Ассоль увидит шрам на щеках Грея

Весна придет и пожалеет скоро
уставшее от зимней бури море,
волна вновь заиграет над талой зыбью льда,
как любовь твою волны с небом пьют.
И осень к ней придет вдогон,
как ржавому гвоздю кулон –
мы остолбенеем или обомлеем,
увидим, как алмаз горит его.
Пока не смей сдавать свой рай,
в аду не рана, а рубин сияет, 
но это слишком сладко и белому припадка
крови не осилить лютость.
Пока не смей корить его,
он знает все и к нам дыханьем скорым,
как белое вино из погреба сухого, 
прохладного, но для картины всей не смей.
Ассоль увидит шрам на щеках Грея,
и солью обтирать его не смей,
пускай горит на ней как будто не умеет
скрывать огонь от льдины озверея.
И погоди, не оставляй – кривится рана, тело оживает,
тканью заживает, помнит, и не знает, как голодным волны бьют.
И свет по ней весны, и флора,
станет зеленью живым и мертвым спора,
как дожди оно в сумке у него, 
только ради всей губить не смей.
Ветром увея придет весна,
но эта рана только вырастает,
осень невпопад и зима несклад, но весну иначе льют.
Да, что ты?  Вей!  Не он нам Бог.
Дождей полив заждалось синее море.
Картина ведь не новая, а море все суровое,
но только ждать не смей последних дней.