Мария

Мария,  девой  приснилась  зарубленной,
в  парче  подвенечного  платья,
строчки  огня  мелким  бисером,
в  пудовом  окладе,
невнятная  ночь  на  Луну  пялилась,
словно  высохшая  мумия,
я  смотрел  издали  на  безумие -
как  мать,   дитё,  кусками  груди  кормила…

это  ангельский  голос  сверху,
это  стать  марева,
неучтённый  свет  зелёных  болот,
чёрное  карканье,
приятно  быть  чем  -  то  никем,
стоять  на  свинцовой  оболочке   дали,
быть  одетым  в  кожу  стекла,
кивать  на  вопросы  жалом,

красить  комнату  сквозь  горизонт,
слепыми   глазами   взгляда,
относится  к  ручью,  как  к  глотку  реки,
пятясь  при  этом  задом,
трогать  ладонями  первый  снег,
шевелить   губами  морщины,
это  делает  честь,  не  сказать  тишине  громко
стихами.

а  чем  выше  летели  птицы,  без  крыльев,
тем  чаще,  искусство  полотна   дразнило,
огонь  подбирался  ближе,
холод,  лёд   требовал  узаконить,
и  надсмотрщик  тонких  губ,
определял  по  улыбке  некрасивые  лица,
отворачивал  от  них  зеркала,
сдирал  мех  с  куницы…

а  часы  били  кукушку  в  час  -  пик,
за  это  она  клюв  раскрывать  не  любила,
камни  ласкали  дно  кругами  воды,
обворачивали  мхом  смотрины,
старый   вдовец,  с  железным  распятием,
мечтал  положить  уголёк  в  потухший  ветер,
Марию  зарубили,  она  слыла    девой, 
на  дно  реки  по  частям  сложили…