поедая сумрак

пепел ,ты помнишь меня, как  я блистал на балах,
подобно безупречным ангелам.
слово было в их руках,
слово они несли богу, одинокому богу.
роды были быстры и слово, родившись,
пустилось по свету в поисках славы,
в поисках страсти.
слово было мертво.
его кожа кочевала в праведных ладонях.
мы горели ему в ответ - и смерть
ухмылялась его очами,
очами одинокого бога.
в смерти была песня - и она сияла
вопреки всем преступлениям света,
горные руки сдвигали лица,
и смех, хохот зыбился в дали,
тяжесть окрест была велика,
и таяла она во мгле.
смерть ковала свое полотно,
свои доспехи она одевала в ночь,
и блистала в них,
и охмуряла тишь.
песнею было слово,
одно слово,
и оно рождало дитя на заре.
дитя было пред смоковницей,
и собирало плоды горестные,
и зияло над поверхностью.
дитя было пленом, пленом зари.
мы тихо пели в этом озере блага,
в этих тишайших словах любви.
грубыми были эти горы и реки,
эти моря и кандалы, что мы снимали
перед смертью.хвала лилась средь равнин,
мы пели молчаливый гимн
пеплу, орошенному светом.
ничего кроме его бегства мы не видели,
и хотели говорить пред сумраком,
долго говорить, распаляясь пред полночью.
в полночь мы и почили, поедая сумрак своими
тихими руками, тихими слезами.