Сердце болельщика отдано Анне

Это Вам будет наверное очень трудно понять.
Меня не интересует её место в итоговом протоколе этого странного «чемпионата» на котором нет всех сильнейших. Мне вообще не нравится современный спорт, в котором состязаются искусственно выбранные с искусственно встроенными по каким угодно отборам, но только не спортивным.  Мне не нравятся победы астматиков из Норвегии  и терапевтические дозы главной соперницы Марии Шараповой. Мне не нравится, когда дельцы от спорта держат нас – болельщиков – за идиотов.
В России в прошлом году произошло страшное – ведущего тренера державы просто предали.
Не буду сейчас о мерзких деталях и отвратительных подробностях. Не буду о подвиге ТШТ в этой зверской обстановке, когда она испытала всё то, что испытал когда-то Станислав Жук, только в гипертрофированном виде. Да! Она подняла новую фалангу выдающихся дарований. Как и в годы войны подростки встали на защиту Тренера.
И была еще девочка. Одна, оставшаяся до конца верной Этери. На неё обрушились болезнь, наветы и клеветы. Она не успевала полностью восстановиться к чемпионату России в декабре.
Камила совершила невозможное. Она превзошла себя и сумела доказать преимущество преданного другими Тренера.
А потом на лёд вышла девочка, которая очень тяжело перенесла вчерашний прокат Короткой программы.
Знаете, что звучало во мне, когда она катала Произвольную программу?
Сначала я слышал самую знаменитую блокадную симфонию. А потом я услышал стихотворение.
Его мне предложила выучить наизусть мама, когда мне было восемь лет.
И вот оно вернулось!
Это были строки Иосифа Уткина из его великой «Песни о младшем брате»:
«Эту тоненькую ветку,
Эту слабенькую грудь
Вся японская разведка
Не смогла никак согнуть»
И потому мне не интересны все остальные на этом чемпионате. Мне интересна только одна Личность, одна девчонка. Я болею только за неё.
И буду болеть за неё пока живу на свете, потому что для меня она и есть моя великая и прекрасная Россия!


Приложение
Иосиф Уткин
ПЕСНЯ О МЛАДШЕМ БРАТЕ

На каштановой головке
Нежный локон теребя,
Он спросил: «Наган с винтовкой?..
Это много для тебя».
Я сказал: «Не стоит, Вася.
Мать стара. Пускай один
Остается. Оставайся
Для родительских седин».
У садовой у калитки
Мы простились кое-как.
Слезы тонкие, как нитки,
Намотал он на кулак.
И сказал: «Ступай, Володя…»
Он взглянул,
И с того дня
Восемнадцать лет не сводит
Этот мальчик глаз с меня.
Эту тоненькую ветку,
Эту слабенькую грудь
Вся японская разведка
Не могла никак согнуть!
На тюремной на кровати,
Губы, руки искусав,
Умер он,
О старшем брате
Ничего не рассказав…
1938