Я из роли влюблённого вышел

Я из роли влюбленного вышел
Этак несколько месяцев кряду
И искал только плотских утех,
И на тех, кто прерывисто дышит,
На супружниц взирает украдкой,
Я косился, душа в себе смех.

Только чувства высокого все же
Ощущаю в себе я зародыш,
Когда эти ласкаю плечи.
И куда от себя же я спрячусь?
Этих губ я касаюсь горячих,
И её бы касался весь вечер.

У неё как у нифмы фигура.
Будто сам Микеланджело лично
Изваял, восхищаясь, её.
Вопреки своей грубой натуре,
Я б ходил любоваться античной
Красотой моей девочки всё.

Я ее украду с постамента,
За собой уведу без оглядки,
Не оставив и шанса врагу.
И воспетая, мною, не кем-то,
Мне подарит объятия сладкие,
Прошепча: "Без тебя не могу! ".

Пусть никто мне худого не скажет.
Но когда эту женщину глажу,
Будто тайны касаюсь руки.
И одна мысль засела надолго:
Будто лично она Господом Богом
Для меня созидалась Самим.

Оградил я её от досужих,
Расстояние промеж нами заузил
И в объятия её заключив.
Не стесняясь велю ей раздеться,
Целовав её хрупкое тельце,
Каждый тела изгиб изучив.

И свечами слегка осененный,
В забытье и не помня себя,
Между ног я целую её.
Мой язык, как и я возбужденный -
Влево-право, там все теребя,
Как и сердце при виде нее.

Пламенею от милой мне стонов,
Я смотрю на нее как в икону,
Что так хочется мне лобызать.
А на лоно, святыне подобно,
Я взирал и ложился удобно,
Чтобы было его целовать.

Современные средства науки
Не помогут мне (будут обузой)
Разъяснить, что же в ней я нашел.
Но когда я беру её в руки,
И своей называю музой,
До неистовства мне хорошо.

Может это блаженство. Не так ли?
Каждой ночью с ней ставлю спектакль
И меняюсь ролями за ночь.
А под утро, оставив идеи,
Глажу я лебединую шею
И шепчу, что богиня точь-в-точь.