Выбор

Наткнулась недавно на рекламу одной «поэтессы», в которой предлагалось прочитать текст, а после решить: стоит ли перейти в группу автора и дальше есть то, что он там готовит. Но столкнулась с одной интересной проблемой – текст не совсем авторский. Счастье хоть, что не полностью. Посередине стихотворения сидела, не совсем удобно устроившись, Вера Полозкова и недоумевала, как её сложные строки оказались вкрученными в этот лёгкий текст, явно не тянувший всю тяжесть запрятанного в Верочкины слова смысла. Недоумение её было, конечно, оправданным, а вот действия автора – навряд ли. Мне во мгновение стало обидно. Как-то даже очень.

Обида заиграла, наверно, из-за пришедшего осознания частичной нерешимости данной проблемы, потому что хоть в одном стихотворении любого автора, будь то поэт нашего времени или поэт серебряного века сидела такая «Полозкова». В начале, в середине или в конце. Это не так важно, факт в том, что она была. Только вот есть поэты, которым удалось победить проблему и которые сумели аккуратно и безболезненно вытащить ненужную часть из текста, сделав его «своим», а есть те, кто до сих пор режет стихи на мелкие кусочки и пытается склеить их с чужими. Да, соглашусь, что существует и третий вид авторов. Те, кто смог усовершенствовать чужой слог, превратив его во что-то нереально красивое, но таких, к несчастью, очень мало. Как и первого вида. Я сама, порой, перечитывая свои стихи, не могу понять, кто в них сидит: я или слова какого-то безумно понравившихся мне поэта или поэтессы, на которых я случайно наткнулась в сети. От этих мыслей мне становится не по себе.

Вид, который я описала в самом начале, второй вид, он, наверно, самый непонятный для меня. Там, в тексте, сидела не только недоумевающая Полозкова, но и мелкое воровство, в котором обвинить было бы и не так стыдно. Строчки были точь в точь её, и ничьи больше, а отсылок к автору – ноль. Я от досады сообщила об этом хозяину поста, но меня нагло проигнорировали. Забавно, что люди, писавшие лестные комментарии под тем стихотворением, даже не представляют, что живёт и так же пишет, как живёт, Цветаева нашего времени. Грустно.

Я хочу сказать, что в любой век очень тяжело быть настоящим и искренним в том, что ты делаешь, и наш век не исключение. Решение заключается в выборе, и только от нас зависит, что мы выберем: паразитизм или ни с чем не сравнимую индивидуальность.