Герой иного времени

          (этюд)
             «Все это прекрасно.., но все это было, а я хочу знать, что есть».

                А. Бестужев-Марлинский, «Аммалат-бек»*

Папахи и бурки, да пара коней
(шалохские - птицы не кони!),
по горной дороге несите скорей
от лжи, от беды, от погони.

Фортуна давно позабыла о нас,
Фемиды завязаны очи
и только Любви золотая звезда
ведет нас сквозь годы и ночи.

Я лучших коней под седло отыскал,
платил полновесную плату,
остался доволен адыг аксакал:
– Мой конь станет кровником, братом!

Ты в белой папахе и белым крылом
взвивается белая бурка,
ты – светлый мой ангел, я буду орлом,
летим на свободу, голубка.

Я счастлив, любим, я сто раз умирал,
но выжил, хранимый любовью:
твой белый конверт голубком прилетал
и пухом лежал в изголовье.

И я умереть не посмел, я не мог
порвать эту тонкую нитку.
Фортуна капризна, но царствует Бог,
Ему предадимся с улыбкой.

Ах! Как мчатся кони, глотая тугой,
спрессованный скалами ветер,
вон мост над гремящею горной рекой,
за ним мир свободен и светел.

Но вижу, в кустах блеск металла и взгляд
безжалостный, жадный в прицеле –
абреки добычу свою сторожат,
коварны и в битве, и в деле.

Коварство и подлость – не смелость и честь –
предателей щит и оружье,
их черное дело – продажная месть,
пред ними герой безоружен.

Сам Бог ужаснулся, когда увидал,
как подло его же творение
и руки умыл. Грянул залп, как обвал,
и я задохнулся в смятении.

Ты белой голубкой сорвалась со скал,
твой конь белым лебедем падал,
а враг, торжествуя, осклабил оскал,
уже предвкушая награду.

Но я не позволю порвать нашу нить,
связавшую сердце и душу,
я клятву давал вместе чашу испить
и клятвы своей не нарушу.

И прежде, чем примет речная струя
твое бездыханное тело,
я им отомщу, кто богатство любя,
замыслил коварное дело.

Два выстрела метких, их черная кровь
шипит на камнях черным ядом.
Любимая, здравствуй! Лечу за тобой
Туда, где ждет вечность наградой.


* - сюжет, название и эпиграф взяты из одноименного романа А. Брусникина (Акунина).