Приключения Таси Логопетовой

Синопсис: Почти детективная история с безумными превращениями и неожиданными открытиями о похождениях современной пятнадцатилетней девочки Таси Логопетовой и её школьных друзей Веры и Паши, попавших в другое измерение и столкнувшихся с тёмными силами в лице колдуна Талибросо и его демонов. Обычный поход на концерт оборачивается для подростков опасным приключением и навсегда меняет их жизни. Тася неожиданно узнаёт, что на самом деле она является наследной принцессой далёкой страны Капалонии, по имени Нава, и за ней объявлена настоящая охота. Ей приходится отправиться туда со своими друзьями, чтобы спасти свою младшую сестру Агату, снять заклятие с отца, короля этой страны, и защитить священный «Дар», которым владеет их род. Истинная дружба, первая любовь и немного волшебства помогают нашим героям победить в неравной схватке со злом.



(Это отрывок из моей детской книжки,с моими иллюстрациями, которую можно приобрести по ссылке на моей странице всего за каких-то 200 рублей в электронном виде.)

ПРИКЛЮЧЕНИЯ ТАСИ ЛОГОПЕТОВОЙ ИЛИ
«ЕСЛИ ВОЛНУ ПОТЯНУТЬ ЗА ХВОСТ»

1.
А в это время в замке…
А в это время на острове…
А в это время... где-то там, где я ещё не придумала, происходило что-то такое, что мне не ведомо. На этом месте я обычно откладывала блокнот и плелась на кухню, заваривать себе крепчайший кофе, как делают все настоящие писатели. Пару раз, для пущей убедительности, я даже пробовала наряжаться в папин махровый халат поверх одежды и расхаживала в нём взад-вперед по своей маленькой комнатушке, собирая вековую пыль волочащимся по полу кушаком, нервно накручивая на указательный палец податливые ворсинки его материи. Почему-то в моём детском воображении все истинные сочинители должны были выглядеть именно так.
Вот уже полгода, как я открыла в себе писательский талант и с той поры потеряла покой и сон. Талант присутствовал, и я его чувствовала. Нужно было только научиться им пользоваться. А так как инструкции к нему не прилагалось, то, как только я входила в образ и брала в руки перо, мысли словно застревали в моей голове или наоборот разбегались по листу в разные стороны и собрать их в одно целое не представлялось возможным.
Вот и сегодня фантастический мой роман явно буксовал на первых строчках. Я с тоской поглядела на часы. Ночь перевалила за половину второго, но спать не хотелось.
Интересно, сколько бы таких бессонных ночей я провела, не случись со мной та история, которая в один миг сделала меня знаменитой, перевернув всю мою жизнь с ног на голову?
Как там у классика: «За мной, мой читатель!» Впрочем, у него там про любовь, кажется, было, но до того ли девочке-подростку в 15 лет с фамилией Логопетова, пусть и через «Т», но кому от этого легче? Хорошо, хоть с именем не напутали предки и Таисией назвали. Вполне себе в духе времени. Как меня только не дразнили в школе: и Логопедова, и Короедова, и Людоедова, и Тася Картавина, и просто Тазик.
И чего это я прибедняюсь? Любовь-то у меня тоже получается была, просто я об этом узнала не сразу, а только после того, как произошли все эти странные события. Так что, извините-подвиньтесь, а у нас с Зябликом, самые что ни на есть настоящие отношения, проверенные в условиях, приближенных к экстремальным. Впрочем, и у Зяблика существуют вполне человеческие имя и фамилия: Пашка Зябликов, мой верный оруженосец.
Ах да, чуть не забыла свою лучшую подругу. Вот бы она закатила скандал, не найдя своей персоны в моем рассказе. Обычно это звучит так: «Никогда! Слышишь, никогда больше мне не звони и имя моё забудь!» И сама же перезванивает мне уже через пару часов, как будто никакая кошка между нами не пробегала. Симона! Она же Верка Симонова. Кто бы знал, скольких трудов нам с Веркой стоило понять, что мы созданы друг для друга! Взаимное чувство обожания пришло к нам далеко не с первого и даже не со второго взгляда. Ну как не полюбить это чучело?! Видели бы вы, что она вытворяет со своими рыжими от природы, красивыми волосами, вы бы поняли, почему «чучело» – это не так уж и обидно.
Если бы моя безумная подруга не позвонила мне в то самое воскресенье и не разбудила бы меня ни свет ни заря диким воплем: «Вставай, человеческий детёныш! Джунгли зовут!», – может быть ничего этого и не произошло бы. Но то утро началось именно так и не сулило ничего хорошего.
– Что тебе нужно, добрая фея? Дай поспать!
– Ага! Я так и думала. Адски-дурацки! Ты ничего не знаешь и телевизор не смотришь.
– И чо?
– К нам едет ревизор! Тьфу ты. Зарапортовалась я с тобой. К нам едет Крюгер Морс!
– Да хоть компот! Мне-то что с того?
– Дурында! Морс – его имя, а фамилия – Крюгер. Или наоборот. Да какая разница! Важно, что этот кисель самый известный иллюзионист и при этом красавчик, каких свет не видел. Я уже выклянчила три билетика у братца: для меня, тебя и Зяблика.
– Так это дружок твоего безумного брата, с которым они позорят на пару гордое имя рока в нашем городе, мучая гитары в гараже? Так бы и сказала. Отстань. Я отключаюсь.
– Да причём тут мой брат?! Адски-дурацки! То есть он причём, конечно, но совсем не притом, о чём ты подумала. Я уже сама запуталась. Для особо одарённых, объясняю, мой брат со своей группой играет на разогреве у Крюгера. Поняла, тетёха? Короче, мне некогда! Врубайся быстрее. Мне ещё нужно у Жанки до вечера выпросить серьги-кресты и красную блузку. Встречаемся в шесть на остановке.
– А пошли не пойдём!
– Поздно!
И что мне оставалось делать после такой мощной дозы позитива от своей лучшей подруги? Пришлось собрать в кулак свой тощий скелет и тащить его в душ. А дальше всё по плану.
Ну, конечно, я знала, кто такой Морс Крюгер и даже читала его биографию в каком-то модном журнале: 25-летний трюкач и маг в 7-ом поколении, сумевший объединить в своём творчестве волшебную силу магии и сложнейшие трюки. А ещё он настолько же симпатичен, насколько неприлично богат и избалован. Однозначно не мой вариант. Зато Симона от таких перцев как раз без ума, поэтому, наверное, и не может остановиться ни на одном из своих сверстников. Иногда мне кажется, что чем больше постер, тем крепче её чувства к объекту обожания. Вся её маленькая девичья спаленка завешана плакатами таких вот призрачных принцев из рок и поп тусовки. А уж если попытаться собрать их всех в один единый образ, то получится настоящий Франкенштейн и это только потому, что все они слишком не похожи друг на друга. Такова уж моя Верка! Вечный поиск и вечное состояние протеста. И ей не важно, против чего или кого она протестует. Главное – ощущение борьбы. Отсюда и все её дикие наряды, и жуткие причёски.
На этот раз на остановке, помимо окоченевшего Зяблика, меня ожидало что-то отдалённо напоминавшее мою Симону, как если бы её окунули в чан со смолой. Волосы черней, чем крыло у ворона, и такой же наряд до самых лакированных ботинок. Видимо, Жанка зажала красную блузку в последний момент, и Симона свой образ додумывала на ходу. А вот на Зяблика, что ни надень, он Зябликом и останется. Его добрые от природы глаза, увеличенные вдвое линзами очков, срывали любую конспирацию и выдавали в нём русского разведчика. Мы с ним явно не вписывались в магический круг нашей подруги, и в момент, когда я подходила, она уже высказывала бедному Пашке свои претензии на этот счёт. А уж когда она увидела мою униформу, то и вовсе махнула обречённо рукой, подведя итог всему сказанному: «Цивилы, как говорит мой старший брат, они и в Африке цивилы!»
– Верка, а кто такие цивилы? – забеспокоился любознательный Зяблик.
– Посмотри на себя в зеркало и всё поймёшь. Адски-дурацки! Вас что ваши бабушки одевали? Не могли хотя бы по кольцу в нос вставить, если фантазии на большее не хватило? Да кому я это объясняю!
Какое счастье, что до театра было всего две остановки на автобусе, и нам не пришлось долго слушать Веркины нравоучения. Мы всю дорогу переглядывались с Зябликом и не без иронии поддакивали несчастной подруге.
Театр был окружён кордоном полиции и плотным кольцом жаждущих попасть вовнутрь людей. Они безадресно, как зомби, шатались по площади, заглядывая в глаза прохожим в попытке угадать, нет ли у тех лишнего билетика.
– Так, шпана, прорываемся к заднему входу. Там нас будет встречать Костя Упырь.
– Ты же сказала, что у нас билеты есть!
– С билетами вышел облом. Но братишка обещал, что места он нам обеспечит самые зачётные – по центру.
– В оркестровой яме что ли? – отважно выступил Зяблик, за что был испепелён угольным зрачком Симоны в прах.
– Откуда я знаю! Адски-дурацки! – процедила она. – Главное прорваться в зал, а там рассядемся.
– Вер, а как группа-то у брата называется? – не унимался Зяблик.
– «Группа риска»!
Сложно было удержаться, чтобы не прокомментировать такое:
– Каково звучит! Выступает группа «Группа риска»! Ой не могу! Я ж говорила, что они идиоты.
– Вы свою создайте, а потом про других рассуждайте! – разразилась Симона и уже собиралась пойти в нападение, как вдруг откуда-то сверху послышался свист.
– А вот и группа «Ириски» собственной персоной, – рассмеялся Зяблик, уткнувшись в моё плечо.
Мы подняли головы. Из окна на нас смотрела довольная физиономия Костика, басиста «Ирисок». Упырём его, впрочем, звали только члены его команды, поскольку сходство со сказочным персонажем явно отсутствовало. Да и фамилия при всём при этом у Костика была почти что детская – Матюшкин.
– Пиплы, вы там что гнездо свили? – усмехнулся он.
– А ты бы нам ключиком дверцу открыл, и мы бы к тебе поднялись.
– А вот ключика-то как раз у меня и нет. Поэтому будем использовать ваши сверхспособности.
– В окно что ли? На второй этаж что ли? – на всякий случай поинтересовалась Симона.
– Ага! Что ли! – оживился Костик.
– Вера, я что похожа на ярую фанатку Морса Крюгера? Или может ты у меня где-то крылья увидала? – не выдержала я.
– Да ладно тебе, Таська! Что мы по деревьям не ползали! Раз-два, ножку в окошко и всё в порядке.
– Ну! Мои «Альпийские тетерева», вы готовы взлететь? – поторапливал Костик.
Мой юный мозг закипал от всего происходящего:
– Лично я – нет!
– Да тут не высоко. По жёрдочке до трубы дотянетесь, а здесь уж я вас приму в свои крепкие объятия.
– Таська, не дрейфь. Будет что вспомнить на свалке, – успокаивал Зяблик.
– Ты первая, Верунь, как самая способная, – подтолкнула я Симону вперёд.
Верка вскарабкалась довольно быстро и тут же заняла позицию в амбразуре окна, посмеиваясь над нами свысока. Однако первое препятствие было пройдено нами на удивление легко. Но я уже была готова к новым неожиданностям. И они не заставили себя долго ждать.
Окно, через которое мы проникли наверх, оказалось ничем иным, как окном в мужскую уборную. Но это как раз было объяснимо в данной ситуации. Дальше Упырь повёл нас по тёмному коридору до какой-то узкой лестницы, и мы стали подниматься ещё выше, пока не оказались перед совсем маленькой, обитой железом, дверью. По её виду можно было догадаться, что это не гримёрная, а скорее подсобка.
– Ты же не хочешь сказать, что нам предстоит смотреть концерт отсюда?!
– Не суди по двери о том, что может скрываться за ней! Это вход в другое измерение!
– А, по-моему, это обычный чердак. И если это так и есть, то я разворачиваюсь и ухожу.
– Мы уходим, – поправил меня Зяблик.
– Остыньте, дети мои! И следуйте за мной.
Нам уже никуда не хотелось, но любопытство взяло верх, и мы шагнули в темноту. Костик выждал театральную паузу, позволив разыграться нашему воображению, и только когда Симона открыла рот, чтобы закатить истерику, он зажёг свет. По высоченному потолку побежали наперегонки яркие лампочки, и мы с нескрываемым удивлением, переходящим в неописуемый восторг, обнаружили, что стоим в центре огромного зеркального зала, который сложно было даже представить за этой неказистой дверью.
– Костик, где мы? – только и сумела выдавить я.
– Вы находитесь в святая святых этого театра.
– Но как такое возможно? Откуда здесь эта комната и каково её предназначение?
Костик очень наигранно откашлялся и отчеканил, явно заученный текст:
– Изначально здание строилось как особняк ещё при царе Горохе, а в тысяча восемьсот каком-то году перешло во владения графу Каменскому. Тот ещё упырь был!
– Однофамилец? – сострил вездесущий Зяблик.
– Ну, можно и так сказать. Так вот, граф этот, помимо всего прочего, был большим обожателем Мельпомены и перестроил этот самый дворец под театр. В частности, эта надстройка была задумана им как репетиционный зал для актёров и соединялась с основной сценой выходящим в зал балконом, чтобы актёры, не занятые в спектакле, могли разучивать роли и при необходимости дублировать основной состав. Вообще у этого графа была не самая лестная репутация, и в народе ходили упорные слухи, что он истязал своих актёров, бил их за малейшую провинность прямо в кулисах, и часто они доигрывали роли в синяках и ссадинах. Также он запрещал им покидать стены театра без особой надобности и без его на то дозволения. Жили актёры впроголодь и побирались на торговых площадях, совершая вынужденные побеги. У каждого из них была своя маленькая комнатушка, где они спали и часто умирали, так как не получали должного лечения, если вдруг заболевали.
– Страшилка какая-то. Адски-дурацки! – выдохнула Симона.
– Страшилка на самом деле в том, что их до сих пор видят в этих стенах.
– Кого? – почему-то шёпотом переспросила я.
– Знамо кого – души замученных актёров. Чаще других осветители жалуются, что во время спектакля видят в свете софитов фигуры, которые парят над сценой и перемещаются за настоящими актёрами, как бы копируя их движения. Да и те в свою очередь сами признавались не раз, что нередко чувствовали, как кто-то невидимый хватает их за руки или даже окликает по имени. А когда они оборачивались на голос, то никого из своих товарищей в той стороне не обнаруживали. Как-то раз даже спектакль пришлось прервать. Одна известная дива рухнула в обморок прямо в оркестровую яму. После она уверяла, что во время одной из сцен к ней подошёл мужчина средних лет в сером камзоле, обнял её за талию и стал что-то шептать на ухо. Актрису в скором времени уволили со скандалом за неадекватное поведение, и она как-то очень быстро исчезла из поля зрения прессы и театрального сообщества. Поговаривали, что она лечится в психушке до сих пор. Только вот те, кто играл с ней в том спектакле, уверяли, что актриса эта была вполне себе вменяемой и никакими психическими расстройствами не страдала. О, как!
– Признайся, Костик, долго вы с ребятами репетировали эту легенду, чтобы морочить головы молоденьким фанаткам?
– Ну, за что брал, за то и продаю! А ваше дело: хотите – верьте, хотите – нет.
– А лично я очень даже верю во всю эту паранормальщину. Она за мною прямо по пятам ходит. Помните, как в пятом классе я вам говорила, что птица огромная на меня в лесу напала и столкнула меня в канаву? Только не птица это вовсе была, потому что птиц таких я отродясь не видела. Я потом даже в библиотеку специально пошла и справочник по орнитологии взяла. Но и там таких птиц не оказалось: чтобы с метр высотой, не меньше, клюв зубастый, а главное, крыльев у неё не было, хотя летала она будь здоров! Но самое страшное – это то, как она смеялась. Вот ты, Костян, слыхал когда-нибудь, чтобы птица ржала, как конь? Адски-дурацки!
– Не-а!
– То-то и оно. А этот утконос сидел на ветке и ржал, когда я от него попятилась и в канаву плюхнулась. Представляешь, всеми своими зубищами скалился и ухмылялся. А вы, тоже мне, друзья называются: «Описалась-описалась!» Да, может даже и так… Только любой бы, окажись он на моём месте, ещё бы и лопухом утёрся со страху.
– Захватывающая история! – вернул нас к реальности Костик. – Ладно, девочки и мальчики, мне с вами рассиживаться некогда. У меня концерт вот-вот начнётся. Наслаждайтесь нашим шоу, а мы пойдём и пошумим там немного. Разнесём, так сказать, эту халабуду вдребезги! Вдарим рок-н-ролл в этой дыре! Орешки с минералкой, к сожалению, не предлагаю. Вот разве что воды упаковочку припас от спонсора шоу, но она, по-моему, даже не минеральная. Удобства в виде туалета, на всякий случай, прямо за дверью, но не злоупотребляйте нашим гостеприимством и по коридору не шастайте. Только если уж совсем приспичит.
– Слышь, Симона, это в основном тебя касается, – неудачно сострил Зяблик, и все покатились со смеху, а Зяблик ещё и со стула, который Симона ловко вышибла из-под него ногой. И все уже смеялись над ним.
Пожелав Упырю удачного выступления, мы поспешили на балкон, где всё было готово к началу, и раздавались первые несмелые аплодисменты, приглашающие артистов на сцену. Зал был набит битком, и сверху было довольно забавно наблюдать, как люди копошатся, усаживаясь в кресла, и обживая свой тесный плюшевый мирок на ближайшие три часа. Как возятся в рядах, натыкаясь всякий раз друг на друга, учтиво извиняясь, и тут же натыкаясь вновь. Было ощущение, что все они делают какое-то одно очень важное дело, и от того, как они с ним справятся, будет зависеть успех всего мероприятия. Но вот свет погас, кулисы медленно поползли вверх и из глубины сцены, там, где угадывались очертания барабанной установки, донеслось приглушенное: «Раз-два-раз-два-три! Поехали!» В то же мгновение на зал обрушились задорные аккорды группы «Ириски», как мы их для себя обозначили. Справедливости ради надо отметить, что играли ребята не так уж и плохо, и песенки были, на удивление, даже очень ничего. Публика внизу отплясывала возле сцены и ревела, подпевая знакомые хиты. Мы и сами завелись не на шутку, и если бы не наша вынужденная конспирация, вероятно, пустились бы в пляс. За первые сорок минут концерта группа «Ириски» сумела не только расположить к себе довольно разношёрстную толпу, но и смогла в корне поменять моё отношение к своему творчеству. Не будучи их поклонницей до сих пор, я, пожалуй, забрала бы все свои слова обратно, после этого выступления, а пару особо понравившихся песенок может быть даже переписала бы себе в наушники втайне от Симоны. Очень уж не хотелось признавать себя не правой.
– Водички спонсорской никто не желает? – прорезался из темноты голос Зяблика.
– Ты бы не налегал на водичку-то. Сказано же, не шастать по коридору.
– Да я ж так. Только горло промочить.
– Смотри, штаны не промочи потом, – хихикнула Симона.
– Уж кто бы говорил! – парировал Зяблик.
Пришлось их разнимать:
– Зяблик, ну правда, перестань мелькать. Сядь уже!
– Да, Паша, не мешай Таське смотреть…адски-дурацки, как её любимая группа позорит гордое имя рока! – съязвила Симона и в мой адрес.
Оставалось только показать ей язык. Концерт тем временем набирал обороты. Казалось, это веселье будет продолжаться вечно. Все уже и впрямь стали забывать про основную часть предстоящего шоу, за которую с них содрали, между прочим, не самые малые деньги. Как вдруг что-то ухнуло в динамиках, вспыхнуло ярким светом где-то под потолком и тут же погасло. Воцарилась гробовая тишина и такая же пугающая темнота.
Затянувшееся молчание на балконе нарушила Верка:
– Опять мой братишка проводки перепутал и воткнул что-то не в ту розетку. Похоже, больше их никуда не позовут после такого провала.
Но не успела она закончить последнюю фразу, как её прервал чей-то незнакомый металлический голос, звучавший откуда-то со стены: «Если волну потянуть за хвост… Мир перевернётся!»
Происходило что-то странное, но я никак не могла понять, что именно. Зрители внизу сидели все на своих местах, молча уставившись перед собой. Они смотрели даже не на сцену, а просто в затылки впереди сидящих остекленевшими глазами и слушали, словно всё их тело превратилось в одно большое ухо. А там, где ещё десять минут назад распевали свои бодрые песни ребята из «Группы риска», появился огромных размеров аквариум. Казалось, он не мог уместиться на крохотном пространстве сцены и края его просто висели в воздухе. Вода в аквариуме была зеленоватого оттенка и непрерывно вздымалась, словно бы её поднимал к потолку сильный штормовой ветер. Видимо, для пущего эффекта по залу из динамиков распространялся непрерывный шум волн. Морс Крюгер в тёмно-красной мантии с капюшоном, скрывавшим его лицо, завис над головами зрителей и без видимых вспомогательных средств, навроде тонкого страховочного троса, натянутого через весь зал, облетел оцепеневшие ряды и остановился возле аквариума: