луна в окне, чужая и нагая

луна в окне, чужая и нагая,
и камфарам дышу - как будто легче
становится мой слог и бровь тугая,
надломленностью изувечив;
мое лицо - циркачно и шутливо,
изысканной морщиной на лбу,
и в зеркале, невысказанной дивой,
я вижу ту, которую гублю.
рублю ее глаза, точу и режу,
подтачивая, обращаю в снег,
прости меня, я разучилась нежить,
обхаживать твою мудреность век.
и губ твоих, как кукловод глумится
над неживым подобием человека,
и дергает кафтанчик бледнолицей,
рукав сминает худенькой калеке.
так твои губы, сжатые в неволе,
не знают шевелений прыткой стати,
и механической улыбкой боли
прибита на лице она печатью.
прости меня, я разучилась верить,
я разучилась бога ощущать,
расчётливым словам, что не измерить,
ни вёрстами, ни небом не объять.
нельзя их, только бездна у подножья,
мне только - вглубь и только далеко,
и в зеркале я вижу, как похоже
мы складываем брови кувырком.
и бестолково, гнусно, горемычно,
так жалостливо у окна висит
луна нагая, словно ключ скрипичный,
и смотрит на меня своим «прости».