Гелиогабал

Горят огни, прекрасные как серны,
Танцовщицы нагие входят в зал,
Где возлежит за трапезой вечерней
Владыка Рима Гелиогабал.

Вот прозвучали музыки аккорды,
Танцовщицы с дунайских берегов,
Разводят алебастровые бедра
Пред взорами холодными его.

Вдруг, словно по команде обернувшись,
Все прелести владыке своему,
На четвереньки встав, спиной прогнувшись,
От тыла демонстрируют ему.

Но цезарь увлечен другим моментом,
Из под припухших он взирает вежд,
На мужика с огромным инструментом,
Что возлежит напротив, без одежд.

Аврелий это, бывший гладиатор,
Еще вчера последний из людей,
А ныне – временщик, богач, сенатор,
Утеха императорских ночей.

Аврелий тот, счастливым был примером,
Как может фаллос за одну лишь ночь,
Достойным удивления размером,
Карьере потрясающе помочь.

Хоть это, может быть, не очень просто?
Меж тем, на символ цезарь указал
Карьерного стремительного роста,
И улыбаясь, медленно сказал.

- Тараном словно, мог бы ты ударя,
Все сокрушить здесь фаллосом своим!
Лишь афедрон спасает государя
От разрушенья, право, гордый Рим.

Ты мог бы им коснуться даже тучи,
Достать до стен далеких Ветилуй!
О, подойди ко мне же, мой могучий,
И получи мой нежный поцелуй!

Не ведал цезарь, в этих же пенатах,
Уж скоро меч засунут в дымоход
Ему шутя, поддатые солдаты,
Что шутки их он не перенесет.

И что потом, к последнему пределу,
Потащит крючьями какой-то пьяный сброд,
Его прекрасное, изнеженное тело,
Чтоб бросить в Тибр, в объятья темных вод.