, голый и изгнанный, без семьи, без имени, без земли во рту.
Как он вернулся на землю тех, кто убил его,
после того, как солнце отразилось в его печали, а Луна заглянула в позор его убийц.
Свидетель,
скелет,
ты и теперь бродишь меж нас, молча о нашем позоре.


YO TAMBI;N COBR;

Desde el palo de mango vi arder el rancho,
Peque;as llamaradas evocaban los gritos de la casa.
Te mataron a balazos, no s; si por los rumores del maltrato, pero a m; no me tocaron.
Esa tarde tom; caf; sentado sobre la banca de madera,
Se quit; las botas para revisar las candelillas de los dedos, dej; caer la cabeza sobre la tapia y so;;:
Nubes de polvo espeso invad;an la visi;n, alaridos de perros luchaban por una moribunda chucha, torpe, enceguecida.
Una voz grave te llam;:
Reinaldo L;pez
Abriste los ojos, a;n con el reflejo del polvo en la mirada,
El sonido de los perros se anim; en tus o;dos y se hizo presente,
Maldijiste
Y tu cuerpo se sacudi; siete veces, fue r;pido.
Echaron monta;a abajo y ya no los vi m;s
Toqu; tu cuerpo y mi vientre se estremeci; con miedo.
Me percat; de tu muerte tres veces y escup; en tu cara,
Se pasmaron mis piernas y sent;a que alargar;as tus manos para estremecer la tarde.

Mam; dec;a que el peor castigo era no tener una santa sepultura.
A mi manera, yo tambi;n cobr;.

Я ТОЖЕ ВЗИМАЛ ПЛАТУ (перевод)

С ветки манго я видел, как горит ранчо,
вспышка за вспышкой, и следом крики из дома.
Тебя застрелили, не знаю, может, из-за чьих-то жалоб на жестокое обращение?.. Но меня не трогали.
В тот день ты выпил привычный кофе на своей деревянной скамье,
снял сапоги, чтобы проверить, нет ли мозолей на пальцах, уронил голову на изгородь и погрузился в мечты.
Облака густой пыли захватывали взгляд, визги собак сражались за умирающую суку, неуклюжую, незрячую.
Низкий голос окликнул тебя:
– Рейнальдо Лопес?
И ты открыл глаза, все еще с отражением пыли во взгляде.
Собачий визг стал реальнее. Ты выкрикнул проклятие,
и твоё тело содрогнулось в коротких конвульсиях семь раз.

Они спустились вниз, и я больше не видел их.
Я коснулся твоего тела, и у меня похолодело в животе.
Я понял, что ты умер, умер, умер… и плюнул тебе в лицо.
Мои ноги дрожали, и мне всё казалось, что ты вот-вот вытянешь руки, чтобы сотрясать вечер.

Мама говорила, что худшее наказание – не иметь святого погребения, умереть безвестным.
По-своему я тоже взимал плату.


DIARIO DEL L;MITE

El l;mite debe ser una raya, una l;nea imaginaria,
una delicada hebra que construyo cada d;a,
una frontera,
un pasadizo,
un canal,
un remiendo.
Como cuando rompiste los objetos de la casa.
Intentaste pegarlos de nuevo, pero quedaban siempre
esas l;neas,
esas cicatrices en los platos,
en las porcelanas que pon;a mam; en las repisas.
Las r;plicas se oyen todav;a, como las o; cada d;a
que ahora son a;os.
El l;mite es el borde de mi cuerpo,
esa l;nea que dibuja mi contorno,
esa l;nea que sube repetidas veces y es un muro,
una frontera,
una pared separando la habitaci;n del vecino que duerme
y lo llamo entre miles de arenas para que acompa;e mis
noches de angustia cuando los sue;os me atormentan.
Ese territorio donde no soy m;s que un cuerpo vulnerable,
una amalgama de gritos y miedos,
un espacio que existe mientras duermo,
el terreno de los sue;os donde veo mi muerte y hablo
con seres desaparecidos,
luego despierto y soy este otro territorio de carne y huesos,
un cuerpo de mujer al que le sumo y le resto,
este centro de poder que un; cuadro a cuadro,
hebra con hebra,
cos; invocando la muerte para que alargue mi tiempo,
cada a;o,
como una dulce condena habitada de peque;os sucesos,
de agradables excesos.
El centro de mi centro en el centro del centro, hebras
y peque;as punzadas,
profundas en el dedo,
sangre infecta de malaria, cada semana un chuz;n para
verificar mi sangre, para limpiar mi sangre mezclada: india,
mestiza, mulata, negra, amarilla, soy un r;o de colores por
dentro, en el centro de mi centro un armaz;n de hilos y
oscuridades. Cada cuadro es un diario, no es negro porque
una tinta lo ba;e de negro, es negro porque est; lleno y
tambi;n ba;ado de tinta. Cada d;a lleno mi vida de vida
para extinguir el l;mite del vac;o, de la muerte.


ЖУРНАЛ ПРЕДЕЛА (перевод)

Предел должен быть линией, воображаемой линией,
тонкой нитью, которую я строю каждый день,
границей,
проходом,
каналом,
заплатой.
Например, когда вы разбили что-то в доме
и попытались склеить, эти линии всегда остаются,
эти чёрточки,
эти шрамы на тарелках,
на фарфоре, который мама расставляла на каминах.
Те реплики слышны до сих пор. Я слышал их день за днём,
теперь обернувшиеся годами.
Предел – это край моего тела,
это линия, которая рисует мой контур,
это линия, которая поднимается неоднократно и становится стеной,
границей,
отделяющей мою комнату от спящего соседа,
и я называю ее пространством между тысячами песков,
чтобы сопровождать мои ночи тревоги, когда сны терзают меня.
Это территория, где я всего лишь уязвимое тело,
амальгама криков и страхов,
пространство, которое существует, пока я сплю,
область снов, где я вижу свою смерть и говорю
с пропавшими существами,
затем я просыпаюсь, и рядом другая территория из плоти и костей –
женское тело, территория, в которую я погружаюсь и уменьшаюсь  –- это центр власти,
которым я объединяю картину с картиной,
нитку с ниткой, которым я сшиваю мир, призывая смерть, чтобы она удлинила мое время,
как сладкое обречение, населенное маленькими событиями и
приятными излишками.
Центр моего центра в центре Центра нитей,
маленьких мучений.
Углубление в пальце,
кровь, заражённая малярией, каждую неделю хитрый прокол, чтобы
проверить мою кровь, чтобы очистить мою смешанную кровь: индийскую, метисную,
свойственную мулату, черную, желтую. Я река цветов внутри,
в центре моего центра каркас нитей и
темнота.
Каждая картина – это дневник, он не черный, потому что чернила искупили черноту,
он черный, потому что заполнен – болото чернил. Каждый день я наполняю свою жизнь жизнью,
чтобы гасить предел пустоты, смерти.


ANIMAL

Todo el animal cabe en un solo d;a
no se necesita compararlo con nada,
ni con la propia carne,
ese se sale como un le;n loco
que ha estado guardado, encerrado con el
placer de morder su presa a;n viva,
loco por sentir el p;lpito entre la vida y la muerte.

Todo el animal cabe en un instante
que cuando menos piensa
vuela a trav;s del mundo,
robando trizas de la desventura ajena
para hacer su nido,
todo ese animal
que sale a veces
tambi;n se aprovecha y me lleva y se deja
con su furia, con su vuelo, con su trote.


ЖИВОТНОЕ (перевод)

Все животное вписывается в один день,
не стоит сравнивать его ни с чем,
даже со своей плотью.
Оно как сумасшедший лев,
спасенный и тут же запертый
в удовольствии вонзить клыки в свою еще живую добычу,
страстно желающий чувствовать толчок между жизнью и смертью.

Все животное умещается в одно мгновение.
Это, когда меньше всего размышляешь, но
летаешь по всему миру,
крадя осколки чужих злоключений,
дабы свить себе гнездо.
Это самое животное,
которое иногда выходит наружу,
также использует и меня, забирает и оставляет
со своей яростью, своим полетом, со своей рысью.


CUERPO MADURO

Ya no le importa la compa;;a,
solo espera sufrir el escarnio en otro cuerpo,
el tr;mulo contacto.
Cuando camina
el roce de la falda con su cuerpo
es un consuelo angustioso y desesperado.
Cuerpo maduro,
dulce fruta que se abre.


ЗРЕЛОЕ ТЕЛО (перевод)

Ему больше не до своей компании,
изо дня в день он изнывает от жажды
погрузиться в мерцающую муку
столь же томящегося тела.

Кода она проходит мимо,
натирая изнанку юбки
своими танцующими окрулостями,
это всегда мучительное и отчаянное утешение.
Зрелое тело,
сладкий фрукт, который открывается.

DAFNIS

;D;nde ba;arme sino en tu boca,
lengua de mis placeres,
v;bora que muerde
y aplica este veneno delicioso que me retuerce
desde adentro
y nunca me salvo?
Es tu veneno un dulce retorno.



ДАФНИС (перевод)

Где ещё купаться, кроме твоего рта –
велеречивого сосуда моих удовольствий,
пасти гадюки, жалящей
своим упоительным ядом, который извивает меня
изнутри
и никогда не спасает?
Твой яд – сладкое возвращение.