Стихи Новой Лауре. В подражание Петрарке

ИНТРОДУКУЦИЯ

* * *

В фарфоровых лилиях – песенно-звонко;
Припев этой песни – босая девчонка;
На камне с русалочьей долей своей
Готова проститься и – в жизнь поскорей

Уйти, навсегда распрощавшись с хвостом,
Ступнями нащупав в напеве густом
И музыку боли, и музыку грез,
И камни дороги, и сп;лохи звезд.

По-д;вичьи – верно, по-женски – навзрыд
Ей голос дар;ван, и песня летит;
А белые лилии, словно друзья,
Готовы поведать о том, что нельзя…

* * *

Душе знакомо чудо волхвованья;
Когда твой шаг снимает прах с земли;
Суровое любви очарованье,
Цветущий сад, воскресший из пыли.

Небесный свод, доступный осязанью,
И свод стопы, поющий о земном;
Ты вся – струна, как будто состязанье
В созвучьи с многострунным божеством.

Мелодия духовного прозренья,
Как лилия, – из грязи и греха, –
На волю среди смрада и сомненья
Стремится, пробиваясь сквозь века.

АСФАЛЬТ

Ступня – заступница к поступку не зовет;
Но пронизает поступательным движеньем.
Залог поверхности – страданье и полет;
Немая твердь и мягкость одолженья.

Сквозь пальцы раскаленное нутро
И ледяное равнодушье подытожив,
Ты принимаешь мир всем пониманьем кожи
И очищаешь, словно серебро.

ПЕРЕХОД

Переходя в раскатистое эхо,
В душе звучат неслышные шаги;
Остановись;
                останься;
не беги, –
Пересекаться с временем – не к спеху!

Проходит вечность, раненая в грудь,
Как мимолетность «зебры» перехода;
Сечется плоскость, разверзая Путь
Гармошкой Лестницы с восхода до исхода.

Мы разошлись во времени с тобой,
И бьется п; ветру насквозь пробитый парус.
И тяжести душевной Громобой
Не в силах вспрыгнуть молодым на третий ярус…

МЕТАЛЛИЧЕСКАЯ СЕТКА

Вселенной сетчатая ткань
В ступни врезается металлом;
Пространства с притяженьем брань
Сочится в кожу ярко алым

Воспоминанием вины,
Тянущимся с грехопаденья:
Космичность смертной глубины
И боль от ангельского пенья.

Здесь каждый шаг – как поворот,
На боль смеясь бессмертным плачем;
И ты идешь наоборот, –
И Бог в тебе живет иначе.

Металл – не терпит суеты:
Суров и крепок век железный;
Не ржавчиною бесполезной,
Но кровью мир кропя, как ты.

ГРЯЗЬ

Принц Эдуард, принявши нищету,
Прославил грязь, потрогав откровенье
Стопою девственной.
            И лишь через мгновенье
Он осознал судьбы своей тщету.

Бой петухов – не плач для слабонервных,
Но клюв судьбы, подобной палачу;
И распушивши хвост, –
    я горд собой, во-первых,
А во-вторых, –
я жизнью ей плачу.

По липкой грязи шлепая в ненастье,
Ты не забудешь в дерзости своей
Ни как упруго и тревожно счастье,
Ни как несчастье – жестче и мудрей.

И будто струпья раннего паденья –
Веригами чужой нечистоты –
На жертвенной природе провиденья
Мы узнаем знакомые черты.

И босиком бросаясь в непогоду,
Ступнями погружаясь в смрад и ад,
Как душу – ты хранишь свою природу,
Себя забывши сотни раз подряд…

ТРАВА И МОХ

По травному полю,
Хмельному раздолью,
По мягким таинственным мхам
Идешь, запинаясь,
Смеясь и не каясь,
Подобная пьяным духам.

Следы остаются,
Как будто поются
Глазами на песенный лад.
Глядятся мне травы,
Хитры и лукавы,
И ты – возвращайся назад!

…И сядешь, как встарь,
Лаура Петрарки, -
Босая на росной траве;
Как будто в дыханьи,
Глубоком и ярком,
стихами плеснув в голове...

РЕЛЬСЫ

Продлить себя – не значит долго жить;
А просто – выйти в вечность не напрасно;
И если время – творчеству подвластно,
По рельсам – поезда не стоит сторожить.

Когда глаза – разумнее дыханья, –
То ближе ускользающая даль;
Мы все как будто в зале ожиданья,
А ожиданьем дышит – даже сталь…

КРЫША

Под высоким куполом небесным –
По железу гулкие шаги:
Мир рожден живым и полновесным;
Поцелуй касанием ноги

Это место, где святое – свято
Крышей, обнимающею дом
В две ладони, в два пологих ската, –
Праведным и будничным трудом.

Но стоишь, как родина, босая,
На жестокой и родной земле,
Что в нас бьется, сердце сотрясая
О железно понятом тепле…

БЕЛАЯ БУМАГА

Tabula rasa – чистый лист, -
Как чистый след от сотворенья,
Когда взволнован и лучист
Простор Вселенной для движенья.

Так девичий неслышный шаг
Босою поступью соцветий,
Весною попирая мрак,
Несет желанье по планете.

На белой плоскости листа
Нет слез Голгофы неизбежной;
Лишь абрис, – трепетный и нежный, –
Как при белении холста.

И в мир ступая осторожно,
Неся Созданье на руках,
Не жить, не верить – невозможно,
Приняв с улыбкой Божий страх.

ЧЕРНАЯ ПЛЯСКА

Немой языческий ночлег
На черном бархате кострища;
С горящим факелом побег,
И жертвы смерть – богам на пищу.

Рискуя, страстным божествам
Безумных, дерзких вакханалий
Танцует жрица под там-там
На полупальцах без сандалий.


Пуантов чопорный балет –
Изнеженнее сладострастья;
Здесь – эрос грозно будит свет
Своею сатанинской властью.

Здесь – ночь захватывает свет
В свои крушащие объятья;
Здесь слабому – дороги  нет,
Звучат молитвами – проклятья.

…Так черный танец – метеор
На темном зеркале рассудка
Прочертит – разуму в укор –
Зигзаг огня, - светло и жутко…

КАМЕНЬ

Господь Играющий, мне предложил тебя
Для состязанья в вере назиданья;
Пока, травинку в пальцах теребя,
Босое чудо, брезжишь, как признанье…

И на погосте голубого льна,
На склоне чувств, в полете без возврата
Мне с птичьего прозрения видна
Заветных лилий царская палата.

А на престоле каменной скалы
Раскрыта Книга о бессмертной Жизни,
Преподанная мне из-под полы
В точеных пальцах, вечности капризней…

ДОЛИНА РОЗ

Под твоими босыми ногами
Так печально лежат лепестки;
На минорно построенной гамме, -
По ступеням прекрасной тоски –

Ты восходишь; и в строчках долины,
Как в блуждающем запахе нот,
Тонет шаг; и галактик глубины –
В завихрении роз; и полёт

В опьяняющем ум аромате, -
Не шаги – только в облако звезд
Погруженье; надолго ли хватит
Сил топить затуманенный мозг

В этом вечно влекущем движеньи
По цветущей долине шипов,
Признавая своё пораженье
От твоих лепестковых шагов.

СТЕНА 1

Стена Любви – не есть ли средостенье
Между Богом, мною и тобой?
Как радостное чудо запустенья:
Право попирать кирпичный бой.

Здесь всё – в тебе, и всё, что есть открыто, –
Закрывает вздыбленный рывок;
Пропали напрочь пол и потолок,
Лишь Стена – восходит до зенита…

И в невесомости, по-птичьи, – косяком
Пальцы утверждают, как и прежде,
Сакральный смысл хожденья босиком,
Чуждый механическим невеждам.

СТЕНА 2

Бессмысленнее бренной чепухи
Любовь евангелического Братства,
Но кто поймет всю святость святотатства,
Освободив Любовь от шелухи?!

Всегда любили рыцари под солнцем,
И трубадуры пели им вослед;
Так ночью, разрываясь от бессонниц,
Кричит душа, и каждый с ней – поэт…

Соборный дух поэзии – бесплотен
Всей плотной плотностью построенной Стены
Меж небом и землей; и властны мы
Прозреть Звезду, единую из сотен.

ВОССТАНИЕ

Вздыбленный мир под твоею ногою –
Словно протест супротив тишины;
В гневе развалин с кирпичной трубою
Падает ангел слепой вышины.

Зрение мне – как оружие мщенья:
Богу – за старость,
        за юность – тебе, –
Право восстать против силы вращенья
С дерзкой улыбкой на рваной губе.

Поцеловать эти пальцы и своды
Стоп, обнимающих смерть кирпича,
Чтобы прожечь, как броню, свои годы,
Как оживляет пасхальей свеча.

Не по церковному это горенье,
Не по молитве – желанье и взлёт;
Только – с небесной враждой примиренье,
Словно к Заутрене ангел поёт…

МРАМОР

На мраморных ступенях – продолженье
Твоих скульптурно выполненных ног;
Живое чудо кроткого движенья,
Подводит чувству трепетный итог.

И как Лауру в страстном умиленьи
Петрарка восхищенно созерцал,
И я застыл бы снова в преклоненьи,
Как будто попадая в тронный зал.

СНЕГ

Снег выпадает только в ноябре,
Когда природа в странном перепутьи,
Как будто просыпаясь на заре,
Она не знает, чем нам выстлать путь. И

Замерзших листьев ковкий перезвон
Она сменяет слякотью глухою,
И становясь то доброю, то злою,
Бредёт никак, как пьяный с похорон.

И ты, пройдя по снегу босиком,
Вот так же, несуразно и священно,
Открытая и каре и прощенью,
Весь мир проглотишь огненным глотком.

Тепло и холод – в вечном обстояньи
Разъединенные, – лишь меж собой живут;
И выполняя тяжкий жизни труд,
Ликуют, изливаясь в покаяньи.

* * *

Любви святая простота
Чужому сердцу недоступна;
Приобретенная преступно,
Она, как Истина, – проста
И нарывает неотступно…

Приемный Бог – почти Отец,
Как заарканенный влюбленный, –
Почти восторженно-бездомный, –
Почти бессмертный, наконец!

И все-таки, припав к соцветью,
Омыв в нектаре хоботок,
Опутанный кромешной сетью,

Глядя, как ангел, на восток,
Дух, словно каторжник под плетью,
Жует зубами слез глоток…

СОНЕТ

На небе тихо; громко – на земле
Пугать зверей дробиною сонета;
И рвать цветы в навозе и в золе…
И где за облаком почудилось всё это?..

Но ближе грозовые облака
К походной кухне пьяного солдата,
Когда душа лишь злобою богата,
А мудрость – утекает, как река…

В порожний рейс уходит каравелла
По закругленной плоскости зари;
Роман всей жизни – краток, как новелла,
Написанная Богом на пари.

И только кто-то в зеркало стучится
С той стороны, где серебра граница…

МУЗЫКА

Симфония, начавшись в сентябре,
Под осень развивается non troppo,
И звуки слов, вибрируя по тропам,
Как листья заплетаются в ковре.

Соната раскрывается как птица,
То расплетаясь, то сплетаясь вдруг,
И нотных стай сквозящая страница –
Как скорбной осени блуждающий недуг.

Переполняясь вехами октав,
На растяженьи скользкого пространства,
В незыблемости Веры, как Стоглав,
Симфония не знает постоянства.

Чтоб фарисейства монотонный дух
Частей вселенной не связал навечно,
Господь сложил, как музыку из двух,
Все, что звучит в природе человечно.

ИГРА

Игра в любовь – страшнее детских игр:
Жестокость молодости – правда обновленья;
И старшие – сгорают, как поленья,
По-молодому освещая этот мир…

Игра в любовь – страшнее детских игр;
Когда твоя ступня в моей ладони,
То сердце бьется в клетке, словно тигр,
И каждый палец твой мне – как мельдоний.

Воскресшая заморская трава, –
Мой Трапезунд, беспечный, как виденье,
И два следа, как будто острова
Империи в разрыве совпаденья…

Безумная, заносчивая прыть –
Как молодое, дерзкое проклятье,
Во чреве Тьмы – слепящее зачатье
Аркадии, к которой – не доплыть…

Земля свирепой радости житейской –
Не тихий, усыпляющий приют,
Но – каверзной улыбкою летейской –
Забывчивость растерянных минут…

Минует день; минует всё на свете;
И ты вернешься к ветхим островам;
Как дети, равнодушные к Словам,
Под старость – обречённые ответить…

СЛУЧАЙНАЯ ВАРИАЦИЯ НА ТЕМУ

На побережье нравственности чувств
Накатывает буря вдохновенья;
И хрупкий Храм молитв пребудет пуст,
Когда его коснется Потемненье…

Необратимость пепельной души,
Бессмертной от Огня, как птица Феникс, –
Поток Чудес, что гибелен и пенист,
Готовый всё создать и – сокрушить!

…Искусство – это боль и искушенье,
А не трудов тупая толкотня;
И только Труд на грани пораженья
Несет победу завтрашнего дня.

И каждый шаг по огненному кругу
Сплетается коронами от звёзд;
И мы сгораем, образуя Мост
Вселенных, адресованных друг другу.

ЯЗЫК ПОЭЗИИ
            (Почти по Снорри…)

Язык Поэзии туманен неспроста, –
Так вьется тайною внутрь смысла береста,
И шелушащейся поверхностью строки
По буквам двигается свет из-под руки.

СЕРПАНТИН

Любовь – петлистый серпантин Добра и Зла:
Ты смотришь ввысь, а катишься пол горку;
Как будто Бледная Кобыла понесла,
Содрав кору и обнажив подкорку…

Когда Любви негаданный арык
Журчащим гласом бередит пустыню,
Цветет росою камень сердолик,
И ночь для дня стяжает благостыню.

И Женщина, чья мудрость невзначай
Скрывается, смертельно одинока,
Слепит глаза, как спелый иван-чай,
Презрев цветы, – прозрев виденьем Срока…

* * *

Безумная тяжесть – порвать и прочесть
Тебя как священную Древнюю книгу;
Страниц, словно ран на губах – не исчесть,
И слаб корешок обнимать Каллипигу…

Венера – Елене в читабельность строк
Подсыпала яду корысти и лести;
Лишь зависть – коварнее дружбы и мести –
Погладит словами и выстрелит в срок.

Бесплодное поле труда и рассудка
Запахано в буквы горячим кнутом;
И смотрит богиня так властно и жутко
На боль Илиады, запиханной в том.

Как боги жестоки к Божественным Смертным,
которым дается прекраснее лик;
И мудрые мысли заклеив в конверты,
Они посылают их только на миг…

Ладонью в ладонь упирается разум,
Сухое тепло выпуская из рук;
И к влажному холоду ластится глазом,
Слепым и беспомощным сделавшись вдруг.

ФОРМУЛА ЛЮБВИ

Тупая формула Любви –
Есть только Молодость и Сила;
Как будто Лета затопила
Каньон, по имени la vie.

Безумное препровожденье
В потоке бурном и смурном,
Со скальным разумом сраженье
И вечное преображенье
Воображением и сном.

В блестящем зеркале души
Мир отражается, как в Водах;
И память, прерванная в родах,
Вернется Словом из глуши
Забытого воспоминанья.
Всё, содрогнувшись, запоет.
Как будто время вспять пойдет,
Помолодев от ожиданья…

* * *

Ушедшая жизнь – устает удивляться;
Но лишь удивленье – питанье души.
Даря Имена, не заглядывать в святцы,
Как некогда было в Эдемской глуши.

Я волен, как Бог, со-творять, называя,
Всё то, что способно захватывать дух.
И дышит природа, досель неживая,
И песню слагаю, свой мир проживая,
И слышу, как ветер поет ее вслух.

ТЕЧЕНИЕ

Это ярость впадает в копилку Весны,
Это встрече положено было случиться,
Это солнечно льется в бокалы Апсны,
Как мгновенная вечность, что Мигом продлится.

Я сшибаю сережки замерзшего льда
С тонкой ветки продрогшей от плача сирени;
Всё пройдет, как течет, замерзая, вода,
Словно ты, босиком обнимая ступени.

* * *

Любить молодых – беспокойное дело, –
Достигнешь ли в старости снежных вершин, –
И хватка не та, не безумствует тело,
И хищно жесток молодежный аршин.

Когда поднимает любовь, словно воды,
Твой терпящий бедствие утлый корабль,
Ты ищешь отдушины серой погоды,
Чтоб спрятаться в бухте, как старый голавль.

Салют отступления в Море Спасенья
Звучит громогласной пальбой холостых;
Лишь гибель под пенной волной потрясенья
Достойна пророческих ветров тугих.

* * *

Ты – умерла; и нет тебе спасенья;
Но похоть Божия не станет горячей,
Когда остынет вещество вселенной;
И ты – станцуешь танец средь мечей,
Лишь уходя из этой клетки тленной…

* * *

Сомненья кончены, и правды вышел строк.
Любимая не стала вдруг любимой;
Я для неё не свет и не пророк,
Как для Лауры той, непобедимой.

Не замыкается сходящая спираль, -
Как эпициклы чужды дифференту;
Платон – бессмертен, хоть он плут и враль, -
Ведь с Атлантиды – не получишь ренту.

Я рвался ввысь, как Данте к Беатриче,
Но платонизм – земной любви оскал:
Он точно голубь, бьется между скал,
Чужой Творенью, Жизни и величью.

…Срезает годы фрезерный станок, -
Кто перед Богом – вечно одинок.

СЫЗНОВА

Немая боль – как будто не болит;
Кричащая – рыдает и смеется;
Ты попираешь пальцами гранит
Как отчий дом, что мёртв и – не спасется…

…И все-таки я верую в Любовь,
Хотя о Ней – одни воспоминанья:
Ведь только в ней – Сознание Сознанья
И вечная и – праведная Новь…

IN CASSUM(тщетно)

Пустота, заполненная только собой, –
Уже не пустота, а пустота с густотой;
По той пустоте не плачет зеленый лес,
Понеже лес – в пустоте исчез.


Такие пустоты нудны, как длинноты,
Но длинное – нудно, потому что – пустое;
И если пустота чего-то да стоит, –
То это – не ты; только но-ты…

БОСАЯ ЖЕНЩИНА

Босая Женщина – приют
Целующего землю Бога;
Сменив Спасительный уют
На бесконечную тревогу,

Господь спускается с небес, –
Пронзительно по-человечьи,
Чтоб след небесный не исчез,
Заросши мира праздной речью…

Восставить дерзкие Слова
Как Правды звонкие Глаголы,
Услышать, как растет трава,
Обнявши ног твоих престолы, –

Прозренье, истина и Путь!
Всё так по-женски одиноко,
Как Божья каверзная суть,
Непостижимая до срока…

НЕ ПО ПЕТРАРКЕ

Венок 45
Магистрал
     Памяти Александра Пушкина

СОНЕТ ВОСКРЕСЕНИЯ

Кладя под пальцы звезды мостовой, –
Булыжника слепого тяготенье, –
Ты вырастаешь к небу головой
Как тяжести враждебное растенье.

Не перестанет мир цвести тобой,
Желаньем жить исхлестан и подпружен,
Смертельных стрел – весенних стрелок бой –
В часах надежды – навсегда разбужен.

Не воскрешать – а попросту – любить
Немое солнце в речи Ожиданья;
Из снежной массы – сердца жар добыть
Как Божий дар смятенья и отданья.

Свет Тишины разбив на голоса,
Мы все живем, творяя чудеса…

* * *

Мы все живем, творяя Чудеса,
Снуя по миру легкою побежкой;
И даже на лицо упавшей решкой
Нас не смущает правда Колеса.

По Сансаре вращается краса;
Уходит и приходит, словно вешкой
Нас помечает; правит, будто пешкой
Играя, заступает небеса.

И ты – уходишь и приходишь снова
В последний раз – который раз подряд;
Но ты – во мне, – мой Мир;
          не через взгляд,

А через ШАГ К СЕБЕ, и в нем – основа.
…Ко мне ступает Ангел-постовой,
Кладя под пальцы звезды мостовой…

СОВЕТ

Совет в любви – как адская смола, -
Словесный жупел в райском излияньи;
За адский лед на ярмарке тепла
Дают аванс – в три капли покаянья.

Миг покаянья – словно вопль борьбы,
Когда противник страшен, но – повержен!
Как будто медью ангельской Трубы
Ты – разрешён и больше – не отвержен.

…Совет в любви – пустой и лживый звук;
От разума – бежать, как от проказы!!
Не человек, не ум твой верный друг,
Но – твой Полет.
      И – навсегда!
      И – сразу!

ИГРА И ЖИЗНЬ ВЕНОК 46

Магистрал
ИГРА

Потеря женщины – не есть потеря рая,
И нахождение – не есть триумф души;
Господь наш мир творит, как куклами играя
Всем созданным, – то любит, то крушит.

Не божий тон – серьезно прилепляться
К планетам, душам, ветрам и стезям;
По ангелам, по людям, по друзьям, –
Он детски равнодушно водит взгляд свой.

Всегда спокойней – вектор возвращенья,
Чем ожиданья пыжистый скаляр;
И пробный шар, – согласья или мщенья, –
Не надо ощущать как божий дар.

Всё на круги своя придет, как день вчерашний,
Пока зерно Любви не прорастет на пашне…

КАЛЬЯН

Где Я, Она и Он, и всё – мгновенно
Того не тронет Божия Рука;
И пусть пройдут Эоны и века,
Любовь пребудет – зла и откровенна;

И Добрый Пастырь духов и планет, –
Сожмет Созданье  взглядом до безумья,
И новой вспышки Пламенный Завет
Откроет Дверь сынам Благоразумья.

Призванье Бога – Быть и воплощать
Своим Умом пространство, звук и время;
И колебанье масс, как страждущее бремя,
Наказывать рожденьем и – прощать…