Мы хотели быть с птицами

I
Что знаменам напрасно падать?
Смерда скинет за стены тать –
Третий Рим отстоим осадой,
А четвертому не бывать.

Хоть немало прошли мы странствий,
Словно в юности, слышен стон
Хан Гирей, ты рыскарь османский
Шел бы к Курбскому во полон,

Во полон….как созвучна фраза
Аполлону из Элайды –
Гладко выбрит, в заморских стразах
Солнцу воет на все лады.

Ну а царь-то красив не меньше
Звал пред битвою на ночлег
Не стрельцов, а желанных женщин,
Что любил за тяжелый век.

Годы службы царя не старят –
Слышат глас сквозь слюду окна
Марья, Настя, еще раз Марья,
Что ворона Темрихана.

Припев
Воеводы не скупы в миру на жесты,
Здесь поникли, словно приняли свинца,
Знали воины, живы царские невесты,
Потому как волшебство таят в средах.

Платья скинут, не сочтя приказ за наглость,
В скирды бросят, а за триединство лун
Крылья вздымут пицца Сирин, птица Акласт
И последняя  - горящий Гамаюн.

И летят на злую смерть разбойных станов
Как вороны, что царь кличет в теремах,
С поля битвы возвращаясь в плен кафтанов,
Что припрятаны в тайничных закромах.

II
Царь в миру прозорник отличный,
Книгу справит, замолвит сказ,
Пусть трещат рукава опричны,
Да не сломлен земской приказ.

Волю стольных построек русских
От разбойных лихих бродяг
Отстоял воевода Шуйский
И Малюта, и Проскоряк

Будто в юности, слышны стоны,
Но победные, как всегда,
Пал Гирей, и кружат вороны
С криком – сломлена вся орда.

Но спешил царь любви напиться
Сжег солому и платья сжег
Что же… птица осталась птицей,
Кружит весело и свежо.

Государя бои не старят,
С вами будет он вечно юн,
Марья, Настя, еще раз Марья,
Темриханова Гамаюн.


II
Воеводы не скупы в миру на жесты,
Ну а тут, траву добрав, приникли вдруг,
Знали воины, живы царские невесты,
Но из терема летят домой на юг.

Платьев нет, но скинут, не сочтя за наглость,
Злато перьев в чужедальние дола,
Чтобы в сказках пела Сирин, звала Акласт
И вещала Гамаюн, что предала.

Не по воле… так случилось, не впервые ль
Ей с тоски бросаться голой из гнезда.
Проживем, сокольи очи смерд не выел
Тем, кто с птицами хотели быть всегда.


Примечания

Княгиня Темриханова – либо Мария-Кученей Темрюковна, княжна черкесская и царица московская, вторая жена Ивана IV, Грозного.

По преданию, любимые женщины Ивана IV могли превращаться в птиц, которые затем помогали царю в битвах. Перед превращением женщины набивали свои кафтаны сеном, а, когда превращались обратно, вновь облачались в кафтаны. Царь однажды сжег кафтаны, наполненные сеном, поэтому женщины так и остались птицами.