Небо, как море Айвазовского

Небо, как море Айвазовского. Спешу вглядеться в его невидимые сладкие пророчества. Миндальное солнце ошеломило своим ренессансным рассветом. Весь взор его обратился на меня: печатью, сумрачной непреодолимостью, роковой музыкой внезапности, горечью разлуки и янтарём, диким янтарём.
Верно подметила зима — я в метели, точно в шантре. In the tent. Dance la tente. Nelle tenda.
И точность, благоухающая точность перезвонов тягучего, сгущённого утра всколыхнула во мне: и детство, и память, и тебя великана.
Под ресницами великановые глаза прячутся горами, холмами, полями, стаями. Прыгнуть ввысь, чтобы ухватиться за призрачные хвосты милых и сильных птиц. Ведь они знают меня, помнят, понимают, чувствуют...
Когда ты птица, видишь всё иначе. Ты наполнен перьями и гнёздными мыслями. Когда ты птица, ты другой, иной, прощающий, далёкий, как тополиное отражение в облаке.
Следы. Следы птичьи малы и неглубоки. Следы крыльев незаметны, но высоки. Так и у меня. Никогда не стремилась к красоте. Только к лейке. Этакая русалка, поливающая цветы. Простые, восхитительные цветы — литографии века.