872

В нашем городе строятся доты.
Ленинград превращается в крепость.
Вместо солнца плывут самолёты -
Дикий рев изливает свирепость.
Леденеют и вены, и кожа,
Уже кажется, что и душа.
Я иду с человеком не схожа.
Ещё шаг. Неспеша. Неспеша.
Леденеют и тупятся мысли,
Оголтело белесы глаза.
Самолёты дома наши взгрызли,
И бессильно темны образа.
Под убитыми жизнями зданий
Похоронены и человечьи,
Ну и прочих, меньших созданий,
Чьи пути выживанья - овечьи.
Я не чувствую. Тупость и холод.
От него-то я спрячусь, клянусь,
Но гуляет по улицам голод,
И от голода я не спасусь.
От Обводного тянется кто-то.
Уже знаю - дуранда в руке.
Отвернулась. Слепая дремота
Вечно кажет отца вдалеке.
Опускается тяжесть на плечи,
Голова потянулась ко льду,
Будто ждёт неминуемой встречи.
Ещё миг. Я вот-вот упаду.
Но тогда не отпустит родная,
Надорвавшая сердце, земля.
От неё, будто бы ото дна, я
Отдираю, стонам внемля,
Свои мерзлые робкие кости,
Уносимые ветром на юг.
За последние месяцы злости
Мне б хватило на тысячи вьюг.
Но теперь нету силы и злиться.
Отходя, как от жизни, ко сну,
Я могу лишь скорбеть и молиться,
Ожидая душою весну.
Выносили зашитые простыни,
Но могилы не будут копать.
А ведь где-то за дальним верстами
Я могла бы мать обнимать.
Но теперь её руки белые
Унесли от меня в овраг.
Там, где корни обледенелые,
Где её не достанет враг,
Где и спит у земли, не мучась.
Она рада была уйти,
Чтобы только такую участь
Дать ребёночку обойти.
Где ты, мама? И как ты, мама?
Под какими снегами спишь?
Холодна колыбелька - яма.
Всё, должно быть, покой да тишь.
Мне б дойти до парадной двери,
Мимо дома, в котором те.
Иногда вылезают звери,
Если мысли о животе
Заглушают любые звуки,
И пульсирующий поток
Наполняет железом руки,
И разъеден в груди комок.
Вылезают. Мне мама пела
Про волчонка, ракиты куст.
Я поверить тогда не смела,
Но теперь  я тот слышу хруст,
Мне колени от страха сводит.
Постучатся - и всё - пропал.
Но пока что никто не ходит.
А вот если бы город спал,
Мы бы слышали этот скрежет.
Только тени пошли - домой,
А не то украдёт, зарежет.
Так же братец пропал и мой.
Выносила с утра ведёрко,
Шла по лестнице вниз и вдруг
Растянулась. Досадно. Горько.
Ноша выскочила из рук
И упала. И замер воздух -
Показалось мне, дышит свет.
Дай, история, всем нам роздых
Хоть на сотню счастливых лет.