Пятьсот

Не было ей ещё восемнадцати, да и мы были на пару лет моложе, потому нас сопровождали родители. Компания собралась тогда большая, шумная и весёлая. Помнишь, как с нашей подружкой Нюськой мы впервые путешествовали к морю?

Долгая дорога, ночные посиделки в купе, пейзажи, проносящиеся в окне: корабли, баржи, реки, мосты, а потом и долгожданное море, – всё это было похоже на сказку, о которой грезили в детстве. Но это ведь была не сказка, правда? Чудесная реальность, волшебная, завораживающая, лазурная. Мы влипали в окна вагона, чтобы ничего не пропустить, а море манило нас, как первая любовь.

Помнишь нашу квартиру высоко на горе? Каждый день мы спускались к морю. Там «пеклись» на пляже; «открывали новые медовые тортики», покупаясь на рекламу девушки-разносчицы; наслаждались видом дрожащих и шкварчащих в масле чебуреков, предвкушая их аромат и сочность; пили лимонад; ели виноград, дыни и орехи; но самым дорогим оставалось море. Мы были готовы торчать в нём часами – плавать, нырять, доставать со дна удивительные камни, мидии и рапаны, брызгаться, кататься на волнах, подныривать и хватать друг друга под водой, подбрасывать друзей в морскую пучину, катать их на плечах и качать на руках, потому что вода облегчает вес...

Вспомни ещё. Вечером по дороге домой мы обычно заходили в небольшой магазинчик, чтобы купить себе каких-нибудь лакомств: жвачку, например, или спрайт, или шоколадный батончик, или быструю лапшу. И тот вечер, когда мы снова зашли в этот магазин, а перед нами у прилавка какой-то пьяный мужик портил настроение молодой продавщице. Пытал её, заставляя то приносить, то уносить товар,  ворча,  ругаясь,  подозревая её в чём-то, одному ему известном. Мы ожидали  окончания этой неприятной картины. Впереди нас , ближе всех к нетрезвому дядьке, Нюся стояла. Расплачиваясь, мужик достал откуда-то из кармана целый букет денег, пока отсчитывал, из его рук (точно, которые его не слушались) выпала на пол купюра. Наверное, лишние пятьсот рублей. «Пятьсот рублей!» – пробежал меду нами восторженный шёпот, и каждый из нас, пожалуй, смог представить, сколько чебуреков –  вкуснейших, с хрустящей корочкой и сочной начинкой чебуреков, можно будет купить на эту «пятьсоху»!

И вдруг Нюська подняла пятьсот рублей и с присущей ей вежливостью протянула алкашу.

- Извините, –   обратилась она к нему, – у вас вот упало.

Да-да. Кто-то, выдохнув, схватился за сердце, не помню, кому взбрело в голову вертеть пальцем у виска, показывая Нюське, что она дурочка «ВАЩЕ». Вроде бы, и у продавщицы ещё сильнее испортилось настроение...

Пьяница повернул к нам свою красную рожу, выхватил купюру, сгрёб накупленное и молча вывалился из магазина, громко хлопнув дверью. Продавщица же  злобно сверкнула на нас  глазами и рявкнула:

- Ну, а вам чего?

Мы переключились. Каждый купил себе, что хотел, а стоило выйти на улицу, как все накинулись на Нюську.
 
- Ты что? Ты зачем ему деньги отдала? Он их пропьёт! А мы бы... Эх, ты – восемнадцать лет, а ума нет! Мы бы такого накупили на пятьсот рублей! Это ж какие деньжищи! А он? Он же даже «спасибо» не сказал!

Нюська, отвернувшись, открывала баночку спрайта и пожимала плечами.  Мы прошли уже половину дороги, и  только тогда она заговорила.

- Знаете, – сказала она. – Я бы тоже хотела взять эти деньги себе...
- Ну? – удивились некоторые из нас.
- Ну... Обжигают они.
- Ну да, конечно, бумажка может обжигать, – усмехнулся кто-то.
- Ещё как может, – спокойно отреагировала Нюся и рассказала нам свою историю...

Я тогда училась классе в пятом или в шестом. Мы уже по кабинетам ходили. Знаете ведь – разные предметы в разных кабинетах. Вот однажды мы пришли на английский. Класс, который был до нас, недавно вышел. Я стала из портфеля доставать учебник, тетрадь. Наклонилась, смотрю – пять рублей бумажкой лежат. А тогда на пять рублей можно было ого-го как ( почти как сейчас на пятьсот) разгуляться. Я обрадовалась, хвать пятерку – и себе в карман. Довольная, поверить не могу своему счастью. Через некоторое время, совсем скоро, в кабинет вернулись две девочки из того класса. Одна встревоженная такая, вторая её успокаивает. Стали они вокруг моей парты шарить: по полу ползали, сверху смотрели, снизу смотрели, портфель мой поднимали, у моей соседки тоже всё осмотрели. Не нашли то, что искали, и вижу я – встревоженная девочка расплакалась, слёзы по щекам размазывает. А я стою, как каменная и молчу, точно язык мой онемел. Ушли они, а я вцепилась в пятерку в своем кармане, а она мне пальцы жжёт. Думаю, с чего это? Отгоняю от себя мысль, что девочки деньги искали, и что, может, плачущей девочке мама дала пять рублей на какое-то важное дело, и теперь ей дома попадёт... Отгоняю – а мысли лезут, а пятерка в кармане скоро дырки прожжёт. Еле урок высидела. Подумала, подумала. Решила после уроков её побыстрее потратить. Пошла  в магазин культтовары, накупила себе всякой ерунды, которая по сути мне и не нужна была.  Не думая тратила –  только бы избавиться от жгучих рублей. С тех пор, если чужие деньги в руки попадают, сразу обжигают. И не пальцы теперь они мне жгут, а сердце.

- Так что, ребята, не обижайтесь, – виновато закончила Нюся. – Завтра чебуреки за мой счёт.

Вспомнил? Ну вот...
Не знаю, как тебе, а мне чебуреков почему-то уже не хотелось...