Мы снова солнца выпустим наружу...

Мы — мерзкая грязь под подошвой бога.
Мы беднее худших бедняков.
Та самая безмолвная тревога.
Избавляемся от кандалов.

Нам ведомы лишь боль, враньё, несчастье.
Ведом нам чужой любови зов.
И это разрывает нас на части.
Избавляемся от кандалов!

Сожрав богов, богинь, вкушая крики,
Мы захватим гнилью небеса,
Господь лишь дурачок на высшем пике,
Лицемерная и жалкая овца!

Что есть его любовь, коль есть мы в мире?!
В холодах, в забытой им земле,
Как в з;литом блевотиной трактире,
Мы были... Каждый по своей петле.

Время нам сказать: "Memento mori!"
Жадным тварям, что любимы Им!
Пусть познают истинное горе.
Ну а мы за ними проследим.

Мы съели солнце, сунули фальшивку.
Даже мамы верили сполна
И всё клевали, дуры, на наживку,
В толпе ревущая волна.

Пусть нас никто не видит и не слышит —
Выпивают нашу боль до дна,
Так было сказано им словом свыше!
Так пускай же хлещут добледна!

И лишь один дурак не пьёт — не хочет,
Сам шатается в крови, в снегу.
В руках сжимает маленький платочек,
Словно греется им на ветру.

Слетимся, словно светлячки на пламя.
И в его болезни будем утопать,
И станем поднимать дурачье знамя.
Кто же знал, что с ним так сложно выступать?

Мы сядем с ним рыдать, мы снова дети,
Увлечённые его тоской,
Что по-солнечному ярко светит,
Что так яро борется со тьмой...

Мы вместе станем озером со льдиной,
Будем греть, беречь тепло и мир,
Пока лишь кто-нибудь с душой невинной,
Не нарушит нежно-мрачный пир.

Мы снова солнца выпустим наружу.
Станем вольными в своей любви,
И больше не навеем эту стужу,
Если нас запомнят до крови.