Не ты ль, моя затравленная Муза

***

Не ты ль, моя затравленная Муза,
рыдаешь, стоя у железной сетки,
где нищенка, не ведая конфуза,
рукой из бака тянет в рот объедки?..

Терзайся, о Возвышенная дева!
Кори меня за неуменье драться
с жульем... Наш мир — до беспредела —
доводит страсть преступная: бояться...

Презренна жадность ненасытная,
фальшиво
журящая привыкших жрать от пуза...
Но жадность г о л о д а (!),
дрожащая плешиво
над коркою прокисшего арбуза!?..

…Поплачь! Поплачь, Небесная радея,
и дай платок бедняге -  освежиться.
Нет жизни в стебле высохшего тела,
лишь многоножка в складках копошится...

…Тебя смущает вид Её одежды?!
«Как ей не стыдно?» — совесть щиплет душу?..
Но ведь лохмотья с запахом несвежим —
постель и дом её в любую стужу...

О, не спеши. Изысканная гостья,
не улетай с намереньем омыться...
Она — добра... Приемлет мир без злости.
Таким — заботы осеняют лица...

Заботы не о новенькой «джакузи»
с фигурной позолоченной каймою.
В животном их, неизвращенном вкусе
желанны все съедобные помои...

Горька их участь — квест на выживанье.
Здесь сильный отнял всё почти без боя...
Они без чувств влачат существованье —
морали рыночной безмолвные изгои...

О, не рыдай, Сестра моей утраты,
прильнув к спине сутулой ближе... Просто,
ты видишь: как была душа богата!
Но выедена мерзостью нароста.

Попробуй-ка, восторженно-лучисто
воспеть Такой удел!.. Помучай Лиру!
Рискни, как можешь ты одна, речисто,
поведать эту боль большому миру...

О ты, богам служившая когда-то,
ответь мне —  не по долгу, по призванью,
чем Эта больше прочих виновата?
Кто осудил её на испытанья?

…Средь тех, чьи души(!) — грязное отребье,
она — не худшая, не самая тупая...
…В подвале тёмном, будто мощи в склепе,
дрожит, быть может, истинно Святая...

***