Покушаем яду

Покушаем яду

***

          – А мы думали, вы к нам с неба свалитесь, а вот они самые к нам из-под земли, га-га-га, – заржал здоровенный бугай с букетом цветов под мышкой.
          Мужчина и женщина средних лет, вышедшие из подземного перехода под железнодорожными путями, посмотрели недоумённо на встречающих. Валя, сорокалетняя, дебёлая, под стать мужу, засмущалась:
          – Это он, охламон, шуткует так. Стёпа, букет людям-то. Вы, дорогие родственники, не обращайте внимания. Добро пожаловать на родную землю на побывку. Ну как вы там, живы, здоровы? Мы думали, вы к нам прилетите, у нас же аэродром есть международный, а вы поездом. Это вы что, в Москве сели? Сестричка, Анночка миленькая, дай обниму я тебя крепко-крепенько. И тебя Петечка дорогой. Сколь долго вас я не видела. Ну, рассказывайте.
          – Нет, Валюша, это мы в Ленинград прилетели, или как это у вас сейчас в Петербург, Сан, Санта, как-то так что ли; навестили Пола родственников.
          – Петькиных, чего ли? Петюня, дорогой, а ты совсем и не постарел. Дай-ка я кости твои ещё полапаю. Как уехал доской плоской, так доской и приехал. Ну ништо, мы тебя откормим. Правд, Стёпа?
          – Правда, вся правда. Дай же и мне пожать твою худую буржуйную руку, Петро. Проголодались-то уж, небось, с дороги?
          – Да не так чтобы. Мы с Энн в поезде перекусили. Нам много не надо, мы ведь кушаем по-научному, по-американски.
          – С кем, с кем? С каким это Эном?
          – Не с Эном, а с Энн, с женой моей.
          – Стёпа, это так оне там Аньку кличут – Эной, объяснила Валя мужу. Ладно, калякать, пошли в машину.

***

          – Так что , американцы дорогие, родичи родные, вот эта комната вся ваша. Чемоданы ставьте куда хотите, вот и шкаф вам стенной. Всё остальное туточки недалече: я вам всё покажу. Делайте, что вам угодно-надобно: одевайтесь, переодевайтесь, мойтесь и давайте к столу, самое время перекусить. Не знаю, как вы, а мы сегодня намаялись не мало.
         Как родичи вышли из комнаты, Валя пригласила их на кухню.
         – Когда нас в доме своя семья, а мы хоча и двоюродные, а всё семья, кушаем на кухне. Садитесь, угощайтесь, чем бог послал, а вечером придут сюда набегут всё родственники наши, ближние та дальние, ну и друзья которые, вот тогда и поговорим за большим столом.
         Анна с Петром с опаской присели, испуганно разглядывая угощение, а потом друг друга. Под тарелками стола не было видно. Стёпа разлил на четверых.
         – Ну, дорогие, с приездом. Чтобы жили мы богато, чтоб у нас росла зарплата. Ах, чертовка, хорошо пошла. Э-э, Петя, Аня, так не пойдёт, эт вы чего?
         – Стёпа, мы днём не пьём, и потом мы не едим то, что не здорово. Тут слишком много протеина, холестерина, жиров, вредных веществ. Это неправильно, – объяснила Аня.
         – Так, а что же вы едите?
         – Витамины, хороший холестерол. Овощи, ягоды, фрукты.
         – А мясо, рыбу?
         – Только немного и не жирное, правильно обработанное и приготовленное.
         Степан немым вопросом посмотрел на Валю, та углом рта и подёргиванием плеча изобразила: да плюнь ты на этот базар, и, повернувшись, одобрительно улыбнулась двоюродникам.
         Анна и Пётр выбрали на свои тарелки немного овощей и, попытав один другого взглядами, по кусочку постной колбасы. Покушали без хлеба, заели парой слив, яблоком и встали из-за стола.
         – Мы пойдём погуляем, посмотрим город.
         – Ну давайте, – согласилась Валя. – Стёпе тут по работе обязательно быть надо, а мне к вечеру готовиться, так что я с вами пойти не могу. Ну да город вы знаете. Он изменился, да не так сильно, что вы можете заблудиться. Люди к шести соберутся, то вы не забудьте. Вот наш адрес и телефон на всякий пожарный.

***

         К шести дом гудел ульем. Восклицания, вопросы, поздравления и обнимания, шлепки по плечам и спинам.
         Если вы думаете, что я не скажу, что стол ломился от еды, вы очень даже ошибаетесь. Стол таки ломился от еды.
         В шесть заморских гостей, родственников и друзей позвали к столу. Тут же и налили. Но не воды же, Россия всё-таки. Степан встал.
         – Конечно же, други мои, первый тост за здоровье наших родственников и друзей из самой свободной страны мира, которая всё посылает нас нахрен, а мы идём куда хотим. Так выпьем за вашу и нашу свободу.
         Пётр и Аня пригубили и положили себе по капельке салата, сдвигая сметану на края тарелок. Их глаза испуганно бегали по столу, не знали, на чём остановиться. Степан искоса приглядывал за парой, Валя же смотрела с ехидством.
         Американцы уже пропустили два тоста, да и не столько кушали, сколько ковырялись в кусочках на тарелках. Стол, конечно же, обратил внимание, как долго и неуверенно американцы выбирают из изобилия  какие-то только им понятные кусочки и со страхом переносят их в свои тарелки.
         Встал Валин батя, Фёдор Матвеевич:
         – Стёпа, А почему наши дорогие гости не пьют и не едят, они что, больные или брезгают?
         – Да нет, Фёдор Матвеевич, – ответил Степан, – они едят только то, что здорово по науке, по американской ихней.
         – Хе, – ухмыльнулся Фёдор Матвеевич, – ни один доктор в мире не знал и не знает, как моё брюхо (он похлопал себя по животику), как мой пузик  переваривает кусочек хлеба. Болтовня это всё досужая. Здоро;во, а что здоро;во?! Ты на жизнь смотри: всякий счастливый день и он шаг к
смерти.
        – Пётр, ты почему с нами не пьешь, а?
        – Фёдор Матвеевич, водка это яд.
        – А гусь?
        – Гусь – это жир, плохой холестерин – отрава.
        – Э, ерунда какая. Дети мои, вот Пётр говорит, что водка это яд. А я говорю, что водка это враг! – Он спокойно осмотрел от неожиданности притихший стол, поднял бокал: – А какой же русский врага боится? Так примем же боевые 100 граммов перед битвой!
        Приглашённые захлопали, зашумели. Бал, как говорил классик, пошёл на всех парусах.
        Гости стали с увлечением просить положить, налить, передать тому вот  холестерина заливного; этому пирожка вон того рыжего с отравой; зе;лейка отвратного мне, Ильюша, до вот этой чёрточки налейте, пожалуйста; Клавдия Ивановна, дорогуша моя, не могу дотянуться до рыбки с токсинами; ветчинка твоя, Валюша, так мышьком прозрачным и светится да под капустку ядовитую ох и хороша.
        Снадобья и отравы под приворотные да подколодные зелья и яды так и перелетали, эдак и переливались в жующие рты, где и пропадали на радость Валюши – хозяюшки русской.
        После того как к полуночи проводили последнего гостя, сразу пошли по кроватям. Ночевать остались также Фёдор Матвеевич с женой, что было обычно, ибо жили они далековато, а садиться выпившим за руль сами понимаете...

***

          Валя приподняла голову от подушки. Сквозь сон ей послышалось, что звякнула о кастрюлю крышка, хлопнула дверь холодильника. Посмотрела на часы: два пополуночи. Перестала дышать, прислушалось. Да, точно, кто-то шарит по кухне. Накинула халатик, ноги в тапки, вышла.
За столом сидели полуодетые Аня и Петя. На столе стояло то, что Валя поставила в холодильник последним: остатки фаршированного блинами гуся, четверть бисквитного торта и салат оливье. Тарелки обоих были полны. Пётр жрал гуся с треугольником торта. Аня черпала салат столовой ложкой, помогая куском ржаного хлеба.
          Завидев хозяйку, американцы покраснели, будто пойманные на краже.
          – А я тут есть чего-то захотела. Проголодалась, дай, думаю перехвачу того-сего. А тут и вы кстати. Вот и молодцы, компанию мне сделаете. Только, давайте, не так, а по нормальному. Сперва закуска холодная, потом чего горячее, а уж чай-кофе со сладким на потом.
Валя управисто поменяла стол. На разговор зашёл Фёдор Матвеевич. Он не удивился, а душевно обрадовался:
          – Эт хорошее дело, – довольно потёр он ладони. – Пойду-ка я жену родненькую Нинульку свет-Ивановну позову, а заодно и Стёпку. Будет с кем стопку яду опрокинуть.
        – Папа, так я, может, пойду, – заметила Валя, – в зале стол приготовлю?
          – Та не надо, – остановил её Фёдор Матвеевич. Мы тут, может, друг друга локоточками потолкаем, да от нас не убудет. Нинуся, ты сюда ко мне. А Стёпа к Вале табуреточку пусть придвинет. А выпьем мы, други славные, вот за что, выпьем мы, как сказали Петя с Анной, за здоровый образ жизни. Давай, Стёпа, налей нам по чарочке яду русского прозрачного.
          А вы, Петя да Анна, меня слушайте. Со мной не пропадёшь и на льдине в Арктике. Ты, Пётр, положи себе пирога слоёного, а к нему рыжиков вот этих солёных. Здоровее не бывает. Анечка, заливная рыбка, на тебя-то и любуется, поплавать в водочке желает. Доктора всё врут. А американские и того боле. Как Суворов, Александр наш-Васильевич точно обозначил: «Что американцу смерть, то русскому за здоровье».
          Застолье пошло ладком да порядком. Новые американцы не отставали от коренных русаков. Подмели все яды с отравами и принялись за десертные килокалории. За чем их и рассвет застал.

***

        Благословен Ты, Г-сподь, Б-г наш, Царь Вселенной, дающий нам хлеб из земли.

***
        Когда Хиллел Старший переставал учить в классе, он выходил, и ученики шли с ним. Спросил его ученик: «Учитель, куда ты идешь?» Он сказал: «Я иду позаботиться о госте моего дома». Они спросили: «У тебя каждый день гость?» Ответил он: «Разве эта бедная душа не гость в теле? Сегодня она здесь, завтра ее нет ...»

(Мидраш Раба, Ваикра 34)