Я в небеса смотрю из-под руки

                (т р и п т и х)

ЧЕЛОВЕКУ   НАДОЕЛО   ЖИТЬ          


Человеку надоело жить,
понял – путь напрасен,
перестали клёны ворожить,
отвернулся ясень,
замолчал каштан, платан заглох,
смолк синичек зуммер,
Человек не кошка, он не сдох,
надоело, умер.
Кто закрыл глаза ему, тот знал:
в пору расставаний
ни к чему ему базар-вокзал
наших причитаний.
Просто он глаза не дозакрыл,
обессилел просто,
ангелу его досталось крыл,
видно, не по росту.
И когда последнюю слезу
выдавили веки,
вдруг в пустыню принесло грозу
в кои веки…
Человеку надоело жить,
перестал бороться,
он умел стихами ворожить,
как никто, как Бродский.
Он умел себя переступить
и, не веря в славу,
не умел, но научился пить
смертную отраву…

Я В НЕБЕСА   СМОТРЮ   ИЗ-ПОД РУКИ



Кресты, надгробья, памятники… Бред!
Туман иссяк, оставив след росистый.
Здесь похоронен ялтинский поэт,
который мог поэтом стать российским,
а может и повыше… страшно мал
был путь его. К тому же – непогода!..
И кто его при жизни понимал,
не понимали весь трагизм ухода.
Да как понять, когда средь личных драм,
которым не спешу отдать всю дань я,
просил он иногда всего сто грамм,
сто грамм, а не людского состраданья
Он как поэт мир свой оставил нам,
иллюзий не питал, не строил планы;
бегут вдоль побережья по волнам
лихие яхты, реют дельтапланы.
Ну, а тогда всё рушилось.… И Крым
накрыла мгла, и выстрелы, и стоны…
он музой был бесхитростно любим,
да Время отвернулось от влюблённых.
Что мог поэт?..
Но в тьме ночной иль днём
стихами, так отличными от прочих,
он описал весь этот окоём
и даже попрощался между строчек…
Я в небеса смотрю из-под руки,
там облаков, раскованно, крылато,
всё движутся воздушные полки,
в которые и мы войдём когда-то…

В  ЭТОМ   МАРЕВЕ   ТРЕЗВОСТИ   НЕТ

                Я жил, как сад, как этот сад почти, –
                Я канул в Осень, словно канул в Лету.
                С.Новиков

В этом мареве трезвости нет,
чтоб не падать, быть надобно лёжа.
Жил хороший, душевный поэт,
до конца назывался Серёжей.

Кто виновен, что век для таких
мягко стлал, да вот спать было жёстко?
И Серёжа однажды затих,
был характером он мягче воска.

А строка была чёткой и светлой,
отрицала наличие тьмы,
и всегда удивлялся поэт мой,
что не видим гармонию мы.

Попрощался в стихах мимоходом,
канул в Лету без громких затей,
и сомкнулась бесстрастно природа,
как от века завещано ей.