Моя бабушка Фрося. проза

 Сколько помню себя, столько помню свою любимую, дорогую бабушку Фросю . Помню её улыбку, её смех, её шершавые, узловатые, но такие теплые и ласковые,руки. Её тихий голос, внимательные глаза, всегда торопливую походку и не помню её сидящей без дела.
 А как она умела смеяться! Как то на каникулы я с собой привезла книгу "Поднятая целина" Шолохова и смеялась, читая. Бабушка оставила свой подойник и села рядом, попросила меня почитать вслух. И мы с ней вдвоём сидели и хохотали над дедом Щукарём!

     Бабушка была небольшого роста, коренастая, сильная и быстрая. Если она что-то делала, то всё у неё в руках "горело".
   Жили они с дедом в деревне Ромадановке  Ишимбайского района. Когда ей было 77 лет, я как то спросила её, заметила ли она, как прошла жизнь, на что она мне ответила, что открыла калитку и уже пора закрывать. Мне было тогда 26 лет и для меня её ответ был удивителен. В этом возрасте вся жизнь впереди и ещё нет представления о прожитом.  Кажется, что это ого-го сколько...
       Бабушка не любила рассказывать о своей жизни. Вероятно воспоминания были не очень хорошие.
       Родилась она в 1911 году, в аккурат перед Революцией. Надо полагать, что детство было не ахти. Учиться ей было некогда, да и негде. То белые, то красные, то коллективизация, то войны.
       По обрывкам её рассказов я решила написать воспоминание о ней, о моей любимой, терпеливой бабушке.
     Как то она рассказывала мне, что ждала деда две войны. Сначала финскую, затем Великую Отечественную. Рассказывала, что мужиков во время Отечественной войны осталось в деревне раз и обчёлся. И они, бабы, девчонки, жили,как могли. На бабушке остались две дочки, моя мама и тетушка. Бабушка оставляла свою старшую десятилетнюю дочку с малышкой, а сама шла на работу, в артель.

 Работа была тяжёлая, валили лес, сплавляли его по реке Тор до озера Нугуш. Пилили зимой, обрубали сучья, складывали у реки, а весной, как только сходил лёд с реки, сплавляли. Работали в лаптях, ноги промерзали, т.к. были постоянно мокрые, руки были побитые. А дома было ещё хозяйство, за которым нужно было ухаживать.
   
 Во время войны из деревень и сёл для Фронта было изъято всё, что ходило и двигалось, т.е. вся техника и лошади. Оставались только ржавые колымаги и слепые клячи, на которых было невозможно работать. Несколько баб впрягались вместо лошадей и так приходилось работать на полях. У кого были коровы, те использовали их вместо лошадей.
      
 На колхозы и колхозников были возложены налоги. Если колхоз не давал норму, то колхозники отдавали своё, что собрали на своих огородах. Ещё был налог на скотину. Тяжело было.
      Когда война закончилась, дед пришёл контуженный, с больным желудком. Бабушке пришлось и его выхаживать. Она рассказывала, как сильно переживала, когда делали деду операцию на желудке, которая шла восемь часов.

    С самого раннего детства я жила в деревне. Все каникулы я проводила только там, ни о каком пионерском лагере я и слушать не хотела.
 
  Я помню, как бабушка каждое утро вставала в четыре часа утра. Доила корову, отправляла её в стадо,потом шла за дровами, топила печку, если это было не лето.
 В избе становилось тепло, дрова потрескивали и мне становилось так  уютно, что яснова засыпала. Затем вставал дед, включал свою электробритву, надевал гимнастёрку, включал радио, которое всегда стояло на комоде и садился завтракать. Это был утренний ритуал. Было так хорошо и спокойно, что бывали моменты, когда музыка тихонько играла, бабушка с дедом беседовали о чём - то, а мне грезилось, что я качаюсь на волнах мелодии. Это было такое волшебное чувство, которое осталось навсегда в моей памяти!
     Летом всегда был сенокос и бабушка с дедом рано утром уходили на покос. Я старалась к их приходу встать, прибраться и сходить на родник за водой. После завтрака они немного отдыхали, а потом у бабушки опять начиналась работа. То на огороде полоть, то на картошке мотыжить, то на речке поливать капусту.
      Когда начиналась осень, бабушка садилась за пряху и вязельку и начинала прясть нитки и вязать всем носки. При этом я просила её что-нибудь рассказывать или петь песни. Песни у бабушки были длинные, жалостливые, мне всегда хотелось от них плакать о какой-нибудь несчастной судьбе.
      У бабушки были всегда очень вкусные пироги и лепёшки. Таких лепёшек я ни у кого не ела. А в печке всегда была горячая каша и щи. Про бабушкину готовку все мои родные и друзья рассказывали друг другу легенды.
    Я не помню, чтобы бабушка Фрося на кого - то заругалась или прикрикнула. Каких только случаев не было в её жизни, но она ко всему относилась с принятием и прощением. Расскажу о некоторых из них.
   Как то мы пошли с бабушкой на речку капусту поливать. Там, кроме капусты, были две грядки лука. Бабушка стала полоть, а я стала лопату крутить вокруг себя и попала бабушке в переносицу. У неё потекла кровь, я растерялась, вся сжалась от своего поступка, и только тихонько произнесла:" Ой, мам...я нечаянно!"
  И бабушку было жалко, и страшно было, что сейчас попадёт. Но бабушка сорвала лопух, помяла его в руке, прижала к переносице, посидела минут пять. Я в это время дополола свою грядку, стала поливать капусту, делала всё это машинально, на какой - то неведомой скорости. Бабушка тихонько мне только и сказала:"Доча, не балуй так больше." Я с тех самых пор просто так ничем никогда не крутила.

    Была у бабушки с дедом коза. Дед Коля считал козу баловством, молоко козье не признавал и всё ругал бабушку за эту "дрянь - скотину". Но то ли козу было жалко бабушке, то ли ещё была какая то причина, но она жила во дворе.
  И вот однажды по деревне проезжал грузовик, коза выскочила на дорогу и попала под колёса. Водитель вышел из кабины, расстроился, спросил чья коза. Соседи указали на бабушкин двор:" Теть Фросина".
   Шофёр зашёл в избу, поздоровался и стал виновато объяснять, как коза внезапно выскочила и попала под колёса и спросил во сколько хозяева оценят урон.   Бабушка вместо того, чтобы начать ругаться сказала:"Ну и слава Богу, сынок, уж и не знали куда деть её."Дед крякнул и тоже бабушку поддержал. Водитель очень удивился и сказал, что он будет работать пока по направлению в соседний Верхотор, а потом ещё месяца два с оказией возил деда в соседний город Ишимбай с бидончиком за разливным пивом.
  Вкус этого пива я помню до сих пор, поэтому современное пиво не признаю совершенно. Я вставала напротив деда, протягивала стакан, дед мне наливал полстакана, приговаривая:"Олька, много не налью, потому,как от пива дети дрищут!"
  А вот ещё один случай.
  Была у бабушки Фроси подруга, тетя Маша.  Однажды не пришёл её телёнок вечером домой и пошла тётя Маша искать его. Проходя мимо автобусной остановки, громко звала своего телёнка:!Боря, Боря!". Из остановки вышел мужчина лет сорока пяти и представился:"Я Боря! Вот, не успел на последний автобус, пока траву да грибы собирал,где бы переночевать!". Тётя Маша рассказывая это, показывала, как испугалась от неожиданности и "ажно чуть не преставилась!".
   И привела его тётя Маша к бабе Фросе, потому, как баба Фрося принимала всех. Привела и быстренько ушла. А утром с виноватым видом принесла бабушке с дедом молока, так, как коровы тогда уже у них уже не было. Стала извиняться перед стариками, на что бабушка ей ответила:"Да что ты, Машенька, спасибо тебе! Ведь постоялец и воды принёс, и дров нарубил, и грибов да ягод дал!Уж больно хороший!".
      Вот такая была моя "бабака, мама Фрося", как мы только, её внуки, не называли нашу любимую бабушку.
     Я всегда помню её улыбку, её ласковые, шершавые руки, которые столько переделали работы, её карие глаза, смотревшие всегда с нежностью и любовью на всё и всех.
     И, когда, бабушки не стало, мы пришли в избу после похорон, то я заметила то, что в избе было всё по прежнему - всё чисто, уютно, но не было того света, который привносила она в нашу жизнь, в жизнь этого деревенского дома.
     Дед Коля пережил бабушку Фросю всего на девять месяцев. Он очень тосковал и всё приговаривал:" Мать, я тебя в проулке догоню!". Вот и догнал...
     Я часто чувствую её присутствие, знаю, что она и там, в прекрасном мире, молится о нас, как молилась здесь, на нашей милой Земле...