Сказка. Глава 22

 Сон в кручине, что корабль в пучине: Дрёма не спасёт, беда всё перевернёт.

 Подходя к дому, Ваня увидел деда, мечущегося вдоль изгороди и крутящего головой во все стороны. Заметив Ваню, он всплеснул руками и бросился навстречу:
- И где это тебя носило-то?! А? Ты бы хоть пару слов что ли черкнул, куда направился, чтоб мне тут по улице савраской не бегать, тебя искамши. На озеро что ли ходил, пока я спал? Чего глаза отводишь?- затараторил дед.
Ваня только вздохнул, повесив голову. А что он мог сказать, если сам пока ничего до конца не понял? Да и кто поверит-то?
- А чего красный такой да потный? - не унимался дед.- Наплавался, поди,  до одурения, благо приглядчик дрыхнет, некому за уши из озера вытащить. Дай лоб пощупаю. Вот, так и знал, лоб-то горячий. А ну, быстро в избу!
  И завертелся Ваня как уж на сковородке, чтобы деда заверить, что не купался в озере, а просто малышня решила в Нырке пескариков половить, вот он за ней и увязался. Только рыбы никакой не поймали, зато земляники наелись. И тут очень пригодилось пятнышко на рубахе от раздавленной ягодки, которое Ваня с видом оскорблённой невинности и предъявил в доказательство. Почесав бородёнку, дед признался:
- А я уж в сердцах решил тебя в город отправить, думал, что ты слово не сдержал. Тогда где ж простуду-то подхватил? Да и я тоже какой-то квёлый, вроде как с похмелья, никак не очухаюсь. Однако чем от немочи ныть, лучше травки заварить. Давай-ка, внучок, на пару от хворобы избавляться будем.
   Так и пришлось пить стаканами чай с калиной-малиной и шиповником, прихлёбывая  настои из мяты, душицы, мать-и-мачехи и подорожника... В конце концов, сбегав в который раз в отхожее место, лечиться Ваня категорически отказался:
- Я, дед, не дырявый аквариум, чтоб сверху заливать, а снизу выливалось. Осталось только рыбок в животе развести для полного счастья,- и залёг в горнице.
Дед вначале заартачился и снова заварил какую-то траву, но, подумав и глубокомысленно заявив, что во сне хвори скорее проходят, наконец-то, отстал.
  Но какой там сон, если ум за разум заходит?  В голове у Вани неотвязно крутилось: "Что за установку мне этот Григорий во время гипноза сделал? К какому такому Хранителю они решили меня отправить, где я даже звуков никаких не смогу услышать? Я что, на самом деле, в лунатика превращусь или всё же в полоумного? А, может, уже сейчас  с ума сходить начал? Ой-ё-ёй, что делать-то? А если эти двое сами чокнутые? Вон чего  Григорий про бриллиант нагородил, такого ведь не бывает, чтобы камень людьми распоряжался..." Но где-то в глубине сознания опаска подсказывала, что положение у Вани очень серьёзное и потому не стоит себя успокаивать: " Чего уж тут юлить, влип я по самые уши. Хотел разузнать про клад, а теперь как бы спасти свой зад. Может, деду рассказать? Но чем он-то поможет? Ну, пойдёт выяснять к тётке Акулине. И что? Она только посмеётся да скажет, что внучок у него - сказочник..." Ваня долго крутился с бока на бок и, наконец, решил, что другого выхода нет, придётся из деревни уезжать. "Вот родители на мой день рождения приедут, с ними и  отправлюсь. В городе эти колдуны до меня не дотянутся." И, немного успокоившись, задремал.
  Очнулся он уже ночью, луна светила прямо в лицо. Здесь, в горнице, все звуки были особенно слышны, казалось, что лежишь под открытым небом. Вот под стрехой ворохнулась сонная птица, где-то неподалёку приглушённо тявкнула собака, ветерок пробежал по кустам, приятно обдав прохладой сквозь незамазанные щели оконца, принеся с собой свежий запах нагретой за день зелени. Глаза сами собой снова стали слипаться, но Ваня всё ещё слышал, как в круглое отверстие у двери пролез кот и, заурчав, устроился у него в ногах. А Дрёма уже раскладывал свои волшебные картинки, обещая интереснейшие приключения, и, схватив Ваню за руку, вырвал из темноты, запрыгнув на лунную дорожку, которая вела в тот мир, где эти картинки оживали. Вот только совладать с ними было непросто, потому что тасовал их большой проказник и мудрец.
 Но, когда фантастический Дрёмин мир, наполненный  необычными запахами, предчувствиями, полутонами, обрывками  переживаний, снова стал затягивать в свою глубину, раздались шипение и утробное кошачье рычание. Из сонной бездны выплеснулась волна и, превратившись во взъерошенного кота Василия, заорала в самое ухо: "Цаво спишь! Ох, беда, беда!" И тут же на кровати началась какая-то кутерьма, а потом что-то прокатилось по Ваниной груди и зарылось в старенький плед, которым дед заставил покрыться. Распахнув глаза, но ещё до конца не отойдя от сонного наваждения, Ваня таращился в темноту, разбавленную тусклым, рассеянным светом луны. Рука невольно потянулась к груди, и в ту же секунду он окончательно проснулся. Там кто-то сидел и часто дышал, но этот кто-то был явно не кот и даже не мышь. Ваня испуганно закрыл глаза, наверное, он всё ещё спит, но тот, кто сидел под пледом, никуда не делся и всё так же шумно дышал, будто за ним гнались.   
"Кто тут?"- прошептал Ваня, боясь пошевелиться. Учащённое дыхание неведомого существа враз прекратилось.
"Он меня понимает, поэтому затаился",- мелькнуло в голове, и Ваню окатило таким страхом, что он пулей сорвался с кровати и бросился к выключателю. Свет резко ударил по глазам, проморгавшись, уставился на кровать, но там лишь топорщился скомканный плед. Переминаясь с ноги на ногу, никак не решаясь подойти поближе, Ваня пытался разглядеть хоть какое-нибудь подозрительное шевеление и силился осмыслить случившееся: "Может, всё же деда позвать? Только ведь он уже десятый сон видит. А если мне это почудилось? Засмеёт меня дед, да и маленький я что ли, чтобы за него прятаться. Это что же, мне тут всю ночь по стойке смирно стоять?" Наконец, пересилив страх, на цыпочках подобрался к кровати... и оцепенел. Из-под пледа вначале высунулась не то сухая ветка, не то цыплячья нога, а затем вылезло всё существо в виде махонькой старушенции в задравшемся сарафане и сбитом набок платке. Личико скукоженное, остроносое, тёмные космы на лоб выбились. Существо поправило платок и, зыркнув на Ваню круглыми глазищами, недовольно запищало:  "Чаво вылупился-то? Все глазоньки мне ослепил, болван стоеросовый. Вот я тебе ужо!" Показав Ване крошечный кулачок, старуха принялась оглаживать сарафан, непрестанно ворча: " Мужичьё поганое, всю избу заполонили да загадили. Пылища кругом, неряхи срамные. Да ещё котов драных развели, чтоб у гадёнышей хвосты узлом завязались".
  Ваня стоял ни жив ни мёртв, в ушах что-то звенело, навалилась такая слабость, что и пальцем пошевелить стало невозможно. Даже закричать сил не было. Краем глаза он заметил какую-то шевелящуюся тень за оконцем, а потом раздалось совиное уханье. Старушенция, метнув злой взгляд на окно, сплюнула прямо на кровать и брезгливо скривила губы: "Ещё один урод объявился. Только этого чучела здесь и не хватало. А ну, пшёл отсюда, поганец перьевой". Послышалось хлопанье крыльев, и тень за окном пропала.
 Звон разом прекратился, но Ваня всё так же стоял столбом, боясь пошевелиться. Одна единственная мысль крутилась в голове как заезженная пластинка: " Это сон, я сплю..."  А вот Дрёма ли так искусно раскинул свои картинки, ему предстоит узнать совсем скоро.