Рассказ о солдатской кухне

Этим небольшим рассказом, открывается новая рубрика произведений на странице.
 
Нынешний 2021 год - год сплошных мрачных «юбилеев». «Юбилейный» - с начала отечественной войны… Еще один, тридцатилетний, – развала СССР.
Увы, но разные люди по-разному воспринимают события: и происходившие, и происходящие.
Есть удивительно равнодушные ко всему, что было и что будет.
Есть чрезвычайно эмоциональные и, зачастую, глубоко ранимые и нервируемые, а посему, нередко, это обстоятельство является серьезным препятствием к взаимопониманию.
Есть и те, кто привык осмысливать все события, находить в них историческую и человеческую логику, оставляя эмоциональные переживания в стороне.
Но мы будем просто вспоминать. Вспоминать истории, факты, даты, о которых, однажды, слышали от участников тех далеких событий.
Вспоминать и думать. Чтобы помнить…

Рассказ, который размещается на страницах «стихиры», был услышан в далеком 74-м году от Алексея Ивановича, ветерана войны. А в то время, дядя Леша уже вышел на пенсию и любил, выйдя вечерком на лавочку, посидеть, погутарить о жизни, прошлое, маненько, повспоминать. Да нас, желторотых, уму-разуму поучить… Не знаю почему, но то, о чем рассказывал Алексей Иванович, в память врезалось нарочито глубоко, чтобы однажды, в будущем, всплыть и напомнить о прошлом, что оно было. Было...

Я - будучи еще совсем зеленым юнцом, как правило, садился напротив Алексея Ивановича на корточки и готовился слушать очередной рассказ или, как шутил сам Алексей Иванович, солдатские байки. Самое интересное, что дядя Леша никогда не курил папирос или сигарет. Только трубку. Это повелось у него еще с войны. Или, не спеша скрутив «козью ножку», с удовольствием затягивался «махорочкой». "По нашему. По-фронтовому", - как любил говаривать Алексей Иванович.
И вот однажды я услышал еще одну историю о войне.  Как ни странно, но речь в ней шла о простой полевой кухне. Вот, вроде бы, казалось, что особенного в кашеваре? Бой не ведет, танки не уничтожает… А тем не менее, немцы очень охотились за этой «бочкой с трубой», из которой во все стороны неслись запахи супа либо каши…

- Вот ты, спросил, однажды, меня, Валентин, - начал, чуть погодя, дядя Леша, - Чем солдаты питались на фронте? А я тебе так скажу, что еда, кухня, по-фронтовому, для солдата – что снаряды для орудия или пулеметная лента для «Максима». Голодный солдат – это не солдат. Еще Суворов говорил офицерам своим, что, мол, сами не ешьте, голодными ходите, но солдат ваш сыт должен быть. Иначе – полное поражение в бою. Знал и понимал Александр Василич науку воинскую. А как же? Без ентой науки, Валя, полная конфузия случится может в сражении…
Алексей Иванович замолкает и снова затягивается махоркой. А я, преданно смотря на дядю Лешу, настраиваюсь слушать дальше. Но Алексей Иванович не торопится. Он, вообще, никуда не спешит. И все время повторяет, иногда, даже не к месту, как мне кажется: спешить – воробьев смешить. И я терпеливо жду.

- Но, про науку эту и немцы тоже хорошо понимали. И это зря говорят, особливо в кино, что немцы, фашисты, то есть, глупые были и не разумные. Не верь, Валя. Очень умны они были. И очень хитрые…

- Вот, ейная артиллерия, немецкая, значит, когда по тылам била, старалась накрыть кухню нашу. А почему? А потому что, немцы усвоили, ежели патроны, там, гранаты у нас заканчивались, то русский солдат штыком готов был воевать. А воевать штыком мы, знамо дело, умели. Алексанвасилич еще научил.. Да… Но ежели кухню доводилось фашисту из строя  вывести – беда. День, два – и голодуха давала себя знать. Никакой сухой паек не спасал. Да и что там – паек? Одно название. А уже через пять дней – приходи и бери нас голыми руками. Голодный солдат – не солдат. Это немец понимал…

Снова наступила пауза. И дядя Леня вновь затянулся «махорочкой»…
- А ты знаешь чем отличалась наша кухня от немецкой? – и я усердно мотаю головой в разные стороны. – У, брат, немецкая кухня, доложу тебе, это еще та штука. Сделана из нержавеющей стали. С двойными стенками, а между стенками масло закачивали. Во, штука какая… Умели делать немцы. И каша рисовая, ох, немцы ее особливо любили готовить, долго горячей держится. А еще… запах и дым она не распространяла. А у нашей кухни это был самый главный просчет… Немецкая разведка особливо отмечала, где расположена наша кухня... по запаху… М-да…

- Как только повара затевали кашеварить, то дыму и запаху – на всю округу. И немцы это фиксировали. А как зафиксировали, то сразу артиллерией то место накрывала. Это потом… уже после Курской... у нас появились американские кухни. Тоже мудреное сооружение. Но… правильное… А до того, наши повара, когда наступление шло наше, просили командование немецкие кухни сохранять и доставлять в наш тыл… 

- И вот случай один произошел у меня на фронте с ентой походной кухней. Раз, как-то, начальство приказало доставить донесение в штаб полка. А время, доложу тебе, было осеннее, с туманами и дождями. Дороги все развезло. А топать нужно было в соседнюю деревушку. Это километров восемь от нашей передовой. Ну, делать неча. Приказы не обсуждают, а выполняют.

И тут узнаю, что повар наш батальонный, Семеныч, как его уважительно звали у нас, три войны прошел - не шутка, тоже туда отправляется, по надобностям своим. Ну, я напросился вместе ехать. И поехали. А дело было уже к вечеру. А тут, как назло, туман - возьми и выскочи. Но, все равно, поехали. Едем, гутарим про свое житье довоенное да как после войны жить будем. Вдруг, Семеныч стал как-то нервничать. Все время привстает с облучка и по сторонам что-то высматривает. Я тоже маненько перепугался и тоже стал оглядываться. По ходу дела, мы должны уже в деревню въехать, но ни деревни, никакого другого селенья не видно. Роща да туман. Вот и всё.

Стали мы. И начали прислушиваться - вдруг, какой голос или звук послышится. Но более всего, мы боялись к немцам в расположение попасть. А такие случаи, доложу тебе, на фронте случались. Н-да... Жуткое дело.

Вот стоим мы, значица, слушаем эту темноту... И вдруг, Семенычу показалось, что кто-то разговаривает или, вроде как, музыка звучит. Я тоже прислушался. И тоже показалось, что что-то вроде мелодии, а не пойму - какой. Ну, решили мы осторожненько на звуки эти ехать. Проехали метров сто - точно, голоса, а еще - губная гармоника играет. Ну, мы сразу сообразили, что сбились  с пути и прямо к немцам и угодили. Страху - выше головы.

Ну, посидели, значит, еще чуток. Потом не сговариваясь, решили все же проверить: что да как. Слезли с кухни, лошаденку Семеныч в сторону отвел, чтобы не фыркнула невзначай. Взял я свой автомат, а у Семеныча карабин был и пошли осторожно. Еще с полста метров проползли, прокрались осторожно, и тут Семеныч знаками меня подозвал и шепчет на ухо:

- На немецкий дозор или ихнюю кухню напоролись. Они, видать, тоже, как и мы заплутали. И, похоже, их тоже двое. Что делать будем?
А я и отвечаю?
- Немцы, видимо, не ведают, что мы здесь рядом. А на гармошке играют, чтобы своим как бы знак подать. Делать нечего, Семеныч, давай спробуем их обезоружить, а там посмотрим...
 
Ну, Семеныч все правильно понял. Он еще с той, с германской, "георгия" имел. Не робкого, понима'шь, десятка. Кивнул он мне, и мы осторожно стали подходить...

- И вы их арестовали?! - не выдержал я.
- Хм.. В два приема. Немцы и пикнуть не успели, как мы их скрутили и уложили на землю. И через минуту они уже лежали связанные с кляпами во рту. Автоматы ихние мы на плечи свои повесили. Ну, а заодно и их кухню, с кашей прихватили.
Опосля осмотрелись. Послушали тишину эту коварную. И двинулись дальше: первая - немецкая кухонная повозка со связанными немцами. Ну и я рядом топаю. А за ними - Семеныч на своей повозке.

И через полчаса были уже в расположении. Сдали пленных, как языков. А кухню, ту - немецкую, Семеныч для себя истребовал... Так и воевали дальше с немецкой кухней.   
    
Дядя Леша, докурив свою «козью ножку», гасит бычок о лавочку и бросает в стоящую рядом урну. Медленно поднимается и неспешно уходит.
 
А я долго гляжу ему вслед и, вспоминая рассказ, долго пытаюсь осмыслить, как же это так, что кухня сильнее танка?