Fado do vento

Плывут к горизонту небесные корабли,
Фрегаты и шхуны заснеженных облаков,
Плывут над просторами темной моей земли,
Холодные волны бросая в пустой альков.

Я тень у окна. За стеной, как в темнице, жду,
Когда же обрушится камень, исчезнет с плеч.
Я ветру сказала неслышно, что я приду,
И ветер меня обещал от себя сберечь.

Он, тих и невидим, ко мне прилетал во снах,
Бросал меня с башни в прохладный морской залив,
Он в лодке качался в заката златых волнах,
Охотясь, распутывал шёлк лошадиных грив.

Мне снился полёт, мне не страшно упасть на дно;
Любовь — это стены, их ветру не одолеть,
Любовь — это настежь распахнутое окно,
И воздух, и крылья, и я не боюсь лететь.

Сияние робкой улыбки слепой Луны
За тучами скрылось, и свет за окном погас,
Мечты и тревоги отчаянны и верны,
Я с ветром взлетаю, тянусь к ним в последний раз.

Я больше не в силах ни радовать, ни страдать,
Я не разрушаю и, видно, не создаю,
Я выбрала вспышками молний светить, сгорать,
Вслепую в огне балансировать на краю.

В стенании бури не слышно, как рухнул свод,
Не видно в ночи, что разверзлась земная твердь,
Я делаю шаг в неизвестность, во мглу, вперёд,
Не зная, что встречу — спасение или смерть.

Но ветер со мной, он пришёл и сказал: лети,
Не бойся, оставь все, что пройдено, и забудь.
Любовь — это звёздная карта его пути,
И я, прыгнув в бездну, ступила на этот путь.

Я вышла вслепую, держась за него, дрожа,
Он вынес меня на руках из чумных руин,
И сердце почуяло холод его ножа,
И он прошептал: засыпай, я уйду один.

Я вышла не глядя, не зная сама, куда,
Без страха упав в переплёт золотых сетей,
Я видела ветер: он счастье и он беда,
Беспечный и страшный хозяин ночных путей.

Видения смутны — не вспомнить, не удержать,
И мысли ущербны, как согнутая луна,
И мне остаётся заснуть, затаиться, ждать,
А после тревожную долю испить до дна.

Не в силах сомнениям жалящим дать отпор,
Не видя дороги, не зная, что ждёт на ней,
Я вышла из шумного дома в безмолвный двор
И дальше — в скопление бледных ночных огней.

Задушенно-спящим казался притихший мир,
Под перьями снега закованный в чёрный лёд,
И ветер, запутанный в струнах древесных лир,
Смеясь, повторял, что исчезнет и не придёт.

У ветра нет голоса, он говорит чужим:
Шипением листьев и звоном лесных ветвей;
Он дарит холодную сырость и тёплый дым,
Он учит: живое — сокрой, что мертво — согрей.

У ветра нет голоса, голос живет в других:
В скрипящих воротах и в крыльях поморских птиц,
И в замке, что брошен, разрушен, забыл, затих,
И в стоне принцессы, к развалинам павшей ниц.

И в мире далеком, уснувшем навек в снегу,
Он льётся из чьих-то замёрзших шершавых губ,
И спорит с собою: не верю и не могу;
Он зол и растерян, он хладен, колюч и груб.

Он льётся в сгустившийся воздух и тает сном,
Он слышит себя в чьем-то вздохе в февральской мгле,
И голосом ветра принцесса поёт о том,
Что ей не осталось другого на всей Земле.

И лиры играют, и голос звучит в ночи,
Он тихий и слабый от жгучих бессчетных слез,
Но слышно и видно, как сердце ее кричит,
Разбившись о скалы немыслимых темных грёз.

И ей подпевает, срываясь на ржавый визг,
Осипшая в холоде дверь на чужой балкон,
И преданный рыцарь, отчаянный, пьяный вдрызг,
Ей вторит, но знает, что в песне не он, не он.

Любовь — это ветер: влетает, сбивая с ног,
И кружит метелью, бросает, как есть, в снегу
Среди перекрёстка идущих во тьме дорог,
И тянет с собою по выбранной на бегу.

И пальцы замёрзшие бьют по глухой струне,
И в горло врывается воздух, как жгучий ром:
Я здесь, я проснулась в твоей ледяной стране,
В развалинах замка узнала забытый дом.

Любовь — это призрачный всполох горящих глаз,
Цветок, распустившийся в камне глухой стены,
Молчание громче, яснее избитых фраз,
И рвущие душу на части цветные сны.

Скрипит в темноте черепица безлюдных крыш,
Звенят в исступленьи погасшие фонари,
Со мною потерянный город поёт: услышь,
Лети к перекрестку, спускайся и посмотри.

От голоса ветра проснувшееся окно,
Покрытая инеем замершая стена
Поют в тишине в унисон об одном, одно,
И песня, взлетая, стирает границы сна.

Над городом звёзды, под звёздами — сеть дорог,
Сплетения судеб разложены на столе,
И ветер, на карте пометив крестом залог,
Уносит принцессу на призрачном корабле.

Безлюдные парки, слепая Москва-река,
Пустые проспекты, которых на картах нет,
И жизнь в чьих-то стёклах сокрыта и далека,
И в шелесте ветра не слышен его ответ.

Уснувшая Волга, заснеженный Гибралтар,
Из детства на пристань пришедшие корабли,
Любовь — это в воздухе зимнем летящий пар,
Сердца, что тепло от ненастий уберегли.

Любовь — тишина: нет нужды о себе кричать,
Когда затихает ненужная суета, —
Расплавленный воск и изломанная печать,
Безвестный маршрут и неназванная мечта,

Потери и горе, и звон одиноких лет,
Холодная сырость, горячий сигнальный дым,
Дорога и сила сквозь бурю идти вослед.
Любовь — это ветер, и я ухожу за ним.

Не вижу, не знаю, что кроется впереди
За синими скалами в сером тумане вод;
Любовь — это руки, сплетенные на груди,
И то, что внутри, переспорит и переждет

Любую метель, шторм, затмение и грозу;
Поблекнет в объятиях ночь и замрет огонь,
И ветер утихнет и нежно сотрёт слезу,
И горе прольётся дождем на его ладонь.

Я больше не стану печальных писать стихов —
В объятиях ветра я выплачусь и усну,
Не сбросив незримых хрустальных его оков,
И выйдет корабль в сияющую весну.

Отступят, исчезнут великие холода,
И сердце оттает, парящее на весах.
И я буду рядом отныне и навсегда —
Свободной, как ветер, запутанный в парусах.

Не сбиться с пути, не попасть в темноте на мель —
Я помню, что я не просила, но он сказал:
Любовь — это руки, сплетенные в колыбель,
И бьющий за бортом безумный девятый вал.