Прощай, вечер

Рыжие пряди осеннего вечера
падают на сосновые брови.
Ещё один день угасает,
глядя на меня
глазами больного ребёнка.

Увы,
свет не умеет жить вечно,
любое солнце уходит во тьму
и становится обескровленной луною.

Неумолим закон Вечной Ночи,
судии в звёздной мантии,
палача с ледяной улыбкой.

Чем меньше огня,
тем больше чёрного дыма
из бездонных ноздрей космоса.

А простодушный свет
тянет к земле
слабеющие руки
и умоляет тех,
у кого есть сердце,
впустить его в свою грудь
и оставить там
хотя бы тусклою свечкой.

Я гляжу на закат
сквозь непрошеные слёзы,
уверяя себя в том,
что нет мне дела до умирающего дня,
ведь завтра родится ещё один
и будет достойной заменой этому...

Но сердце шепчет
(кричать оно разучилось):
«Сделай хоть что-нибудь!
В золе ещё дышат
ждушие тебя угольки.
Раздуй их,
спасая от ночи
если не мир,
то хотя бы
свою совесть,
свою любовь,
распятую
на кресте необходимости!»

Но я продолжаю
стоять у реки,
уносящей
последние радуги заката,
а свет всё так же доверчиво
глядит на меня
и, надрывая жилы,
рвётся с цепи одиночества.

О боже,
как темно в моём сердце!
Пальцы ужаса,
смыкаясь над свечкой,
душат последнюю надежду
на помощь светлого ангела...

«Не плачь, - говорит мне гаснущая Вселенная. -
Слезами не погасить моего чёрного огня,
да и никто, кроме луны, их не увидит,
никто, кроме ветра, не коснётся их поцелуем.
Они светятся только под лучами любви,
а она в эту глухомань не заглянет.
Свыкайся же с темнотою вечности!
Почаще гуляй  по кладбищу равнодушия,
невольно читая на плитах погасшие имена...
А если найдёшь своё имя,
не убеждай себя, что это твой тёзка,
потому что и в той могиле,
и во всех остальных
упокоился ты,
свет,
который не умеет жить вечно».