Русский солдат Соломон

                Не уважение к предкам есть первый признак   
                безнравственности.
                А.С.Пушкин
                ...мы всех беззащитней - и всех живучей!
                Участь избранника - травля, как ни печально.
                Нам же она предназначена изначально:
                В этой стране, где телами друг друга греем,
                Быть человеком - значит уже евреем.
                Дмитрий Быков



   Высокий, красивый, статный с военной выправкой, длинной седой бородой и громовым басом, Соломон Идельс никому не кланялся. Кивок подбородком был одолжением для соседей и знакомых. Родных он обнимал на еврейскую Пасху.
   Ещё в девятнадцатом веке его призвали в царскую армию, где он честно отслужил положенные 25 лет, чем очень гордился.
«Я - солдат Его Царского Величества Гвардейского Семёновского полка», так он обычно представлялся.
   Евреи в царской армии, наравне со всеми, обучались всем уставам и наставлениям,  мастерствам военного дела, навыкам его применения и иным действиям как при при несении службы, так и в боевой обстановке.
   В 1867 году право жительства по всей стране получили евреи, отслужившие в русской армии полный срок по рекрутским наборам, и члены их семей. Соломон, вышедший в отставку в конце 70-х годов «того ещё» века, женился и поселился в Киеве, в Пассаже. К 1905 у Соломона и его жены было уже пятеро детей.
   18 октября 1905 года, в Киеве, в результате срыва заседания горсовета, тогда ещё в Российской империи, при бездействии властей, произошёл еврейский погром. На улицы города вышли толпы погромщиков. Среди преступников были монархисты, реакционеры, антисемиты и уголовники, заявляя, что «все беды России проистекают из махинаций евреев и социалистов».
   Погибло около 100 человек, несколько сотен остались калеками. От удара палкой по голове жена Соломона ослепла. Детей, родившихся и после этой трагедии она уже не видела. Всего же из тринадцати детей, двенадцать девочек и единственный сын, у Соломона и Двойры выжили семеро.
   После погрома Соломон перевёз семью в район Бессарабского рынка.
Двор нового жилища находился к северу от рынка. Соломон не смирился с горем, он не мог принять такое безразличие небес к его жене и семье, и хотя  продолжал носить как в детстве кипу', однако религиозным не стал: - Мне между Б-м и мной посредники не нужны.
   Раввины приставать к нему опасались, тем более они знали, что по субботам Соломон регулярно молиться и его семья чтёт еврейские традиции и соблюдает все праздники.
   Октябрьскую революцию Соломон не принял.
   Наученный горьким опытом и презиравший «шаромыжников» с 1905 года, он обошёл соседей и единомышленников, провёл «разъяснительную» работу среди жильцов двора, собрал деньги на «самозащиту» и создал «отряд самообороны».
   В центре двора он оборудовал настоящее пулемётное гнездо. Под защитой мешков с песком был установлен пулемёт Максим, нацеленный на ворота, с лентой боевых патронов. Соломон также организовал и круглосуточную вахту, ночью лично проверял «несение службы». На воротах повисла убедительная надпись:
«Жильцов не чипать. Повбиваєм.»
   Новость про «самашедшего жида» через рынок, расположенный рядом, быстро облетела весь город. Таким образом, двор пережил все многочисленные киевские власти времён Гражданской войны.
  Воспитывал детей Соломон своеобразно. Раз в неделю он укладывал всех подряд на длинной лавке, демонстративно и коротко порол и правых, и виноватых. Жена не вмешивалась, все дети выросли порядочными людьми.
  Ни Соломон, ни его жена, не дожили ни до Голодомора, ни до Холокоста. Из семерых выживших детей я застал трёх последних дочерей.
  Все дочери вышли замуж и покинули отчий дом. Самая удачливая оказалась в США, где вышла замуж и стала миссис Паркер. Авторучки этого бренда ценятся на рынке до сих пор. До самой смерти она помогала родным посылками из Америки. Я ещё помню большую консервную коробку с нарезаным кольцами ананаса в собственном соку.
   Двое детей Соломона и Двойры с их семьями остались в Бабьем Яру.  Двоё их внуков погибли во время войны. Мой родной дядя Наум, старший брат моей мамы, начальник железнодорожной станции в Жмеринке, погиб при бомбёжке железнодорожного узла. Двоюродный брат мамы Семён, выпускник кратких офицерских курсов, погиб в первой же атаке как и тысячи других младших лейтенантов. Из призывников его возраста, 22-23 годов рождения, призванных в Красную Армию,  в живых осталось менее 3%.  Ещё двое внуков Соломона прошли всю войну «от звонка до звонка».
   С двумя младшими его дочерьми я был знаком лично. Одна из них, тётя Феня, жила в Москве, у неё было три сына, все учёные со степенями. Имела прекрасный голос, чудесно пела. Её покойный муж был старым большевиком, заместителем Министра связи СССР, чудом пережил 37-й год, умер перед войной.
   Старший их сын, Федор, убежал на фронт в 16 лет, остался инвалидом, защитил потом кандидатскую диссертацию. Средний Анатолий стал доктором наук, с младшим, Гришей, мы были близки, несмотря на разницу в возрасте. Кандидатом наук он стал позднее.
   Старшей и ближайшей их тётей была моя бабушка Лида, одиннадцатая по счёту. Бабушка в войну потеряла своего сына Наума, старшего брата моей матери, о котором я уже вспоминал, и мужа Вениамина, моего деда.
   Многие потомки Соломона, расстрелянные осенью 1941 года, лежат в общей могиле в Киеве, в Бабьем Яру...
   Истории семей моей мамы, всех погибших и выживших фронтовиков, в том числе моих отца и тестя, очень неохотно, после "рюмки помина" и настойчивых просьб и распросов, рассказывали мне они сами, прошедшие всю войну.
  Наравне с военными историями, истории эвакуаций семей и их скитаний по стране заслуживают отдельного описания. Все они и каждая из них одинаково заслуживают памяти и благодарности потомков.
   Светлая память всем им, жившим честно и ушедшим достойно.

                ***