Искры и пепел

Ног метроном
отбивает
сто двадцать
в асфальт.
Ночь за окном,
ты прекрасна,
как страх.
Вывески льются
на землю неоном.
Призрак сквозь вьюгу
кричит: «он виновен».

Плесень и мёд
на людей разложились,
Сделав могилу
капканом для жизни.
Лужа объяла
прохожих вдруг илом.
Судят друг друга
гниющие листья.

Кружатся бесы;
Питер в грязи;
Резвая песня;
Искры в бензин.

А я...
где-то недалеко.
Томно глазами хожу по костру,
Может быть, в нём я
однажды сгорю.
Хаос, анархия, чёрный и белый,
Правда, здесь нет
уже красного тела.

Всё растворилось;
оттенки ушли.
Лица смеются
и тащат всю пыль
Борзо. «Всю в центр
несите быстрей.
Всякий порядок
сгорит на заре».

Всё сожжено. Я доволен собой.
Но то недолго; вблизи звук шагов.

Это она. Это точно всё та же.
Здравствуй, тоска.
Ты в шестом битом часе.

Юность походит на старость лицом,
Вечность за вечностью тянется тихо.
Утро настанет, и гам голосов
Мигом заглушит ног метроном,
В рыхлом снегу ударяющий лихо.

Те всё орут — ожидают меня.
Странное дело, всё-таки я
Рано иль поздно сгорю безвозвратно,
Хоть они чтили меня вожаком.
Но то толпа — ей бы только разврата
И Торквемаду бросить в огонь.

Что за тоска?
И просил о ней я?
Что мне теперь
до костров и свободы?
Где мне найти
свой заветный маяк?
Как не тонуть
в этом грязном болоте?

А ты...
где-то совсем рядом.
Слушать меня не надо.
Я лишь притворяюсь.

Ног метроном
отдаёт
пустотою
в асфальт.
Утро сияет
ужасно, как мрак.
Вывески,
словно
уродцы без дома,
Пьют, выпивают,
кричат, буквы ломят:
«Сдохни в тоске;
давно ждёт тебя кома».