лелеющие руки

пепел снимает оковы с зари,
и она бросается ему в душу,
и копает там,
и садит, и пасет,
и поливает.
из смерти выходит росток -
смертельный росток,
смерть как форма власти
над всем живым.
вот она плетется в лилиях,
ища в них сходства с собой.
одиноким началом вплетает
она бусы звезд в свое сердце,
и обожает оно это трепещущее молчание,
зарывающееся в сугробы ледяного песка,
провозвестника открытых глаз
и слушающих ушей. внемлют они
пастбищам света,
его плодородным лугам.
восток снимает печати с живого -
в широкую даль окунается время,
и танцует на ладони,
и стирает себя в трезвонящем свете.
вместо губ - руки нам даны,
чтоб трогать сердце и незабудку,
небо и океан. из пепла рождается
змея влаги, отшельник ветра.
в немой сугроб он падает,
чтобы забыться сном,
в память он окунается,
чтобы найти там самые тайны цветы
для забвения. смерть глядит
свысока на это молчание,
она привыкла долго говорить и тянуть
последний момент,
момент вздоха.
гремучие долины дышат
мраком полночи,
и лелеющие руки восходят по ступеням к небу.
из горных начал начинается
созидающий восток,
до последней ступени он доходит,
и растворяется во мгновении.
сердце одиноко стучит в груди,
и ищет своих детей,
свои летучие звезды.
паства выходит на луг,
и припадает к пище,
простирает к ней свое молчащее
целое.