Лотос

трель  ворона  с  вытекшим  глазом,
над  поверхностью  чёрной  воды,
свисала  с  клюва  сгнившими  червями,
напоминающими  цветы,
и  отдал  последнюю  каплю  рассудка,
нетронутый  каплями  дождь,
в  сухом  виде  покоился  с  миром,
куда  для  покоя  пришёл,

из  последней  трубы  крематория  жизни
сваливал  серый  дым,
сваливал,  не  оглядывался,
искал  место,  где  мог,  овдовев  полюбить,
втянуть  в  себя  силу  сгорающих  статуй,
душу  золы  поймать,
лязг  ржавой  цепи  выплюнуть  с  гарью,
синтетических  отрав.

но  другим  был  план  у  заката,
затянуть  небо  в  колючее  завтра,
по  петле  на  каждого  грешного  брата,
по  щупальцу  псу,  раз  протягивал  лапу,
пусть  тонет  в  болоте  рыжее  солнце,
лучи  рвут  об  острые  камни  ладони,
склонит  к земле  омертвевшие  груди
мать  природа…
безумной  станет  от  боли,

а  тот  цветок,  что  открыл  в  себе  тайну,
расцветать  даже  в  грязи,
старый  иероглиф  лотосом  окрестил,
рядом  люди:  и  чисты,  и  мудры,
небо  свисало  низко  над  ним,
облака,  гладить  дождём,  подплывали, 
ветра,  в  ущельях,  блюз  исполняли,
тяжёлые  камни  чёрного  цвета
в  пух  обращались  из  белого  света.

лишь  высоко – высоко  в  горах,
только  эха  касался  стон,
это  стонали  предки, 
недожившие  до  этих  времён,
это  терзались  от  боли  звёзды,
в  чреве  чёрной  дыры,
там  души  предков  рыдали, 
сброшенными  на  угли,
лишь  лотос  один  выживал  в  грязи  мрака,
слышал  стоны  в  горах,
но  чем  мог  помочь,  лотос,  небу
до  него  ему  не  достать.