Яма. гл. 16

16

Спустя лет десять, пала Яма,
Район был разорён дотла,
Совсем другая панорама
Себя в том городе нашла.

Разгромлен был притон разврата,
Как проституции гнездо,
Вполне законная расплата,
За пьянство, драки – заодно:

Убийства, грабежи, болезни,
Что губит общества мораль,
Мешает всем нормальной жизни,
Наносит вред родной отчизне,
И сеет в гражданах печаль.

А вместо бурной жизни ада,
Осталось мирное житьё,
Досталась городу награда:
Свалилось в яму всё зельё.

Живут в ней люди трудовые,
Названье «Яма» режет слух,
Нужны названия другие,
А «Яму» -- в яму сбросить дух.

Район был назван Голубёвкой,
Забыт про Яму разговор,
Как веха прежней жизни горькой,
Как прежний города позор.

Но город рос и развивался,
Богатый собран урожай,
Бум строек всюду разрастался,
Всё расцветало словно май.

Заводы, пристани, дороги,
Дома, церковный русский звон,
Громили спячку и пороги
И задавали жизни тон.

Тысячелетье русской Лавры
Справлял славянский весь народ,
Гремели «мощные литавры»,
И набожные лавы – «мавры»
Попасть стремились в «огород».

Рабочий люд и богомольцы,
Туристы, тёмные дельцы,
И прочие все добровольцы
Вкусить пытались «леденцы».

Цвели и биржа, и базары,
Крутились деньги-«леденцы»,
И всевозможные товары,
Артисты, воры и дельцы.

Росли богатства, деньги плыли,
Росла веселья кутерьма,
Рабочим хорошо платили,
Росли терпимости дома.

И пёстрая мужская масса,
Найдя под тёплым небом кров,
Лишь ожидала только часа,
Добиться жизненных основ.

Её влекло на зов природы,
Сметая всё на их пути,
И, не взирая на их годы,
Пыталась женщину найти.

Возникли новые отели,
Трактиры, нужные дома,
Где в нежной, сладостной купели
Гасила чувства вся братва.

За месяц в южнорусском граде,
В тот праздничный весёлый год,
Возникли вновь, как на параде,
Как закрывая небосвод;

Десятков несколько шикарных,
Увеселительных домов,
И не каких-то там вульгарных,
С изобретательским умом.

В них были сцены, рестораны
И не забыт и Сам интим,
Туда артисты были званы,
Интиму словно придан грим.

В них – номера любого класса,
Под видом комнат для гостей,
С любого дня, любого часа,
Кому, когда, как удобне;й;

Свободны для любых клиентов,
Устроен в комнатах уют,
С набором мелких сантиментов,
Найдёшь с подругой ты приют.

Была не полной бы картина,
Как, если больше не сказать,
Кругом объято паутиной
И, как на блюдечке подать;

Картон-дощаты балаганы,
Под видом, торговавшим квас,
С перегородкой из бумаги,
Куда валил весь нищий класс.

Вполне «комфортные отели»,
С подачей кваса прям в кровать,
Простые люди где сумели
Интима аппетит унять.

Везде нужна была прислуга,
И из окрестных деревень,
Обслуги для интим-недуга
Тянулись сотни женщин в день.

Спрос на интимные услуги
Стал вдруг немыслимо высок,
Что те же самые и слуги,
Интиму привносили сок.

Из крупных городов России
Волна нахлынула девиц,
Подобной жизненной стихии,
Казалось, не было границ.

Она текла из заграницы:
Варшава, Вена и Париж,
От них весь город стал ломиться,
Даря интиму свой престиж.

Пошли лавиною болезни,
Опасным стал случайный секс,
Мешать он стал нормальной жизни,
Он – как отравленный весь кекс.

Разврат питался массой денег,
Росло число убийств и краж,
И нужен стал огромный веник,
С интима, снять ажиотаж.

Так было принято решенье
Смести случайный в яму секс,
Оно смотрелось и, как мщенье,
Угомонить интим-рефлекс.