Мягкость

мягкость каменных плит
под навесом шершавого солнца
обливалась ручьями лучей,

они били точно в глаза
волдырей кучевых облаков,
смог и толпа,
на фанере повисший дикарь,
он как ржавые стрелки часов
во всё спаявшем сломанном времени
на веревка болтает дугой
своё Тело, Эрос, Танатос,

Царь - скиталец в набедренной тряпке,

он по жухлой траве,
голышом и галопом
обливаясь всей талой водой
Земного пространства, 
Материнской утробой,

каплями вниз
по всем трубам, каналам и стокам
под массивные люки, тоннели,
канализация это бесконечные руки
на груди, под футболкой вожделея всё,
прели, и

кобры гнездятся под кожей,
ползут, и ползут,
дискомфорт это грунт
комьями с крыш
на черешню чела
гроздьями падает

Я

вместе с ним
всё куда то лечу,-
в неизвестность
свободный полёт
ну,

и Ты

словно дикий койот
по извилистым тропам
от киосков до дома,-
но нет тех киосков!
и нет того дома,
и нет той страны

лишь бездонное синие море
шептало прибою
свою легковесность,
тренаж монумента,
ледниковая глыба

во тьме, с фонарем
меж коралловых рифов петляла
последняя рыба

акаций бутоны взрывались все смехом

мне бы быть Человеком,

тиной, цветком, пляжем песчаным,
всем океаном или маленьким камнем,
скалой или кафелем в ванной
на котором лежит Человек

греясь всем сморщенным телом
о прозрачную жидкость-стекло,
и руки-запястья свисают, как колесо
пальцами касаясь о холодное дно,

и на шее
затянувшая песню
железная цепь,центнер удава,
пятки касаются старого крана
пузырится день,

и я ем
свою Тень
и я есть
Человек,

выбравшийся из требухи
глубоководных низин
и столетних хрущёвок
ставший светом
во тьме
или кровью на
белоснежном снегу, 

и я ем
свою Тень
и я есть
Человек.

Птицы глотками Любви
в небосвод улетают,
в бесконечное вверх.