Аби тур номер 3

 "Третий тур Марлезонского балета", как следует из предыдущей части, танцор по воле батюшки начинал учеником слесаря механосборочных работ.
Набрался ли он при этом ума-разума – судите сами...

- Сергей, ты в какой там школе в Москве учился – физико-математической?
- Да, а что?
- Отлично, тогда пересчитай заготовки кронштейнов, тут их должно быть 840 штук. А потом резьбу нарежешь...

Такими шутками баловал себя мой заводской наставник – Коля Плечко. Сам-то делал сложные работы по высшему - седьмому разряду. Впрочем, сложность ему была ни по чём: на месячное задание уходила неделя, а остальной время слесарного корифея уходило на придумывание рацпредложений.

Правда, и помогал мне наставник нешуточно. Представьте себе штуку наподобие монтажного дюбеля толщиной 8 мм, у которого шляпка спилена с двух противоположных сторон до стержня. И заусенцы на этом спиле нужно удалить надфилем. А счёту им сорок сороков... точнее, десятков.

Поглядев на мои старания, Коля хмыкнул, пошёл в кладовую и через несколько минут принёс квадратный лист фанеры:
- Двадцать на двадцать сколько будет?
- Четыреста, а что?
- Вот столько тебе нужно насверлить отверстий, диаметр 8,5.
- А зачем?
- Ты давай, делай, потом узнаешь.

На станке с подачей это делается быстро, так что вскоре "решето" было готово.
- А теперь повставляй в эти отверстия свои толкатели и пошли со мной – решительно заявил Коля,– куда, куда... на кудыкину гору...

"Кудыкина гора" располагалась на антресолях цеха и называлась "пескоструйка". "Решето" с деталями – в камеру, заревел насос, струя воздуха с песком под напором  "приласкала" торчащие наружу головки толкателей... пять минут – и звонкая тишина в ушах.
Отряхнув фанерку от пыли, я удивился тому, какими гладкими без всякого надфиля стали рёбра толкателей. А уж о том, сколько рабочих часов сэкономила мне придумка наставника, и говорить не приходится.

В общем и целом работа на заводе, по мнению родителей, пошла юноше на пользу: а как же, стал более ответственным и организованным – с турникетом на проходной особо не пошалишь. Обучался легко, через месяц получил второй разряд слесаря МСР. По знанию теории чуть было не дали сразу третий, но практическое задание  не вполне соответствовало ему по сложности.

Параллельно слесарь зубрил теорию и решал задачки из сборников для поступающих в ВУЗы: впереди было лето и университет.

Второе абитуриентское лето оказалось запредельно жарким. В Подмосковье горели торфяники, мегаполис был затянут едкой дымкой, а в душных помещениях приёмной комиссии сидели взмокшие и уставшие люди, вызывающие искреннее сочувствие: нам-то жара нипочём, Москва-река рядом, да и тенистых аллей возле университета полно.

Но на следующие день сочувствие понадобилось мне самому.

В списках абитуриентов фамилии не было. Двинулся в приёмную комиссию.

Суровый дядечка в костюме при галстуке, изнывающий от жары, разыскав моё дело, заявил:

– Мы отказываем вам в приёме документов для поступления.
– Простите, не понял…
– А что тут понимать? Решение принято и прилагается к документам. Вот они, забирайте, и – до свидания.
– А на каком основании принято?
– Там написано: на основании устава университета.
– Ещё меньше понимаю… при чём здесь устав?
– А вы прочтите, что в нём сказано, вот здесь.

Читаю: "В Московский государственный университет им. М.В.Ломоносова принимается передовая советская молодёжь в возрасте от …" и так далее.

– Ну и что, где здесь основание?
– А то. Чем вы занимались перед подачей документов?
– Работал на заводе, в анкете же всё изложено…
– А до завода что изложено?
– Учился в МЭИ…
– Вот именно, и были отчислены из ВУЗа…
– Я сам забрал документы!
– Какая разница, по какой причине, так или иначе – отчислены…
– Вы хотите сказать, что я – не "передовая молодёжь"?
– Вот именно, вы правильно поняли.
– Это неправильно, я буду жаловаться!
– Пожалуйста, ваше право. Председатель приёмной комиссии будет принимать завтра, до свидания.

Вывалился из этой бани несостоявшийся абитуриент, как вы понимаете, в очень жалком виде. До завтра было далеко, и я поплёлся посмотреть, кто из наших в списках мехмата. Ага, есть знакомые фамилии…

И тут кто-то дружески хлопнул наблюдателя по плечу. Оборачиваюсь – стоит одношкольница из параллельного класса, поступившая в прошлом году.

– Серёжа, ты что, к нам, на мехмат собрался? Ты же вроде на физфак в прошлом году поступал?
– И в этом тоже хотел на физфак …
– Что значит – хотел, уже расхотел, что ли?
– Документы не приняли…

И я рассказал Татьяне свою историю. Девушка задумалась, а потом решительно сказала:

– Так, вот что давай мы сделаем. Идём к нам, я же в приёмной комиссии мехмата и приму у тебя документы.
– Шутишь? Мне ваши экзамены не поднять, я ж к физфаку готовился, там попроще…
– А ты попробуй – что бояться заранее? Тем более, что у тебя и компания будет: документы подали Серёжа, Лиля и Татьяна из вашего класса. Ну, не сдашь – двинешь куда-нибудь ещё, велика ли беда?

Колебания длились недолго, тем более, что всё равно нужно было чем-то занять себя, пока наступит время двигать куда-нибудь ещё.

По правде говоря, заковыристых мехматовских задачек я действительно боялся, и засел с Таниной подачи за варианты прошлых лет.

Но, как только спускалась ночь – задачки побоку, и компания выдвигалась на Москва-реку.

А потому что ночью: а) не так жарко; б) не так видно, что плывёт по реке; и, наконец, в) девушки не так стесняются своих форм. Вот и плескались до усталости в мерцающих отблесками фонарей волнах, ласкающих тела теплом парного молока.

Было ещё одно весёлое ночное занятие. Вы когда-нибудь пробовали бежать по эскалатору навстречу его движению? Думаю, едва ли, там же люди, нет такой возможности. А на Ленинских горах круглосуточно работал эскалатор, такой же, как в метро. И ночью на нём никого не было, кроме весёлой четвёрки – бегай, сколько хочешь в любом направлении. Ну, по ходу совсем не интересно, а вот наоборот – очень необычно. Девчонки, правда, больше наблюдали, а мы развлекались до изнеможения.

О том, насколько велика беда, о которой говорила Таня, я узнал позже, уже в аудитории, увидев задания письменного экзамена, традиционно для МГУ назначенного первым.

Чтобы дать читателю представление, не утомляя его, приведу две цифры:

– конкурс до письменного экзамена: 4,04 человека на место.
– конкурс после письменного экзамена: 1,04 человека на место.

Разница впечатляет? Меня тоже, но, в отличие от одноклассников, которым сразу не повезло, в отсев я не попал. А всё потому, что, неожиданно для себя, правильно решил мудрёную задачу по стереометрии. Зато попал, как потом оказалось, в те самые четыре сотых, отвалившиеся позже.

А потому, что устный экзамен по математике сдал плохо. А это потому, что пришёл вовремя: к девяти утра, а нужно было занять очередь пораньше. Так и просидел в жаре, ожидании и напряжении до часу дня, посему соображать расплавленные и утомлённые мозги почти отказались. Экзаменаторы тоже устали, разбираться в моих запутанных и неполных ответах особо не затруднялись, поставили тройбан и с облегчением вздохнули, закончив свой нелёгкий труд.

Пятёрка по сочинению мало помогла горю, оказалось, что никаких шансов нет: одиннадцать баллов даже до полупроходного не дотягивали.

А заглянув в конце вступительной сессии на физфак, я и совсем пригорюнился. Условия заданий, уже опубликованные, там были вполне посильными, и, как минимум, могли стать четвёрками и по математике, и по физике.

Но делать было нечего, МЭИ мы уже проходили, а страшилки о собеседовании на долгопрудненском физтехе по-прежнему упорно ходили вокруг и совсем не стимулировали. В итоге, посоветовавшись по телефону с родителями, бывший абитуриент направил свои стопы в столицу Белоруссии – вступительные экзамены в университет там тоже были назначены на август.

До восемнадцатилетия, после которого на горизонте явственно вырисовывался призыв в ряды славной Советской Армии, оставалась одна попытка…

Окончание здесь:
http://stihi.ru/2021/02/26/5950