Зодчий

Прочитал с зарёю «Отче наш», 
затянул повязкой лоб 
и пошёл на пустошь в зодчие – 
слаб и всё-таки не слаб. 

Незнакомый с жизнью грубою – 
если взялся, так сумей – 
я вожусь с упрямой грудою 
неотёсанных камней. 

Окружён толпой советчиков 
и зевак, копаю ров, 
режусь лямками наплечными 
и стираю руки в кровь. 

Но мечта хмельною крепостью 
кружит голову творца: 
будет дом прочнее крепости 
и прекраснее дворца. 

И со счастьем будет сретенье, 
и гостей желанных в нём 
с молодой хозяйкой встретим мы 
тёплым хлебом и вином. 

Только годы и старания 
на ошибки положив, 
я пойму с улыбкой странною, 
что не мне в том доме жить. 

В день, когда его отделают 
и забьют последний гвоздь, 
буду старцем охладелым я, 
безучастным, словно гость. 

Одряхлевший, руки зяблые – 
всё неспешно обойду, 
задремлю под шелест яблони 
в вечереющем саду, 

и единственным спасением, 
и утехой из утех 
станет в шуме новоселия 
прозвеневший детский смех. 


1999