Марина Мнишек

Как тяжело переживает смуты Русь –
Народ нищает и в кровавых схватках гибнет.
Но я судить о прошлом не берусь,
Лишь тем, что сам узнал я, с вами поделюсь,
Завесу времени немного отодвинув.
В свои права вступает новый век –
Семнадцатый от Рождества Христова.
Но не принес на Русь он счастья, как на грех,
После избрания на царство Годунова.
При Годунове был неурожай.
Три года Русь испытывала голод.
Народа горе било через край,
Когда зимой врывался в избы холод.
Народ задумался – «Наверное, мы зря
Призвали править Годунова.
Взошла чтоб новая заря,
Царя нам надобно другого».
Кому теперь отдать бы власть,
С царем не ошибиться б снова.
В России смута началась
Еще при жизни Годунова.
И тут пришла из Польши весть –
Царевич Дмитрий объявился.
И с польской шляхтой он к Москве
Сейчас идти заторопился.
Ивана Грозного он сын
И на престол права имеет.
А что давно случилось с ним -
Он объяснить все сам сумеет.

Теперь мы в польский Сандомир
Заглянем с вами ненадолго.
С женой – красавицей, с семьей,
Живет здесь польский воевода.
У них Марина, дочка, есть -
От мамы красота досталась.
Умна при этом, как отец,
И королевой стать мечтала.
Чтоб написать о ней рассказ,
Пришлось прочесть мне много книжек.
А разговор пойдет сейчас
Конечно, о Марине Мнишек.
Отец Марины – он в родстве
С великим князем Вишневецким.
Король, их пригласив к себе,
Всегда встречал по-королевски.
Однажды Мнишек услыхал -
Здесь человек один гуляет.
Все думают, что он монах.
Царем себя он называет.
Он к Ежи Мнишеку пришел
И просит у него поддержки:
«Чтобы в Москве занять престол
Войска мне дайте без задержки».
И что же - Мнишек обещал,
Что, «Коль «царевич» не обманет,
Я помогу войска собрать.
Но дочь моя царицей станет».
Он посчитал, что, сделав дочь
Царицей, поступает мудро.
Проходит день, проходит ночь,
Дочь возвращается под утро.
«Скажи-ка, дочь, где ты была,
Ведь я искал тебя повсюду?»
«Прийти я раньше не могла –
С царевичем была в саду я.
Свиданье он назначил мне,
Хотел, чтоб я его любила.
Глубокой ночью при луне
Свиданье наше проходило.
Он говорил мне о любви,
Меня испепеляя взглядом.
Стук сердца слышен был в груди,
Глаза горели как агаты.
Он говорил о красоте,
А я ему о чувстве долга.
Что надо быть ему в Москве,
Но собирается он долго.
Разносится по вечерам
Звон колокольный над Москвою.
Спешат все люди в Божий Храм
С молитвой о своем покое.
Мне б стать царицею в Москве,
Чтоб в честь мою там все звонили.
Безрадостно мне жить в селе,
В забытом Богом Сандомире.
В меня ведь при рожденьи мать
Мечту в прекрасное вселила.
Она смогла здоровье дать
И красотой не обделила.
Но он ответил - он не тот,
Кого я видеть в нем хотела.
Что замуж он меня возьмет,
А до Москвы ему нет дела.
Тогда ему сказала я,
Что мне простой монах не нужен.
«Будь тем, чтоб видеть я могла
В тебе не мальчика, но мужа.
Прощаясь, он мне говорил -
Как только на престоле сядет,
За мной пришлет гонцов своих,
И мы сыграем нашу свадьбу.
Но только все вокруг твердят,
Мол, не чета Марине Мнишек
Ненастоящий русский царь,
Ведь он монах - Отрепьев Гришка.
Но мне сейчас неважно, кто
Себе Димитрия взял имя.
Мне важно, чтоб он мне помог
Достичь вершин моей гордыни".

Останься в Польше, у себя,
Она бы тоже заблистала,
Но, жизнь веселую любя,
Ей показалось Польши мало.
Поступок сей теперь вполне
Признали б дерзкой авантюрой.
Но кто из нас в семнадцать лет
Не мнил себя большой фигурой.

Москва, идет здесь пир горой -
В Кремле пируют и в усадьбах.
Звон колокольный над Москвой:
Он извещает всех о свадьбе.
Но пир здесь нравится не всем,
Есть много, злобу затаивших.
Зло замышляющих уже,
Но до поры, пока притихших.
Шептаться стали по Москве –
Царь – самозванец, был монахом.
А возмущенью был предел,
Когда привел из Польши шляхту.
И острый нож теперь проник
В его, глубокой ночью, тело.
Димитрий головой поник –
Князь Шуйский сделал свое дело.
И вот убийца стал царем.
Его теперь повсюду славят.
А вместе со своим отцом
Марина Мнишек в Ярославле.
Печальной участи ждала,
Но вдруг примчался к ней посланец:
Молва среди людей пошла –
Явился новый самозванец.
И он в округе всем твердит,
Что это он, царевич Дмитрий
В деревне Тушино сидит,
К нему скорей велит прибыть ей.
Вокруг же сомневались в нем,
И вором тушинским прозвали.
Марина смотрит – он, не он.
Но, делать нечего, признала.
Марина долго здесь жила –
То ли жена, то ли царица.
Она здесь сына родила,
Но хочет в Польшу возвратиться.
Однако вскоре с ней судьба
Сыграла шутку очень злую -
Поляков выгнала Москва,
Романовы теперь лютуют.
Чтоб не ходила вновь молва
По городам и дальним весям,
У Мнишек сына надо взять
И на глазах у всех повесить.

Из рук у матери палач берет мальца,
И приступает к делу очень ловко.
Мать отвернулась, нет на ней лица,
Как-будто к шее ее тянется веревка.
Из глаз льют слезы, но она молчит,
И только слышно, как скрежещут зубы.
Из уст ее проклятие звучит
На всех Романовых –
Тех, что страною править будут.
Случайно так совпало или нет,
Но из истории, что мы учили, знаем -
На протяженьи очень многих лет
Это проклятие дурным являлось знаком.
Самой Марины какова была судьба –
После событий тех никто о ней не слышал.
Осталась лишь народная молва,
Что вскоре к Богу вознеслась Марина Мнишек.
Что было дальше, расскажу потом,
А вы пока немного отдохните.
Пусть будет полной чашею ваш дом,
Для этого себя и близких берегите.