Кость жижи

зрелое  утро  и  обняло,
и  скинуло  недозревший  сон,
нюх  чует  свободу,  оковы  боль,
а  за  спиной,  крылья   позвоночник  взламывают,
а  в  груди,  сердце  кулаки  сжимает,
дыхание,  пассажиром  по  трапу, 
то  сходит,  то  поднимается,
а  мир,  как  тюремная  камера…

не  впускает  сорванный  с  петель  ветер,
за  порогом  -  толстые  линзы  зрачков, 
и  рыб  косяк, 
пройдёт  мимо  реки,  заброшенной  сетью,
плавниками, 
срезая  кожу  до  кости, 
у  добродушных  волн,

а  крест на груди,
как  случится  беда,  не  поможет,
а  крест  на  груди,  всё  блестит  непонятно  кому,
все  говорят – я  безбожник, 
возможно,
зачем  тогда  он,
-  да  в  ломбард  заложить,  когда  пью.

туман  панцирной  сетки,  под  простынёй,
хранит  свой  покой,
треснутый  я  с  цельной  душой,
одетый,  раздетой  одеждой  привычки,
тащить  из  дыры,  как  зародышей  -  мысли,
заноза  в  палец,  что  двинулась  дальше,
до  самой  души  доковылять,
вспороть  брюхо  её  пространства.